Если максимально внимательно вникнуть в науку православной церкви, то можно не один раз услышать о том, что все люди, которые осознанно и постоянно грешили при жизни, так и не раскаявшись, будут терпеть вечные мучения в аду. Конечно же, многих людей это сильно пугает и настораживает, но не все на сто процентов уверены, что так будет на самом деле. Да, можно много рассуждать о том, что же будет с душой человека после смерти, но, чтобы дать ответ на вопрос, будут ли мучения души в аду бесконечными, стоит не просто рассуждать на эту тему, но и изучать соответственную христианскую литературу, а также слушать поучения святых отцов.
Что такое ад – основные понятия
Фото: Elitsy.ru
Рассуждая о том, что такое ад, многие могут создавать в своем воображении действительно страшные картины, о которых даже думать неприятно. На самом же деле, ад – это такое место, которое максимально отдаляет грешников от Бога, а когда человек понимает, что он своим поведением отдалил себя от любящего и милосердного Отца, то начинает терзать себя максимально сам, испытывая при этом сильные мучения.
Ад – это невозможность удовлетворить главные потребности собственной души, поэтому он и будет местом страшных мучений, когда человек осознает, что из-за сомнительных удовольствий он потерял. Основные мучения грешников в аду буду заключаться в том, что они навсегда лишаться Божьей благодати, которая так необходима для души. Ад – это то место, где царит полная тьма, где горит вечный огонь, доставляющий грешникам сильную боль.
Состояние грешников после смерти до Страшного Суда
Согласно церковному учению, в входят души тех грешников, которые, по определению Частного Суда, лишаются (как минимум временного) упокоения в Царстве Славы, тех, например, «кто умирает, прогневав Бога и отчаявшись» (Православное исповедание. Ч. 1, вопрос 68), также, к слову, тех христиан, кто при жизни совершал смертные грехи, покаялся до смерти, но не принес никаких плодов покаяния (Послание восточных патриархов, член 18). В аду они воспринимают воздаяние за грехи.
Может ли наказывать вечными мучениями людей Бог, который есть любовь?
Фото: Flickr.com
Часто люди думают о том, что если Бог есть любовь и учит всех любви, то он не может подвергать вечным мучениям даже нераскаянного грешника, который совершал при своей жизни страшное зло. На самом деле, адские муки не стоит воспринимать, как Божий гнев или его наказание, поскольку они являются последствием деяний конкретной личности, которая, имея свободную волю, выбрала жизнь в грехе, а не вечную благодать.
Если внимательно прочитать толкования, поданные христианам Симеоном Богословом, то можно понять тот факт, что основания ада лежит в глубине греховного человеческого сердца и вечные муки для грешников готовит не любящий Бог, а они сами, не выполняя Его заповеди. Грешники – это духовно слепые люди, которые не могут видеть Бога во всей Его славе, не могут ощутить его любовь, тем самым создавая для себя ад.
Вечны ли адские муки?
Вечны ли адские муки?
Сегодня нередко приходится сталкиваться с мнением о том, будто мучения грешников после определения их участи на Страшном Суде продлятся не вечно. Что спасутся, в конечном итоге, все, но «как бы из огня». Что Господь Милостивый и Любящий всех, после прохождения адских мук очистит и простит Свое грешное создание.
Но как же тогда в этом случае следует относиться к Писанию, свидетельствующему, вроде бы, об обратном?
«И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее: лучше тебе увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк. 9:43).
«Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 22:13).
«И пойдут сии в мýку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25:46).
Учение о всеобщем спасении людей – апокатастасис (восстановление), далеко не новое. Оно было предложено греческим христианским теологом, философом Адамантом Оригеном.
Ориген не правильно истолковал фразу вырвав ее из контекста 15 главы первого послания Апостола Павла к Коринфянам «Последний же враг истребится – смерть, потому что все покорил под ноги Его. Когда же сказано, что Ему все покорено, то ясно, что кроме Того, Который покорил Ему все. Когда же все покорит Ему, тогда и Сам Сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог все во всем» (1 Кор. 15:26-28).
Вот что пишет Ориген: «Я думаю, что это выражение “Бог будет все во всем” – означает, что в каждом отдельном существе Он будет составлять все. Во всяком же отдельном существе Бог будет составлять все таким образом: все, что только может чувствовать, или понимать, или думать разумный дух, очищенный от закваски всяких пороков и совершенно очищенный от облака зла, — все это будет составлять Бог, и, кроме Бога, этот дух уже ничего другого не будет видеть, кроме Бога, ничего другого не будет помнить, Бог будет пределом и мерою всякого его движения; и таким образом, Бог будет составлять (в нем) все. Тогда уже не будет различия добра и зла, потому что зла не будет вовсе: Бог будет составлять все, а при нем уже не может существовать зло; и кто всегда пребывает в добре, для кого Бог составляет все, тот уже не пожелает более есть от древа познания добра и зла. Таким образом, конец, приведенный к начальному состоянию, и исход вещей, уравненный с началами их, восстановят то состояние, какое разумная природа имела тогда, когда еще не хотела есть от древа познания добра и зла. Тогда, после уничтожения всякого греховного чувства и после совершенного и полного очищения этой природы, один только Бог, единый благой, будет составлять для нее все, и Он будет составлять все не в некоторых только немногих или не в очень многих, но — во всех существах». Мысль Оригена понятна: поскольку Бог создал разумно-свободные существа ради блаженства, и Он не бессилен реализовать Свои предначертания, постольку и цель будет необходимо достигнута. Нескончаемость же будущих мучений противоречила бы благости и милосердию Творца. При этом Ориген не отрицал Страшный Суд: «Несомненно, что в день суда добрые будут отделены от злых и праведные — от неправедных и судом Божиим все будут распределены, сообразно с заслугами, по тем местам, каких они достойны», но при этом мучения будут иметь и финальный конец…
Страшная и душепагубная ересь Оригена была осуждена V Вселенским Собором в 553 году в городе Константинополе.
