Как Иисус Христос стал «Богом»

Известно, что слово «господь» является древнерусским словом и, по крайней мере, в XI веке означало: повелитель, глава семьи, хозяин; либо это была просто форма вежливого обращения к человеку. Об этом подробнее можно узнать в историко-этимологическом словаре[130] (автор — Черных П. Я). То же самое пишет Даль, считая, что это слово встарь означало государь или господин, но уже в современном для Даля понимании оно воспринималось христианами как синоним слову «Бог».

Т.е. произошло изменение значения слова:

· если в далёком прошлом при слове «господь» у человека возникал образ хозяина, господина или государя,

· то впоследствии стал возникать образ «Бога», и «господь Иисус» отождествился с «Богом».

Как произвели подмену значения слова «господь» на значение слова «Бог»? — В Евангелие от Луки (5:12) читаем: «Когда Иисус был в одном городе, пришёл человек весь в проказе и, увидев Иисуса, пал ниц, умоляя Его и говоря: Господи! если хочешь, можешь меня очистить».В Острожской Библии — текст аналогичный.

Здесь вполне подходит обращение прокажённого к Иисусу, как к уважаемому человеку, господину или даже повелителю. Отличие в том, что слово Господь в синодальной Библии пишется с заглавной (прописной, большой) буквы, а в Острожской и Елизаветинской — со строчной (маленькой). Правда, тогда было принято всё писать строчными буквами; исключением были первые буквы, которыми начинались главы — подразделы текстов: они в рукописных книгах были каждая произведением художественного творчества переписчиков (отсюда и название их в русском языке — заглавные, прописные).

Но нигде в Новом завете Христос не называется Богом, хотя и принимает обращения, когда его именуют господом в соответствии с нормами вежливости. Если некто решил назвать Христа Богом, то что бы он предпринял? — А он бы каким-то способом изменил значение слова «господь» с «господина» на «Бога». Чтобы выявить, как это было сделано, посмотрим, где в Библии впервые встречается слово «господь». В первой главе Бытия в синодальной Библии используется только слово Бог. Во второй главе, начиная с четвёртого стиха, перед словом «Бог» появляется слово «Господь». С этого момента мы встречаемся со словосочетанием «Господь Бог», либо просто «Господь».

Это же словосочетание можно найти в западных изданиях: в латинской Вульгате, немецком переводе Лютера, польском переводе. Удивительно другое, Лютер на немецкий язык перевёл масоретскую Библию, изданную Гершомом Сончино в 1494 году на еврейском языке, и уже в этом переводе мы встречаемся со словами Gott Herr (Господин Бог). В Торе издания Сончино[131] (1527 г.), переведённой на русский язык, нет приставки «господь» перед словом «Бог», хотя в другом издании Торы, переведённой Давидом Иосифоном, это словосочетание встречается уже так же часто, как и в синодальной Библии.

В Острожской Библии слово «господь» во второй главе встречается только 5 раз. В Елизаветинской Библии — 7 раз, в синодальной — 11 раз.

Можно встретить ещё одно объяснение словосочетания «господь Бог». Говорят, что это перевод с еврейского «Адонай Элоѓим»

(см. Танах — Яндекс. Словари). Слово «Элогим» означает Творец[132], но подобное объяснение не вяжется с Новым заветом.

Так авторам библейского проекта удалось, не меняя существенно текста Нового завета, изменить смысл некоторых слов и таким путём сделать «господина Иисуса» «Господом с большой буквы», т.е. «Богом».

