Беседа с регентом народного хора Дмитрием Ключевым
О создании и управлении народным хором, связанных с этим трудностях и радостях корреспондент портала Православие.Ru беседует с регентом храма святого Марона Пустынника в Старых Панех Дмитрием Ключевым.
– Дмитрий, какие чувства вызывает народный хор?
– В начале главное – сдержать раздражение, потому что они ничего не могут, а надо внушить, что могут, если заниматься с неподготовленными. У меня достаточно такого опыта. Сначала мы пели в очень низкой тональности в унисон, потому что боялись. Прихожане часто стремятся запеть, некоторые идут вместе с хором по тексту службы: мелодии знают с голоса, потому что часто ходят в храм. Я взял самые простые ектеньи, самые распространенные антифоны первого гласа.
– Люди всегда подпевают хору, а тут – испугались?
– Именно поэтому мы пели в унисон и очень низко, по-другому не могли. В храме все насторожились. Потом мне удалось выделить высокие голоса. Вместе поют – постепенно становится лучше. Потом дал простые дыхательные упражнения. Кто делает – становится лучше. А сейчас воцерковленные люди, которые пришли в начале и постоянно ходят на службы, знают чинопоследование, выучили мотивы (многие с голоса) и осмелели: стало неинтересно приходить на репетиции с новичками.
А приходят бабушки, которые толком ничего не знают и всю жизнь работали в партийных организациях, но решили пробиваться к Православной Церкви и начинают с нуля. Их не все выдерживают. Тренироваться в любви трудно, многие не готовы потерпеть ради людей, которые вновь пришли, чтобы они почувствовали соединение с теми, кто уже поет.
Тренироваться в любви трудно. Но это наши люди, с ними важно работать, и надо потерпеть
Приходят люди среднего возраста, пожилые и совсем старенькие, с палочками. Хотя и молодые приходят. Это – наши люди, с ними важно работать, и надо потерпеть.
С другой стороны, народный хор потом вдохновляется, начинает верить в свои силы (моя задача – внушить уверенность), многие начинают заниматься вокалом и летом принимают участие в богослужениях тех храмов, которые находятся рядом с дачами, потому что знают службу.
Мы изучаем только Литургию. Однажды пели и нетвердо знаем литию. К молебнам пытались дерзнуть, но переполнены объемом литургических песнопений. Хорошо, что успеваем тропари и задостойник выучить, потому что, кроме изучения, может стоять задача повышения качества пения. Но не всегда это возможно, если люди, которые пели, не приходят.
– Неужели в хоре нужен вокал?
– В православной культуре есть свои предпочтения, речь должна звучать красиво, голос в храме должен звучать красиво, но сейчас не у всех получается. Формирует звук речевой аппарат, и надо стремиться к естественности, потому что каждый человек может особенно произносить звуки, а, бывает, нравится другой и начинаешь подражать, себя при этом умаляя.
Я много над этим думал. Преподаешь вокал, человек стопорится, но постепенно выход находится, и могу сказать о народном хоре: будет продолжение, потому что надо сеять и на камне. Поэтому я этим занимаюсь, хотя сомневался, нужно ли преподавать вокал, терзался и постоянно думал: «Кому всё это надо?»
Господь меня поддержал в бывшем Синодальном училище (ныне – Рахманиновский зал консерватории, а стены помнят звучание синодальных хоров), куда я попал на камерную оперу японского композитора в европейской традиции, на японский сюжет и на японском языке. Инструменты – рояль, виолончель и классическая флейта.
церковный хор
Я на клиросе в совокупности работаю лет 7. И за это время накопил весьма серьезный опыт, ибо столкнулся практически с полным спектром клиросных проблем. Какие то проблемы у меня получалось решить, некоторые — нет, но в любом случае опыт никуда не денешь, и вот что я выяснил на личном опыте о клиросной работе вообще.