Отношение Святой Православной Церкви к ереси Оригена вполне однозначно. В частности, св. преподобный отец VII века Иоанн Лествичник говорит:«Все, а в особенности падшие, должны беречься, чтобы не допустить в сердце свое недуг безбожного Оригена; ибо скверное его учение, внушая о Божием человеколюбии, весьма приятно людям сластолюбивым».
«Сильно распространен теперь неправильный взгляд на муки вообще. Их понимают как-то слишком духовно и отвлеченно, как угрызения совести; конечно, угрызения совести будут,но будут мучения и для тела, не для того, в которое мы сейчас облечены, но для нового, в которое мы облечемся после Воскресения.И ад имеет определенное место, а не есть понятие отвлеченное». Прп.Варсонофий Оптинский.
«Есть много людей, которые возлагают добрые надежды не на то, что они воздерживаются от грехов, а на то, что полагают, будто геенна не так страшна, как говорят о ней, но слабее той, какою угрожают нам, и при том временна, а не вечна, и много умствуют по этому поводу. Между тем я могу представить много доказательств и даже вывести из самых слов (Писания) о геенне, что она не только не слабее того, как ее представляют в угрозах, а еще гораздо ужаснее. Впрочем, теперь я не буду заводить об этом речи. Довольно и того опасения, какое возбуждают в нас одни слова (о геенне), если мы даже не будем раскрывать их смысла.А что она не временна, послушай, что говорит здесь Павел о людях, не ведущих Бога и не верующих в Евангелие, именно, что они подвергнутся наказанию, вечной погибели. Итак, каким образом вечное может соделаться временным?..» Свт.Иоанн Златоуст.
Более подробную информацию о изучении этого вопроса дает протоиерей Георгий Максимов в своей книге «Вечны ли адские муки», основные фрагменты которой мы публикуем.
Вечны ли адские муки
священник Георгий Максимов
В Священном Писании о вечности грядущего наказания для грешников говорится неоднократно и вполне определенно: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан.12:2); «И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф.25:46); «Кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению» (Мк.3:29); «Не познавшие Бога и не покоряющиеся благовествованию Господа нашего Иисуса Христа… подвергнутся наказанию, вечной погибели» (2Сол.1:8, 9).
С особой силой эту истину подтвердили впоследствии святые отцы и Соборы Церкви.
«Кто говорит или думает, что наказание демонов и нечестивых людей временно и что после некоторого времени оно будет иметь конец или что будет после восстановление демонов и нечестивых людей, – да будет анафема», – так звучит 9-й анафематизм против оригенистов, предложенный святым Юстинианом Великим и принятый Поместным Константинопольским Собором 543 года.
Идея всеобщего спасения (всех людей и всех бесов) была осуждена и 12-ым анафематизмом V Вселенского Собора: «Кто утверждает, что силы небесные и все люди, и даже злые духи соединятся с тем Бог-Словом, в котором нет никакого вещества… – да будет анафема». Впоследствии общее осуждение неправославных мнений Оригена подтвердили отцы Трулльского Собора 692 года, а также VI и VII Вселенских Соборов.
Мнение, осужденное 9-ым анафематизмом, – о конечности адских мук – высказывал не только Ориген. Помимо него эти же мысли можно обнаружить у Дидима Слепца, святого Григория Нисского, Евагрия Понтийского, Феодора Мопсуестийского и Диодора Тарсийского. И Церковь всегда бескомпромиссно противостояла этому мнению.
«Оптимистическое» богословие»
Однако спустя долгое время идея всеобщего восстановления вновь возродилась у ряда православных богословов ХХ века11. Это возвращение «оптимистической эсхатологии» происходило по-разному, но во многом оно было вызвано потребностью по-новому осмыслять положение Православия в инославном окружении. С этим связан тот факт, что, как правило, активными сторонниками этого заблуждения были богословы, жившие в эмиграции.