Барт Эрман

Как Иисус стал богом

Посвящаю Cape

Bart D. Ehrman

How Jesus Became God: The Exaltation of a Jewish Preacher from Galilee

Перевод с английского Светланы Горячевой

Оформление переплета Петра Петрово

От автора

Я хотел бы выразить признательность исследователям, прочитавшим черновой вариант этой книги и предложившим многочисленные полезные замечания. Мир стал бы намного счастливее, если бы у каждого из нас были такие понимающие и великодушные друзья и коллеги. Среди них Мария Дойрфлер, замечательный специалист с широким кругозором, только что приступившая к чтению лекций по церковной истории на богословском факультете университета Дьюка; Джоэль Маркус, профессор Нового Завета на том же факультете, который в течение 30 лет неоднократно читал мои работы, покрывая их в изобилии красными чернилами; Дейл Мартин, профессор Нового Завета в Йельском университете, мой старинный друг и коллега, чьи критические замечания в течение многих лет помогали моему формированию как ученого, а также Майкл Пеппард, старший преподаватель Нового Завета в университете Фордэм, с которым я познакомился лишь недавно. Он – автор книги, которую я не раз цитирую по ходу моего исследования и которая оказала значительное влияние на мой образ мыслей.

Я также благодарю всю команду издательства НагрегОпе

, в особенности Марка Таубера, издателя; Клаудию Баутот, помощника издателя; Джулию Бейкер, моего талантливого и энергичного литературного агента, и, прежде всего, Роджера Фрита, моего проницательного и чрезвычайно способного редактора, который помог мне сделать книгу лучше.

Я посвящаю этот труд своей великолепной и блистательной жене, Саре Бекуит. Я уже посвятил ей одну из моих книг годы назад, но поскольку я каждый день посвящаю ей без остатка всю свою жизнь, полагаю, сейчас самое время преподнести ей в дар новую. Она самый удивительный человек из всех, кого я знаю.

Предисловие

Иисус был иудейским проповедником из низших слоев общества, жившим в глубинке сельской Галилеи, который был осужден за нарушение закона и распят за преступления перед римским государством. Тем не менее вскоре после его смерти его последователи стали утверждать, что Иисус был божественным существом. Впоследствии они зашли еще дальше, заявляя, что он был не кем иным, как самим Богом, Творцом неба и земли. Каким образом о распятом крестьянине стали думать как о Господе, начале всех вещей? Как Иисус стал Богом?

Вся ирония, заключающаяся в этом вопросе, не приходила мне в голову до недавнего времени, когда я отправился на длительную прогулку с одной из моих ближайших подруг. По ходу беседы мы обсуждали привычные темы: книги, которые мы прочли, фильмы, которые мы видели, философские взгляды, над которыми мы размышляли. В отличие от меня, моя подруга продолжала причислять себя к христианам. И вот однажды я спросил ее, что именно она считала сущностью своей веры. Ее ответ заставил меня остановиться и задуматься. Она сказала, что для нее в основе религии лежала идея, что в Иисусе Бог стал человеком.

Одна из причин, по которой ее ответ застал меня врасплох, состояла в том, что когда-то это было одним из моих убеждений тоже – хотя я и отказался от него много лет назад. Будучи учеником средней школы, я размышлял долго и усердно над этой «тайной веры», как она описана, к примеру, в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было Бог… И Слово стало плотью и обитало среди нас, и мы увидели славу Его, славу как Единородного от Отца, полного благодати и истины»1 (Ин 1:1–2, 14). Еще раньше я открыто и чистосердечно исповедовал христологические утверждения Никейского символа веры, где о Христе сказано:

Верую в… Сына Божия Единородного,от Отца рождённого прежде всех веков,Бога от Бога, Света от Света,Бога истинного от Бога истинного,рождённого, несотворённого, единосущного Отцу,через Которого всё сотворено.Ради нас, людей, и ради нашего спасениясошедшего с небес и воплотившегосяот Духа Святого и Марии Девыи ставшего Человеком.

Однако я изменился с течением лет и теперь, достигнув среднего возраста, уже не причисляю себя к верующим. Я – историк раннего христианства, который в течение почти трех десятилетий изучал Новый Завет и зарождение христианской религии в исторической перспективе. И теперь вопрос, который передо мной стоит, в некотором смысле прямо противоположен вопросу моей подруги. Как историка, меня не занимает больше богословский вопрос, как Бог стал человеком, но скорее – исторический вопрос, как человек стал Богом.