Итак, клирос, он же — место, где стоит/работает церковный хор и он же — название церковного хора. В большинстве храмов церковный хор формируется по простой схеме. Формируется коллектив из приглашенных музыкантов, владеющих вокалом, какими то вокальными данными, и навыками чтения с листа. Устанавливается некая оплата за службу (выход) — например, условные 100 рублей (эта цифра может быть одной для солидных столичных храмов и сильно другой для глубинки). Чем чаще музыкант выходит на службы, тем больше у него выходов, и тем больше, соответственно, денег он заработает.
Казалось бы, а почему вообще разговор идет за деньги? Разве служение Господу можно измерить в монетарном эквиваленте? Моя многолетняя клиросная практика показала, что к людям, работающим на клиросе бесплатно, отношение даже ХУЖЕ, чем к тем, что работает за деньги.
Что рождает этот феномен? Элемент ответственности. Не получаешь деньги — вольная птица, захотел пришел на службу, не захотел — не пришел. Клиросы, составленные из поющих во Славу Божию не профессионалов, не стабильны. Не редки ситуации, когда на крупной службе вместо благолепного пения невразумительное квакание.
Ну вот сложилось так. Тот не может, у этого работа, у этого ребенок заболел. И все.
И даже попрекнуть особо не получится (пою как могу во Славу Божию). У регента (руководителя хора) даже зачастую рычагов влияния нет на таких людей. Монетой их не накажешь. Вдобавок те, кто работают бесплатно, вполне закономерно обидчивы.
Как же, мы столь сильно и времени бесплатно отдаем храму, а нам еще и замечания делают?
Тут еще и такой момент, как «срок обучения». Любого певчего надо обучать. Долго. ОЧЕНЬ. Чтобы вырастить классного певчего, иногда уходят несколько лет. Например, я до своего текущего уровня рос примерно 3 года. Когда человек зарабатывает на клиросе деньги, есть хоть какая то обоснованная надежда, что у человека планы зарабатывать на клиросе, и, следовательно, в епархии появится новый профессиональный (профессиональный — значит, зарабатывающий на этом) певчий.
А что взять с того, кто поет во Славу Божию?
У него своя работа, своя специальность и для него клирос — хобби. Да, хорошее, да богоугодное. Но — хобби. Силы, вложенные в такого человека, в любой момент могут раствориться в воздухе, не породив никаких плодов. Человек или устанет, или перегорит или столкнется с проблемами и уйдет с этой деятельности, ведь зарабатывает то он в другом месте. И все…огромные, несуразно большие затраты на его обучение канули в никуда.
Так что, моя практика показала, что профессиональные хоры более живучи. А вот создание и выживание профессионального хора на приходе (в храме) очень сильно зависит от личности настоятеля.
Казалось бы, ну ведь редкий настоятель музыкант, или вообще имеет слух. Как он может влиять на хор? Во первых, равнодушный к пению настоятель не будет поощрять формирование сильного коллектива, руководствуясь принципами минимальной достаточности.
Вроде служба идет и ладно. А уж как там поют…ну не сильно страшно и будет. И платить меньше надо.
Поэтому более менее хорошему музыканту, заинтересованному в том, чтобы работать было интересно, нужно поинтересоваться, насколько настоятель вообще заинтересован в красивом пении. На словах то они все заинтересованы, а вот реально…как проявляется его интерес, чем он его демонстрирует? Такие вещи перед устройством на клирос нужно узнавать.
Заинтересованный в пении настоятель будет поощрять пение и проявлением интереса (а интерес настоятеля всегда чрезвычайно поднимает уровень пения…музыканты в своей душе артисты и им нужен отзыв на пение, и если у настоятеля есть практика давать объективный отзыв на то, как прошла та или иная служба, это на мой взгляд, всегда сильно подстегивает поющих выкладываться по полной, чаще внедрять интересные произведения, ибо появляется азарт исполнителя).