Экуменический контекст явился первым толчком для возвращения концепции апокатастасиса. Экуменизм — учение о возможном объединении всех религий в некую новую единую систему. В том, какое искажение получала экклезиология в общих экуменических установках богословов эмиграции (мы говорим о признании или, по крайней мере, о допущении равноспасительности иных конфессий/религий) изначально скрывалась логическая необходимость преодоления догмата о вечности адских мук. Второй фактор, еще более значимый, – влияние идей софиологии, к которой многие из богословов-«оптимистов» были неравнодушны. Смысл «софийного всеединства» предполагал те же метафизические предпосылки всеобщего восстановления, что и классический оригенизм.
Выкопанные и очищенные от пыли веков идеи апокатастасиса оказались столь широко популярны среди недовоцерковленной православной интеллигенции, что даже угодили в «православный катехизис» «Жив Бог», изданный членами парижского православного братства в 1979 году. Катехизис вызвал большой интерес на Западе и в 1990 году был переведен на русский язык. Авторы данного вероучительного произведения без обиняков заявляют:
«Скажем прямо: идея вечного ада и вечных мучений для одних, вечного блаженства, безразличного к страданию, для других не может больше в живом и обновленном христианском сознании оставаться таковой, какой ее некогда изображали наши катехизисы и наши официальные учебники богословия. Это устаревшее понимание, пытающееся опираться на евангельские тексты, трактует их буквально, грубовато, материально, не вникая в их духовный смысл, сокрытый в образах и символах. Это понятие становится все более и более нетерпимым насилием над совестью, мыслью и верой христианина. Мы не можем допустить, что Голгофская жертва оказалась бессильной искупить мир и победить ад. Иначе нужно было бы сказать: все творение – неудача, и подвиг Христа тоже неудача. Давно пора всем христианам совместно засвидетельствовать и раскрыть свой интимный в этой области мистический опыт так же, как и их духовную надежду, а быть может, их возмущение и ужас относительно изложенных в человеческих образах материалистических представлений ада и Страшного суда. Давно пора покончить со всеми этими чудовищными утверждениями прошедших веков, которые творят из нашего Бога любви то, чем Он не является: “внешнего” Бога, Который лишь аллегория земных царей и ничего больше. Педагогика устрашения и ужаса больше не эффективна. Наоборот, она загораживает вход в Церковь многим из тех, кто ищет Бога любви».
Подобные утверждения можно найти и у наших соотечественников. Как видим, амбиции «оптимистов» заявлены вполне открыто и довольно агрессивно.
Первое, что настораживает в позиции «эсхатологических оптимистов», – это та точка зрения, с которой они рассматривают проблему: с позиции людей, которые твердо знают, что уж они-то в ад точно и ни при каких условиях не попадут. Выглядит все это так, будто, стоя одной, если не двумя ногами уже в раю, «оптимисты» щедро расточают милосердие Божие, придумывая, под каким бы предлогом помиловать несчастных падших ангелов и тех из людей, кому повезло чуть меньше, чем им самим.
Хотелось бы верить, что после Страшного суда и всеобщего воскресения богословы-«оптимисты» вкупе со своими приверженцами действительно окажутся по правую сторону. Но писания их составлялись в сем бренном теле и для носящих такие же бренные телеса, а потому немаловажно отметить, что угол зрения, выбранный ими, кардинально иной по сравнению с тем, которого придерживались святые отцы: «Все спасутся, один я погибну». Просветленные личной святостью и сугубой благодатью Божией, величайшие умы христианства подходили к сей тайне с великим смирением, непрестанно «держа ум во аде и не отчаиваясь» (преподобный Силуан Афонский); «я пребываю там, где сатана» (авва Пимен). Такой подход начисто исключает всякую почву для возникновения идей конечности адских мук, ибо вскрывает глубокую нравственную порочность «оптимистической» позиции: все мы прежде всего подсудимые и любое рассуждение о неизбежности «амнистии» некорректно – это покушение на милость Судии.
Если бы «эсхатологические оптимисты» понимали это и следовали святым отцам, не было бы предлога к реанимации полузабытой ереси, не было бы нужды и в настоящей статье. Но поскольку этого понимания не наблюдается, и богословы-«оптимисты» продолжают упорствовать в своем заблуждении, более того, развивать его и настаивать на обязательном для всех христиан отказе от исконного учения Церкви, как мы видели на примере процитированного катехизиса, то придется и нам рассмотреть их аргументы.
Аргументация, используемая для подтверждения упомянутой идеи, может быть разделена на три типа: метафизическая, нравственная и юридическая.
Метафизическая аргументация: «Царствие будущего века есть восстановление мира в первозданное состояние»
«Во Второе пришествие и последнее свершение времен вся совокупность мироздания войдет в полное единение с Богом»; «После воплощения и воскресения смерть неспокойна: она уже не абсолютна. Все теперь устремляется к “άποκατάστασις των πάντων” – то есть к полному восстановлению всего, что разрушено смертью, к осиянию всего космоса славой Божией, которая станет “все во всем”»; «Каждая человеческая жизнь всегда может возобновиться во Христе, как бы ни была она отягчена грехами; человек всегда может отдать свою жизнь Христу, чтобы Он вернул ее ему свободной и чистой. И это дело Христа простирается на все человечество за видимыми пределами Церкви». «Вечность есть Бог, божественная жизнь, следовательно, те, кто находятся вне Бога, не могут пребывать в этом состоянии вечно и через какой-то период неизбежно будут восстановлены.