В Новом Завете много раз говорится, что Иисус — человек! Как же он может быть Богом?

Разумеется, Иисус — человек. Церковь твердо исповедует это и, в свое время, отвергла ереси, которые отрицали полноту человеческой природы Иисуса. Иисус — целиком и полностью человек, с человеческим телом и душой, во всем подобный нам, кроме греха. Церковь верит в то, что Господь наш Иисус Христос обладает двумя природами — Он одновременно и полностью Бог и полностью человек.

Как мы уже говорили, Новый Завет свидетельствует о Боговоплощении: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог…. И Слово стало плотию, и обитало с нами» (Ин 1:1-14).

В Послании к Евреям также говорится о Сыне Божием, который прямо назван Богом «А о Сыне: престол Твой, Боже, в век века» (Евр 1:8). И о том, как он воспринял «плоть и кровь», то есть стал человеком ради спасения людей: «А как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола» (Евр 2:14).

А почему об этом периоде в жизни Иисуса Христа известно так мало?

Именно потому, что апостолы опирались в данном случае на чужой материал, а не на собственные воспоминания. Кроме того, детство Иисуса интересовало их не само по себе, а лишь в той мере, в которой высвечивало основную мысль их писаний: Иисус есть Сын Божий. Даже главный период жизни Спасителя евангелисты описали не досконально подробно. Апостол Иоанн прямо свидетельствует: Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг (Ин 21:25). Записывали только главное. Так же они поступили и в данном случае.

Божественная сущность Спасителя

Фото: Stihi.ru
Богословы отмечают, что в действительности в этом не содержится никаких противоречий. Христос говорит о своем отце как о Боге, потому что сам он воплотился, превратившись в обычного человека, чтобы донести свое учение до всех и каждого. В Новом Завете прямо отмечается, что он принял образ раба, принял человеческое подобие, став неотличим от самого обычного человека.

После Боговоплощения у Христа две воли и две природы. Спаситель решил принять на себя все грехи человечества, чтобы пострадать за них еще до своей смерти. Поэтому совершенно логично, что в такой ситуации он называет себя самого Сыном Человеческим, а Отца – Богом. В частности, он подчеркивает, что пришел к людям не для того, чтобы они ему служили, а чтобы имели возможность искупить свои грехи, начав жизнь с чистого листа.

Может быть, Иисус только внешне выглядел ребенком?

Нет, Иисус не только казался ребенком, но и являлся им на самом деле. С самого момента Своего зачатия от Духа Святого Иисус Христос был абсолютный, стопроцентный человек — притом, что ни на мгновение не переставал быть абсолютным, совершенным Богом. Это учение Церковь выстрадала в многолетних спорах с монофизитами, которые полагали, что все человеческое в Спасителе было как бы «растворено» в Его Божестве, словно капля меда в океане. И утвердила в 451 году решением IV Вселенского Собора.

Из этого решения следует, что Господу Иисусу, как в расхожем выражении, не было чуждо ничто человеческое, за исключением только одного — греха. А у грудных младенцев никаких грехов еще и нет (они рождаются со склонностью ко греху, но это отдельный разговор). Поэтому трудно найти причину, почему бы Христу нужно было избежать такого естественного для всякого человека периода развития, как младенчество.

Еще в IV веке по Р. Х. епископ греческого города Лаодикия (ныне расположен в Турции) Аполлинарий пытался рассуждать так: да, Христос мог иметь тело человека, но невозможно представить, чтобы и разум Его был человеческим. Откуда бы в Нем тогда взялась та Божественная мудрость, которой пронизано все Евангелие? Как человеческие мысли, присутствуй они в Его сознании, могли остаться не запятнанными грехом? Нет, место человеческой разумной души в Иисусе занимало Слово Божие, то есть сам Бог, полагал Аполлинарий. Но это мнение было опровергнуто еще в 381 году отцами, собравшимися на II Вселенский Собор. Рассуждениям Аполлинария они противопоставили мощный аргумент: если бы Христос, воплотившийся Бог, уподобился людям во всем, кроме разумной души, то разумная душа человека так и осталась бы вне Бога, не имела бы надежды очиститься от грехов и спастись.

В каждый момент Своей земной жизни — и в детские годы тоже — Спаситель был абсолютным, стопроцентным человеком. И внешне, и внутренне. Его связь с Божеством никогда не исчезала, но была более тонкой, непостижимой, чем это представлялось Аполлинарию.

Откуда вообще известно о детских годах Спасителя? Ведь тогда с Ним еще не было апостолов.

Самое естественное предположение: о важнейших событиях из детства Спасителя апостолам рассказала Его Мать — Пресвятая Богородица. В «детской» части Евангелии нет ни одного события, о котором не могла бы знать Мать Иисуса. Иосиф к тому времени, когда Господь Иисус начал собирать учеников, скорее всего, уже отошел в мир иной. А его сыновья от первого брака — те самые, которых принято называть «братьями Иисусовыми», — вряд ли могли знать, например, подробности Его Рождества, такие как первоначальное желание Иосифа расстаться с Девой Марией после известия о Ее беременности.

А вот с Богородицей апостолы общались достаточно много, особенно после Вознесения Иисуса Христа, когда Дева Мария жила в доме апостола Иоанна. Совершенно естественно предположить, что они много расспрашивали Марию о Ее Сыне. И важнейшее впоследствии записали.

Христос и книжники (копия с утраченного оригинала). Автор оригинала: Рибера, Хусепе де. 1591-1652

В рассказе евангелиста Луки о Рождестве Христа и явлении пастухов есть замечательные строки: И все слышавшие дивились тому, чтó рассказывали им пастухи. А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем (Лк 2:18, 19). И чуть дальше, после рассказа о том, как двенадцатилетний Иисус потерялся в Иерусалиме: И Он пошел с ними и пришел в Назарет; и был в повиновении у них. И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем (Лк 2:51). Вот и косвенное подтверждение того, что именно воспоминания Пресвятой Девы легли в основу первых глав Евангелия от Матфея и от Луки (которые как раз и повествуют о детстве Иисуса). Иначе к чему евангелисту было бы прибавлять эти строки про Матерь Его?

Вочеловечение Бога Слова (+ВИДЕО)

Сегодня праздник Рождества Христова. Об этом важнейшем событии в истории человечества и его догматическом значении мы беседуем с кандидатом исторических наук Павлом Владимировичем Кузенковым, преподавателем Сретенской духовной семинарии.

— Павел Владимирович, какое для вас самое убедительное доказательство того, что Иисус Христос — Воплотившийся Бог?

— Когда Господь начал Свою проповедь и за ним последовали Его ученики, в какой-то момент Он спросил их: «За Кого вы почитаете Меня?» Тогда Петр от имени всех апостолов ответил: «Ты Христос, Сын Бога Живаго». То есть даже ближайшие ученики Христа далеко не сразу поняли, Кто перед ними. Потому Господь и сказал Петру: «Не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах». Господь посчитал особым чудом, что Его собственные ученики увидели в Нем Сына Живого Бога — Того, Кого мы сейчас почитаем в Иисусе Христе, т.е. Сына Божия, Второе Лицо Пресвятой Троицы.

Даже человеку, воспитанному на Ветхом Завете, который полон пророческих предсказаний о Боговоплощении, нелегко было принять весть о том, что Сын Божий и Сам Бог будет обитать с нами, что и произошло в день Рождества Христова, когда Он родился от Духа Святого и Марии Девы и стал жить среди нас. Вот насколько непросто было в то время непосредственным свидетелям этих событий узреть тайну Божественного воплощения. Тем сложнее увидеть какие-то доказательства нам — людям, которых отделяет от этого времени две тысячи лет и которые, вообще говоря, утратили духовную глубину восприятия библейских текстов.