Таковы типичные примеры попыток метафизического обоснования «эсхатологического оптимизма». Так как в своей основе восходят они все к той же оригенистской схеме, не лишним представляется вспомнить посвященные ей слова о. Георгия Флоровского:
«Весь пафос Оригеновой системы заключается в том, чтобы снять, отменить загадку времени. Именно в этом интимный смысл его знаменитого учения о “всеобщем восстановлении”, об апокатастасисе. У Оригена это учение о “всеобщем спасении” определяется вовсе не моральными мотивами. Это, прежде всего, метафизическая теория. Апокатастасис есть отрицание истории. Все содержание исторического времени рассеется без памяти и следа. И “после” истории останется только то, что уже было “прежде” истории».
К тому же выводу мы придем, если остановимся внимательнее на самой посылке восстановления в метафизической аргументации «оптимистов».
Не совсем понятно, почему идею «возвращения к тому, что было прежде», они считают христианской? Церковь ожидает огненного преображения жизни мира в царствие будущего века, а не неотвратимого всеобщего возвращения в первобытное состояние. Ни о каком возвращении кого бы то ни было в первобытное состояние речи вообще нет. Господь скажет: «Се, творю все новое» (Откр.21:5), а не «се, восстанавливаю старое».
Бог, «как создал несуществовавших, так воссоздаст получивших бытие – созданием, которое божественнее и выше прежнего», – cвидетельствует святитель Григорий Богослов. Святитель Епифаний Кипрский, говоря о будущем преображении мира, приводит такой образ: оно будет подобно «изменению младенца в мужа совершенна». Посылка богословов-«оптимистов» о возвращении мира в утробу первозданности прямо противоположна этой святоотеческой перспективе. По сути, это все то же отрицание истории, обнажающее нехристианские корни данной метафизической схемы. Поэтому-то сама эта посылка и была осуждена отдельным пунктом на V Вселенском Соборе: «Кто говорит, что жизнь духов будет подобна жизни, которая существовала от начала, когда духи не были еще падшими и погибшими, и что конец будет подлинной мерой начала (выделено нами. – Ю.М.), да будет анафема» (15-й анафематизм).
Святоотеческое видение загробной участи человека можно охарактеризовать как симметричное. Вечному раю соответствует вечный ад, вечному бытию с Богом соответствует вечное бытие без Бога. Именно к этой симметричности апеллировали многие святые отцы в споре со сторонниками мнения о конечности адских мук. «Ибо если будет когда-нибудь конец мучению, – пишет святитель Василий Великий, – то и вечная жизнь, без сомнения, должна иметь конец. А если не смеем думать сего о жизни, то какое основание полагать конец вечному мучению?» «Как наказания вечны, так и вечная жизнь не должна иметь впоследствии какого-либо конца» (блаженный Иероним Стридонский)23. Согласно этому видению, вечный ад существовал бы как потенция даже в том случае, если бы от Бога не отпал ни Люцифер, ни прародители рода человеческого. Как потенция, обусловленная свободной волей сотворенных существ, он существовал бы, даже если бы в нем не оказалось никого.
Из богословов-«оптимистов» один лишь о. Сергий Булгаков честно признавал наличие у отцов Церкви именно такого видения и столь же честно признавался, что не согласен с ним, при этом совершенно бездоказательно приписав такому отеческому видению понимание вечности как особого рода временности. На самом же деле учение Церкви как раз, напротив, является вполне последовательным отрицанием всякой временности в вечности: «Мы же должны будем пойти с бесами туда, где огнь неугасимый… и не на несколько времени или на год, и не на сто или тысячу лет, ибо мука не будет иметь конца, как думал Ориген, но навсегда и навечно, как сказал Господь» (преподобный Феодор Студит)
«Принять вместе с Оригеном, что зло в конце концов исчерпает себя и бесконечным пребудет лишь Бог, – значит забыть об абсолютном характере личной свободы: абсолютном именно потому, что эта свобода – по образу Божию».
С точки зрения православного богословия, человеческая свобода, по точному выражению о. Георгия Флоровского, должна включать в себя и свободу принять решение даже против Бога, «ибо не насилием и самовластием, но убеждением и добрым расположением уготовляется спасение человеков. Потому всякий полновластен в собственном своем спасении, чтобы и увенчиваемые, и наказываемые справедливо получали то, что избрали» (преподобный Исидор Пелусиот). «Бог почтил человека, даруя ему свободу, – пишет святитель Григорий Богослов, – чтобы добро принадлежало лично тому, кто его выбирает, не меньше, чем Тому, Кто положил начало добра в природе».