При этом Господь настолько возлюбил человека, что не дал ему прямых доказательств этой истины. Помните, как иудеи просили Его сотворить им знамение с неба? Но такого рода доказательство означало бы лишение человека самого важного — дара свободы. И Господь требует от нас подвига веры и подвига любви. Он требует от нас, чтобы это было для нас не очевидно — а значит, и не вынужденно. То, что очевидно — то вынужденно, и в этом нет свободы выбора. Поэтому и называется христианство именно верой, а не знанием о Боге, потому что всегда в нем остается недоказанность, неочевидность.

Лично для меня свидетельством того, что Христос есть истинный Бог, является Его подвиг на Кресте

Но лично для меня не столько доказательством, сколько свидетельством того, что Христос есть истинный Бог, является Его подвиг на Кресте. Потому что обычный человек не в силах был бы вынести такого рода величайшее служение, которое совершил Христос во имя рода человеческого. Служение, которое выразилось в удивительных словах, обращенных к Отцу: «Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты». Через крестную жертву изменилась судьба рода человеческого, история пошла другим путем.

Всё это было немыслимо для античного сознания. Как это: Бог умирает, Бог отдает Себя в жертву, Бог страдает?

Мы приходим к духовному совершенству только через жертву и страдания

Это немыслимо было и для иудеев, которые видели в Боге великого и абсолютно всемогущего Создателя, Который не может быть подвержен никакому насилию. Но для христиан и христианской веры это самое зримое доказательство того, что Бог стал человеком, что Бог воскрес, чтобы все мы воскресли. Это и главный смысл христианства — что человек должен сам стать богом по благодати. Поэтому Божественная природа Господа нашего Иисуса Христа очевидным образом видна именно в величии Его страдания. Для меня, как для историка, это еще и своего рода образ действий христианина в подобных ситуациях: мы приходим к духовному совершенству только через жертву и страдания.

Павел Кузенков. Фото: Православие.Ru

— При этом Церковь сталкивалась с возникновением различных ересей, связанных с соединением во Христе двух природ: Божественной и человеческой.

— Это одна из самых удивительных тайн Божественного Промысла. Действительно, можно уверовать в то, что Иисус Христос есть Сын Бога Живаго. Тем более что так прямо и написано в Писаниях. И Сам Христос в Писании говорит о Себе словами Петра и одобрят слова Петра. Но как объяснить сочетание Божественной и человеческой природы? Ведь согласно античной философии, Бог есть существо неизменное, бессмертное и совершенно бесстрастное. Человек же смертен, переменчив и подвержен страстям — и это тоже свойство человеческой природы. И если Господь облекся в человеческую плоть, значит, Он принял на себя человеческую природу. Как совместить эти, казалось бы, несовместимые вещи? И на этой почве возникали некоторые весьма красивые логические конструкции. Ну, я уж не говорю про те ранние формы, когда возникали течения, которые признавали и очень почитали Христа как великого Пророка и Учителя, но не признавали его Божественной природы. Таковы, кстати говоря, мусульмане, которые учат, что Иса (Иисус) — величайший Пророк, но христиане извратили сущность Его учения, объявив Его Богом, ввели многобожие и так далее. То есть они стоят на страже монотеизма — действительно важнейшего достижения ветхозаветной религии. Очень важно сохранить единобожие. Но как совместить его с наличием Бога Отца и Бога Сына? Уже это смущало многих в древности.

Кого-то смущало, что евангельские слова «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» уж очень сильно напоминали философские концепции

Других смущало, что евангельские слова «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» уж очень сильно напоминали философские концепции. Возникла даже секта «алогов», которые считали подделкой Евангелие от Иоанна и, соответственно, учение о Слове Божием, о Логосе они отвергали.

С другой стороны, многие впадали в другую крайность и считали, что Сын Божий и Бог настолько едины, что между Ними в принципе нет никакого различия, что это просто разные проявления Одной и Той же Личности как некие аватары. То есть Бог может поворачиваться человеку разными сторонами, но это, тем не менее, некое единое Лицо.

Чтобы из всех этих хитросплетений выкарабкаться, потребовалась колоссальная по интеллектуальной интенсивности работа Святых Отцов — величайших умов древности. Пик всей этой христологической, как ее называют, дискуссии пришелся на конец IV — V век. И в конечном счете Церковь выработала единственно верное со всех точек зрения учение о Боге, которое обходит изъяны всех других концепций.

Тут надо иметь в виду, что христианство не претендует на знание о Боге. Тайна Божественной Троицы, тайна Воплощения для человеческого ума не постижимы. Когда мы говорим об учении Церкви, мы говорим именно о системе взглядов, которая отвергает ложное учение. То есть по сути дела христианское богословие всегда апофатично, оно всегда отрезает ложные умствования, чтобы человек не впал в ошибку. Поэтому иногда приходится слышать, что христианское богословие недоказуемо. Как я уже говорил, в Бога можно только уверовать, Его нельзя познать в падшем состоянии. Но уверовать можно истинно, а можно ложно. То есть мнения о Боге могут быть и ложные. И собственно, понятие «Православие» («Ортодоксия») как раз и состоит в том, что человек придерживается истинного мнения о Боге.

Христианство учит, что Господь Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек

Христианская догматика учит, что Господь Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек. Что две природы в Нем соединились таким образом, что не образовали некую третью природу, что они не слились, но и не могут быть разделены, что они соединились непреложным образом и не могут уже отныне разъединиться, и что они при своем соединении не изменили друг друга. Человеческая природа не была подчинена Божественной, Божественная природа не претерпела изменений от соединения с человеческой. Эти вещи трудно понять, но все остальные варианты догматически ущербны, потому что из них вытекает ложность наших упований на спасение.

Допустим, мы последовали бы ереси Нестория. Несторий учил о том, что Иисус Христос есть соединение человека Иисуса и Бога Слова. Из этого соединения произошло некое новое Лицо, Лицо-единение, которое он назвал Христом. То есть Бог Слово и человек Иисус образовали Христа. И поэтому Мария есть Мать человека Иисуса. Бог Отец есть Отец Бога Сына, а Христос родился от Марии, и в этом смысле Марию можно назвать Христородицей. Но ни в коем случае ее нельзя назвать Богородицей, потому что Сын Божий родился от Отца прежде всех век. Если мы последуем этому учению, окажется, что соединение Иисуса и Бога Слова было хоть и чудесным, но одномоментным. Его сподобился, как учил Несторий, только один величайший безгрешный праведник Иисус, который был предызбран для такого удивительного таинства. А как же мы? Наша-то природа каким образом спасена? И оказывается, что если это соединение было лишь соединением на уровне Лиц и не было соединения природ, тогда оказывается, что и человеческая природа не спасена.

С противоположной стороны стоит учение Евтиха (или, как его иногда называют, Евтихия) монофизитство. Евтих учил, что соединение природ во Христе привело к созданию единой природы. Что оно оказалось настолько тесным, что человечество и Божество слились воедино. И ясно, что слились они в Божественную природу, потому что Божество выше человечества. Но, исходя из этой концепции, получается, что человечество умаляется при обожении и возникает изменение человеческой природы. Она оказывается как бы вовлечена в Божественную. И самое ущербное содержание этого учения состоит в том, что страдания Христа в этой ситуации — это страдания Бога, Который страданию не подвержен. Отсюда следствие евтихианства — афтартодокетизм. Исповедующие это учение люди считали, что крестные муки Христа мнимы, ведь Господь Бог не претерпевает страдания. Но это влекло за собой очень опасные последствия. Ведь тогда возникало ощущение некой иллюзии и театральности всех происходивших в Евангелии и описанных в Новом Завете событий. И конечно, с догматической точки зрения это неприемлемая конструкция.