отрицание свободной воли приводит к отрицанию и самой Божией любви, за которую на словах так ратуют эсхатологи-«оптимисты»: «Концепция всеобщего спасения, отрицая вечность ада, игнорирует одновременно и непостижимую тайну любви Божией, которая превыше всех наших рациональных или сентиментальных концепций, и тайну человеческой личности и ее свободы. Любовь Бога предполагает полное уважение к Своим созданиям, вплоть до “вольного бессилия” отказать им в свободе».
Таким образом, позиция сторонников апокатастасиса ведет не только к отрицанию ценности человеческой свободы, но и к отрицанию как Божественной справедливости, так и Божественной любви. Совершенно напрасно некоторые современные богословы до крайности противопоставляют эти два атрибута, пытаясь представить их как взаимоисключающие. Ни Писание, ни Предание Церкви не говорит нам о таком категоричном противопоставлении. Одно не может отрицать другого, поскольку Божественная справедливость есть одно из выражений Божественной любви.
«Изложенное учение святых отцов Церкви о возмездии объясняет, почему в их умах никогда не возникала та раздвоенность, то противоречие между правосудием и любовью Божественной, которое никак не могли разрешить различные еретические секты… Правду Божию отцы, согласно с Писанием, понимали не в смысле карающего гнева, а в смысле такого свойства Божия, по которому Бог каждому свободному существу воздает по делам его, то есть сообразно тому, куда человек сам себя определил… Правда Божия руководится не чувством оскорбления, а нравственным достоинством бытия. Эта-то правда и не может противоречить любви, ибо понуждается она не желанием удовлетворения, исключающим любовь, а прямой невозможностью, не отрицая Себя, даровать мир и жизнь беззаконию».
Нравственная аргументация: «Бог любви не может карать»
В чем основная ошибка этого тезиса? В том, что богословы-«оптимисты» понимают адские муки как действие со стороны Бога, тогда как святые отцы учили, что это следствие, вызванное самой личностью. Вовсе не Бог готовит вечность ада. Ад, по мысли преподобного Макария Египетского, лежит «в глубине сердца человеческого». «Подобно тому, – объясняет преподобный Симеон Новый Богослов, – как слепцы, не видящие сияющего солнца, хотя и всецело бывают освещаемы им, пребывают вне света, будучи удалены от него чувством и зрением, так и Божественный свет Троицы будет во всем, но грешники, заключенные во тьме, и среди него не увидят его… но, опаляемые и осуждаемые своею собственною совестью, они будут иметь неизреченное мучение и невыразимую скорбь во веки».
Просто, лаконично и богословски безупречно разъяснил эту истину еще во II веке святой Ириней Лионский: «Всем соблюдающим любовь к Нему Он дает Свое общение. Общение же с Богом есть жизнь и свет и наслаждение всеми благами, какие есть у Него. А тех, которые по своему произволению отступают от Него, Он подвергает отлучению от Себя, которое они сами избрали. Разлучение с Богом есть смерть, и удаление от света есть тьма, и отчуждение от Бога есть лишение всех благ, какие есть у Него. Но блага Божии вечны и без конца, поэтому и лишение их вечно и без конца, подобно тому как относительно неизмеримого света сами себя ослепившие или ослепленные другими навсегда лишены сладости его не потому, чтобы свет причинял им мучение слепоты, но сама слепота доставляет им несчастие».
Да, «Бог есть любовь» (1Ин.4:16) и любовь эта «будет… все во всем» (1Кор.15 28), но для тех, кто стал воплощением ненависти, она станет адским огнем. Именно об этом говорят знаменитые слова преподобного Исаака Сирина: «Мучимые в геенне поражаются бичем любви»37.
Некоторые «эсхатологические оптимисты» говорят, что геенский огонь носит очистительный характер и будто бы имеет своею пищею грехи того или иного человека или демона, вверженного в него. Со временем же пища эта истребится и огонь, не находя себе места в очистившемся естестве, исчезнет – так произойдет восстановление. Для кого-то достаточно будет года, для кого-то века, кто-то промучается тысячелетия… Однако это не так, и мучение не может быть долго- или кратковременным, потому что «времени уже не будет» (Откр.10:6). «Вечность во Христе Иисусе – это состояние бытия вне и выше времен».
Пытаясь решить столь прямым и примитивным образом вопрос, как согласовать Божественную любовь с вечными мучениями тех, к кому она обращена, богословы-«оптимисты» создают ничуть не менее сложную дилемму. Ведь провозглашая неизбежное «восстановление всяческих» в Боге, они, сами того не замечая, впадают в безумие «принудительного рая»: «В будущем веке вообще нельзя не знать и не любить Бога. Эта любовь есть здесь закон бытия»39. При таком подходе Небесный Иерусалим превращается в концлагерь.