Поэтому остается только православное определение, выработанное на IV Вселенском Соборе в Халкидоне, в соответствии с которым Церковь учит нас, а мы уже исповедуем, что Божество и человечество — две природы — соединились во Христе в одном Лице. Причем соединение это не привело ни к появлению особой единой природы, ни к появлению единого Лица. То есть во Христе Иисусе не существует отдельного человека и отдельного Бога. И Лицо — если хотите, субъект этого соединения — есть Второе Лицо Пресвятой Троицы. Как собственно и написано в Символе веры: «[верую] во Единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, иже от Отца Рожденнаго, … нас ради человек и нашего ради спасения… Воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы». То есть это Тот Самый Сын Божий, Который был рожден прежде всех век от Отца и Он же рожден во времени от Богородицы. И это то самое учение, которое позволяет нам Деву Марию называть Богородицей. И вот такое, достаточно сложное с точки зрения какой-то философии, но неуязвимое с точки зрения догматических последствий учение и считается православным.

У отца Георгия Флоровского есть любопытные аналогии с нашим временем: он называет несторианство антропологическим максимализмом, а евтихианство антропологическим минимализмом. И в этом смысле западное христианство, особенно христианство новейшего времени, гуманистическое, которое слишком высоко ставит человека и человеческое начало в Господе, похоже на несторианство. Кстати, отсюда и католическая специфика изображения Распятия, на котором Господь изображен обязательно скорчившимся от муки. В то время как для Востока, согласно этой аналогии, более характерно преувеличенное внимание к Божественному началу во Христе — отсюда свойственное восточному христианству иконное изображение Христа, бесстрастного Бога. Конечно, это лишь игра определенных смыслов, хотя та мода, которая в начале XX века появилась в Европе на несторианство, показывает, что что-то в этой концепции есть… Вообще, преувеличенное внимание к человеческому началу, человеческой свободе, конечно, имеет место во всей западной цивилизации, которую мы называем цивилизацией гуманистической. При этом в какой-то момент преувеличенное внимание к человеческому фактически приводит к тому, что эта цивилизация перестает быть христианской, а человек не просто выходит на уровень Бога — он занимает место Бога.

У монофизитов другая тенденция — тенденция к умалению человечества, и эта тенденция в высшей своей форме проявляется в религиях фаталистического характера, когда от человека ничего не зависит — все в воле Божией.

Православное христианство избегает обеих крайностей: оно сохраняет и высоту человечества, и подобающее ему место.

— Некоторые связывают праздник Рождества Христова с ожиданием чудесных перемен в своей жизни. Откуда это?

— Праздник Рождества Христова — это праздник некоего обновления, нового жизненного цикла, начала новой, лучшей жизни. Рождество Спасителя знаменовало это начало для всего человечества, при этом каждый из нас ежегодно связывает с этим Праздником некий перелом в своей собственной жизни. Это, конечно, чисто символическое явление, потому что Господь совершает чудеса не по календарю.

Для нас важно, что и в день Праздника, и во время Рождественского поста мы гораздо чаще обращаемся к Богу с молитвами

Однако для нас важно, что и в этот праздничный день, и во время Рождественского поста мы гораздо чаще чем обычно обращаемся к Богу с молитвами. В это время общение человека и Бога более тесно, более интенсивно — и Господь отзывается на наши призывы. Самое же важное и в своих молитвах и в своем желании изменить жизнь к лучшему сохранять две вещи: полное доверие к Богу (если что-то тебе не дано по воле Божией, значит так лучше для тебя) и избегать гордыни, когда Господь отвечает на твои молитвы и дает тебе то, о чем ты просишь.

— А случалось ли в вашей жизни, что Господь отзывался на молитвы?

— Да, такие события бывали в моей жизни. Один раз речь шла о болезни близкого мне человека, жизнь которого буквально весела на волоске, так что не было никаких объективных причин для того, чтобы дело пошло на поправку. Осталась одна только надежда на Господа. Я ничего Богу не обещал. Знаете историю, как Мартен Лютер во время грозы обещал: «Если Ты спасешь меня от удара молнии, я стану монахом»? Мы знаем, чем это все кончилось: монахом-то он стал, да только потом разрушил Католическую церковь изнутри. Такие обеты очень опасны, это неудобоносимые бремена. Человек не может играть с Богом в такую торговлю: я — Тебе, Ты — мне. Зачем это? Богу от нас ничего не нужно кроме любви. Поэтому я попросил, что называется, задаром, ничего не обещая. Но просил, как мне казалось, искренне. И действительно, все пошло очень хорошо: этот человек сейчас жив и здоров.

— Что вы могли бы пожелать нашим читателям в праздник Рождества Христова?

В земной жизни Господа было мало радостных дней, но кончилось все это светлым Воскресением

— Дорогие друзья, в эти радостные дни, счастливые дни Рождественского праздника хотелось бы пожелать и вам и всем нам прежде всего крепости в вере. Потому что именно эта крепость помогает преодолевать любые невзгоды, помогает радоваться нашим земным радостям и помогает не впадать ни в какие уныния, ни в какие скорби при всякого рода неприятностях, которые неизбежны на нашем пути. Рождество Христово напоминает нам о земной жизни Самого Господа, в которой было достаточно мало радостных дней, было много несправедливостей, было много горя, было предательство — самое страшное, наверное, из того, что может постичь человека. Но кончилось все это не страшной пыткой и казнью на Кресте, а светлым Воскресением. Так и для нас Рождество — это память не только о начале, но и о том, чем заканчивается жизнь христианина. Она заканчивается воскресением из мертвых, жизнью будущего века, новым рождением. И земное рождество влечет за собою рождество небесное. Всегда помнить об этом я бы и пожелал всем нам.

А может быть, Бог соединился с Иисусом уже позже, когда Тот вырос и повзрослел?

Нет, учение Православной Церкви однозначно утверждает, что человек Иисус Христос был и остается Богом с того самого момента, как был зачат Девой Марией. Бог никогда не «соединялся» с Иисусом, Иисус просто с самого начала является Богом, это одна и та же Личность.

Христос Благословляющий. Эмиль Мунье

В начале V века в Церкви разгорелся масштабный спор как раз на эту тему: как Сын Божий, второе Лицо Святой Троицы, соотносится с Иисусом из Назарета? Константинопольский патриарх Несторий пропагандировал учение, согласно которому человек Иисус Христос и Божественный Логос (Слово Божие, или Сын Божий) хотя и соединяются друг с другом через некое «Лицо единения», но по сути являются двумя разными личностями. По этой причине Несторий запрещал именовать Деву Марию Богородицей: Она родила не Бога, а человека Иисуса Христа, в Которого в какой-то момент, уже после Его рождения, вселился Божественный Логос, настаивал Несторий. Значит, и называть Ее пристало Христородицей.

Но на III Вселенском Соборе, состоявшемся в 431 году в городе Эфесе (сейчас это территория Турции), образ мысли Нестория был признан еретическим. Самый большой вклад в победу над несторианством внес святитель Кирилл, патриарх Александрийский (ǂ 444). Именно по его инициативе был созван Вселенский Собор, и именно святой Кирилл сформулировал одну из важнейших догматических истин христианства, которую на современном языке можно выразить так: Господь Иисус Христос — истинный Бог и истинный Человек в одном лице, это единая Богочеловеческая Личность. Поэтому невозможно говорить о «вселении» Бога в Иисуса в какой-то момент Его земной жизни.