Богословам-«оптимистам», возможно, действительно не верится, что кто-то искренне может не любить Бога, своего Создателя и Отца Небесного. Им, как и мусульманам, кажется, что в основе греха лежит лишь незнание благости Бога. Стоит только человеку узнать – и греха не будет, говорят мусульмане. Стоит только ему узнать, пусть даже после смерти и всеобщего Воскресения, – и он покается и припадет со слезами к стопам Господним, и Господь, конечно же, помилует его и примет, говорят богословы-«оптимисты», «и вопли позднего раскаяния грешников присоединятся к общей симфонии торжества добра»40 Хотелось бы, чтоб было так! Более того, хотелось бы, чтобы грешники (и в первую очередь, мы сами) еще в этой жизни принесли истинное покаяние. Еще более хотелось бы, чтобы никто и не грешил, и не отступался от Бога.
Но это, к сожалению, не так. Потому что в основе греха лежит не незнание, а личная воля разумного существа. Ведь и диавол, и Адам знали – много лучше нас – благость Божию, но отпали. Их выбор склонился к жизни без Бога. Как тонко заметил К.С. Льюис, «есть только два вида людей: те, кто говорит Богу: “Да будет воля Твоя” и те, кому Бог говорит: “Да будет воля твоя”. Все, кто в аду, сами его выбрали».
Так что же делать Богу с теми, кто не хочет быть с Ним и в Нем? За шиворот и в рай? Уничтожить? Не создавать? Господь не идет ни по одному из указанных путей, и именно потому, что любит свое творение, даже после того как оно отверглось Его. Всего лишь одна фраза святителя Григория Паламы переворачивает сокрытую в данных вопросах неверную перспективу «эсхатологического оптимизма» в перспективу истинной щедрости Создателя: «Бог, по причине присущей Ему благости и милосердию, не ради имущих стать по своей воле дурными допустил благим придти в бытие, но ради благих сотворил и имеющих стать дурными».
Юридическая аргументация: «Несправедливо вечно наказывать за временный грех»
«Может ли Бог любви, возвещенный Христом, бесконечно карать за грехи временной жизни? Неужели могущество зла столь велико, что оно будет существовать даже тогда, когда “во всем” воцарится Господь?».
На этот аргумент отвечал еще святитель Иоанн Златоуст: «Не говори мне: где же справедливость, если мучение не имеет конца? Когда Бог делает что-либо, повинуйся Его определениям и не подчиняй их умствованиям человеческим». Что поделать, в православном христианстве отношения человека с Богом не принято мыслить в категории справедливости. Это не значит, что отрицается Божественная справедливость как таковая, мы говорим лишь, что для всецело вверяющих себя милосердию Божиему «милость превозносится над судом» (Иак.2:13). Подобно тому «как песчинка не выдерживает равновесия с большим весом золота, так требования правосудия Божия не выдерживают равновесия в сравнении с милосердием Божиим», – говорит преподобный Исаак Сирин. Но «если ты требуешь справедливости, то, по закону правды, нам следовало бы еще в начале тотчас погибнуть», – продолжает святитель Иоанн Златоуст.
Кроме того, как верно отмечал святой Юстиниан Великий, не так уж много справедливости в том, чтобы «тех, которые до конца вели жизнь, исполненную совершенства, соединить с беззаконниками и блудниками и признать, что как те, так и другие будут наслаждаться одинаковыми благами».
Наконец, необходимо обратить внимание на то, как отвечал на этот вопрос святитель Григорий Двоеслов. «Справедливо было бы это недоумение, – говорит святитель, – если бы раздражительный Судия рассматривал не сердца людей, а одни дела. Нечестивые потому имели конец грехов, что имели конец жизни. Они желали бы, если бы могли, жить без конца, чтобы иметь возможность грешить без конца».
Преподобный Григорий Синаит предлагает еще один образ: «Как зародыши адских мучений незримо таятся в душах грешников уже на земле, так и начатки небесных благ сообщаются в сердцах праведных через Святого Духа»49. То есть своей смертью мы рождаем для себя ту вечную участь, которую вынашивали в себе всю эту жизнь. В этом и есть глубочайшее значение настоящей временной жизни, которое игнорируется «оптимистическим богословием»: «здесь даются победителям как залоги венцы победные; равно как и для побежденных здесь полагается начало их посрамлению и мучению».
В «оптимистической» позиции сказывается извращенное понимание вечности, по которому выходит, что вечность – это продолжение нашего настоящего бытия, единственно лишь при отсутствии смерти. Но Православие мыслит совсем по-другому: вечность – это инобытие. Как пишет преподобный Иоанн Дамаскин, «вечная жизнь и вечное мучение обозначают нескончаемость будущего века. Ибо время по воскресении уже не будет исчисляться днями и ночами, или, лучше, тогда будет один невечерний день, так как Солнце правды ясно будет светить праведным, а для грешных настанет глубокая нескончаемая ночь».
Аргументация от неверно понятого учения о сошествии Христа во ад
Сравнительно недавно появилась еще одна вариация «оптимистического богословия». Ее сторонники, в отличие от «оптимистов»-экуменистов, признают, что вне Православной Церкви спастись нельзя и что спасение только во Христе и неразрывно связано с признанием Его как Бога и человека. Однако сплести эту истину с оригенистской ложью они ухитряются следующим образом.
Во-первых, они учат, что будто бы Господь Иисус Христос, после смерти на кресте сойдя во ад, вывел из него души абсолютно всех умерших до того людей. Во-вторых, говорят они, сошествие во ад представляло не единовременный акт, а является продолжающимся действом, так что Христос как бы постоянно пребывает в аду, чтобы души всех умирающих людей встречать там и проповедовать им, и эти души уже, будучи по смерти убеждены непосредственно Христом, принимают Православие и выводятся из ада.
Изложенное «в чистом виде» это лжеучение выглядит настолько нелепо, что кажется излишним его опровергать, однако поскольку его приходится слышать от людей, обладающих некоторой известностью и даже авторитетом в православной среде, и, кроме того, встречаются люди, введенные им в заблуждение, не лишне будет сказать несколько слов в опровержение.
Прежде всего нужно заметить, что мысль о том, будто бы Христос, сойдя во ад, освободил души абсолютно всех находящихся там, не свойственна Церкви. Если мы обратимся к творениям святых отцов, то увидим совсем иное учение.
Святитель Кирилл Иерусалимский говорил о выведении из ада лишь ветхозаветных святых: «Он сошел в преисподнюю, чтобы и оттуда освободить праведных. Сбежались святые пророки и Моисей законодатель, и Авраам, и Исаак, и Иаков, Давид и Самуил и Исаия, и креститель Иоанн… Искуплены все праведные, которых поглотила смерть. Ибо подобало проповеданному Царю стать искупителем добрых проповедников. Тогда каждый из праведников сказал: “Смерть, где твоя победа? Ад, где твое жало? Ибо Победитель искупил нас”».
Блаженный Иероним говорит о том, что Спаситель сходил во ад, «чтобы победоносно отвести с Собою на небеса души святых, которые были заключены там».
Преподобный Иоанн Кассиан пишет: «Проникнув во ад, Христос… сокрушил железные вереи, и святых пленников, содержавшихся в непроницаемом мраке адском, возвел из плена с Собою на небеса».
У святителя Епифания Кипрского мы читаем: «Что же? Всех ли спасает, явившись во аде, Бог? Нет, но и там – только верующих».
Преподобный Иоанн Дамаскин также писал, что Господь в аду проповедовал всем, но для одних эта проповедь была во спасение, а для других – в обличение: «Обоженная душа сходит в ад, чтобы, подобно тому как для находившихся в земле воссияло Солнце правды, таким же образом и для находившихся под землей, пребывающих во тьме и тени смертной воссиял свет; чтобы, подобно тому как находившимся на земле Господь проповедал мир, пленным освобождение и слепым прозрение и для уверовавших сделался причиной вечного спасения, а для неуверовавших – обличением неверия, таким же образом проповедал и находившимся в аду».
Утверждение, что Господь будто бы продолжает находиться в аду, проповедуя там все новым душам умирающих и убеждая их поверить в Него, представляет собой совершенно новое учение, никогда прежде не известное Церкви и чуждое ее вере. Что уже само по себе подводит его под слова апостола: «Кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема» (Гал.1:9). Церковь учит, что Господь Иисус Христос сходил во ад обожествленной душою тогда, когда она пребывала отделенной смертью от Его тела. Затем душа его соединилась с телом и произошло Воскресение, а после и чудесное Вознесение на небеса, и ныне Христос по человечеству пребывает одесную Отца. Собственно, об этом говорит каждый христианин, в символе веры исповедуя Господа Иисуса Христа «воскресшего в третий день по Писаниям, и восшедшего на небеса, и сидящего одесную Отца».
Можно также привести слова святителя Иннокентия Херсонского: «Спаситель наш сошел во ад Сам, Своим произволением и Своей властью, сошел для того, чтобы вскоре выйти из ада, сошел один, чтобы извести оттуда всех, с верою ожидавших Его пришествия».
Указанное лжеучение лишает смысла и существование земной Церкви, потому как при таком подходе она становится совершенно ненужной: если принять, что Христос после смерти все равно каждого лично встречает в аду и дает возможность войти в рай, то какая разница – быть в Церкви или вне ее, проводить жизнь подвижническую или погрязать во грехах, если конец у всех один?
Постановка вопроса о всеобщности спасения некорректна. Это, прежде всего, глубоко личный вопрос. Никакой коллективизм здесь неуместен. Нельзя сказать: если спасутся лишь процентов пять, то это противоречит Божественной любви, а вот если две трети, то это еще куда ни шло. Конечно, если подходить к вопросам эсхатологии, исходя из статистических критериев, то тогда, действительно, идеальным следует признать лишь стопроцентное спасение. «Но мнение это весьма ошибочно, – говорит преподобный Амвросий Оптинский, – потому что нигде в Святом Писании не приписывается особенного духовного права множеству и численности. Господь ясно показал, что признак истинной Соборной Церкви не заключается во множестве и численности, когда говорит в Евангелии: “Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство” (Лк.12:32). Есть и пример в Святом Писании не в пользу множества. По смерти Соломона при сыне его разделилось царство Израильское, и Святое Писание десять колен представляет отпадшими, а два колена, пребывшие верными долгу своему, не отпадшими» (Ответ благосклонным к Латинской Церкви). Можно вспомнить и слова святителя Григория Паламы о том, что, даже если бы среди людей нашелся лишь один праведник, ставший таковым по своей воле, это бы оправдало в глазах Бога и создание мира, и отпадение всех прочих разумных существ.
В заключение хочется отметить, что на попытки возрождения идей апокатастасиса в ХХ веке Церковь отреагировала точно так же, как в прежние века. Архиерейский Собор 1935 года, проходивший под председательством заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита (впоследствии – Патриарха) Сергия (Страгородского) и посвященный учению протоиерея Сергия Булгакова, повторил:
«Нельзя забывать, что диавол уже не может обратиться, а равно и все ему всецело предавшиеся. Значит, рядом с “градом Божиим” и “вне” его (Откр.22:15) навеки останется область отвержения, “смерть вторая” (Откр.21:8). Откровение не знает апокатастасиса всей твари, а лишь обожение тех, кто будет со Христом. “Бог будет все” лишь в “сынах Царствия”, все во всех, чья воля сознательно отождествилась с волей Божией».
Будут ли мучения в аду бесконечными на самом деле?
Фото: Pravmir.ru
Ответить однозначно на вопрос, будут ли вечными мучения в аду, пока еще никто не осмелился. На счет этого вопроса возникает довольно много споров, поскольку одни считают, что мучения будут вечными, а другие говорят, что ад скорее предназначен для того, чтобы вылечить душу от греха и довести ее до того состояния, когда она будет готова прибывать вечно с Богом. Можно часто услышать мнение о том, что вечные адские муки предназначены для людей, которые совершали грехи особой тяжести. Что же касается мнения святых отцов, которые часто рассуждали про ад и вечные муки, то они пишут по этому поводу такое:
- мучения в аду не будут временными для грешников, а будут длиться целую вечность, говорит Иоанн Златоуст;
- кроме Божьей Любви, существует еще и Божья правда, поэтому люди, осмысленно грешившие при жизни и не раскаявшиеся справедливо проведут вечность в аду, говорит Феофан Затворник;
- грешникам будет некомфортно в раю и неприятно находиться перед Богом, поэтому для них приготовлен ад, говорит Феофан Затворник.
Хоть католики считают ад местом очищения, в православии к этому вопросу относятся более критично и считают, что нераскаянные грешники не могут попасть в рай, даже через прохождение страшных мучений в аду определенное время. Православные отцы и учителя церкви считают, что нераскаянные грешники никогда не будут достойными пребывания в раю и даже не смогут там находиться, поэтому для них подготовлены вечные мучения в аду, которым никогда не будет конца.
(2 оценок, среднее: 5,00 из 5)
В чем же состоят мучения душ грешников в этот период?
Ряд православных богословов связывают формы мучения грешников в аду с определенной библейской символикой: с символикой горения в огне – муки совести, с символикой червя – проявления не уврачеванных греховных страстей, с символикой тьмы – чувство богооставленности.
А, например, свт. Марк Ефесский упоминая испытываемые грешниками страх, угрызение совести, неизвестность будущего, лишение созерцания Бога, в своих «Ответах на вопросы латинян» выражает мнение, что грешники «еще не терпят мучения в гееннском огне, но как бы пред очами его имеют; по причине же видения и ожидания впасть в него, несомненно, горько страдают». Относительно вопроса о том подвергаются ли пленники ада всем мучениям одновременно, он говорит, что «поскольку эти мучения различны и равняются соответственно человеческим грехам, то для некоторых соответствуют все таковыя мучения, для иных же – некоторые из них; и для одних более тяжкия, а для других – более легкия».
Основываясь на святоотеческом учении и видениях загробной участи из церковного предания, можно отметить следующее.
«Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое» (Рим.2:9), – говорит апостол Павел. Прп. Паисий Святогорец раскрывает этот духовный закон так: «Мы уже в этой жизни или будем в некоторой степени вкушать райскую сладость и отсюда отправимся в рай, или же будем отчасти переносить адские мучения и — избави нас от этого, Боже — попадем в ад. Добро — это есть рай, а зло — это адское мучение. Творя добро, человек радуется, греша — мучается. Чем больше добрых дел совершает человек, тем большую радость он чувствует, чем больше творит зла, тем сильнее томится душой». Осознание того, что жизнь была прожита и загублена пороками, непрестанные укоры совести за все совершенные грехи, тягостнейшее осознание невозможности что-либо немедленно изменить, – все это будет непрестанно терзать несчастных. Кроме того, невозможность удовлетворить своим греховным пожеланиям и страстям, приобретенным при жизни, и которые никуда не исчезнут, будут жечь этих бедных существ подобно пламени.
Души грешников пребывают «в состоянии мрака, скорби и страдания» (Простр. христ. катехизис). В аду присутствуют мрак, теснота, долетающие отовсюду звуки воплей, души лишены возможности видеть друг друга, однако видят духов злобы в их адском безобразии.