Плохой настоятель может не объективно (или объективно, но грубо) критиковать клирос, распугивая коллектив, и по сути, принуждая уволиться. Плохой настоятель может отдать бразды правления клиросом своей жене (матушке), которая вовсе не обязательно профессионал в своем деле, но зато обладает самомнением, которого хватит на десять профессионалов. Такая женщина способна распугать весь клирос, и разогнать всех неугодных.
Мало кто понимает со стороны, насколько не проста жизнь музыканта-певчего. Во первых, музыканты во все времена жили плохо. Плохо — это значит, зарабатывали мало, жили бедно, еле сводили концы с концами, и всегда есть риск стать проф-непригодным, например, потерять голос (что, само собой, спокойствия за твою судьбу тебе явно не добавляет).
Поэтому музыкант зачастую это ранимый, очень скромный по достатку, и очень горделивый человек (раз нет ни денег ни власти, только и остается, что кичиться своим исполнительским талантом, проще говоря, жаждать исполнительской славы).
Все это предъявляет к настоятелю интересные требования. Он должен быть хорошим психологом и уловить ту тонкую грань между объемом оплаты, степенью своей придирчивости и требовательности, и требуемым им качеством хора. Если настоятель платит очень щедро, у него есть больше права на некий кураж, и музыканты в принципе, простят жесткость в критике и требованиях. Вроде как человек требует, но и платит.
Проблемы начинаются, когда певчий ясно ощущает, что оплата за работу очевидно не соответствует уровню дискомфорта. Я по молодости видел настоятеля, который недостаток оплаты компенсировал просто боготворением певчих. Он их хвалил после каждой службы, персонально обращаясь к хору, он их упоминал в проповедях, обнимал при встрече отдельных участников хора. Музыканты — люди падкие на признание, и зачастую признание им важнее, чем лишние 15% к зарплате.
Мне в основном встречались сложные настоятели. Которые платили мало, требовали много, и не упускали случая обидеть тебя каким либо словом. Что ж, хороший настоятель — это редкий дар.
Дак ведь настоятель и его отношение к хору — это лишь часть проблем потенциального певца церковного хора. Целая куча проблем зарыта в самом певческом процессе. Во первых, это физически сложно. Стоишь службу на ногах, в зачастую очень тесном помещении, в условиях скученности народа (клиросы редко бывают просторными), поэтому часто певчие на клиросе толпятся как сельди в бочке.
Сравните это с комфортом исполнителя на огромной пустой сцене и ощутите разницу. Часто на клиросе некомфортные температурные условия. Я видел как минимум два клироса, на которых просто ну очень холодно. Я всерьез опасаюсь подхватить там воспаление легких. Иногда петь приходится просто в одежде. Кроме того, что это очень дискомфортно — постойте ка в помещении два часа в верхней зимней одежде, как я уже упомянул выше, если на клиросе мало места, то одежда еще дополнительно увеличивает объем места, занимаемого каждым певчим.
Казалось бы, а зачем вообще нужно свободное пространство на клиросе? Ну вроде как в тесноте, да не в обиде? Да вот если бы…
Дело в том, что довольно много песнопений, то есть, того что должен петь певец церковного хора, размещено без всяких нот в виде обычного (или церковногославянского) текста в богослужебных книгах. Представьте себе ОДНУ книгу, возле которой сгрудилась толпа весьма не худых тетенек и дяденек )) Представьте, как можно петь в скрюченном положении, когда и текста то почти не видно. Представили? А вот зачастую так процесс и выглядит.
А еще на клиросе бывают сложные отношения. Один певчий не любит другого. По любой причине. Например, кому-то может не нравится, как поешь именно ты (ну мешаешь ты ему своим голосом).
Кому то хочется больше выходов, а ты посмел претендовать тоже выходить чаще. Кто-то, устав на службе, начинает всех вокруг оскорблять. Я такое видел. Я видел, как руководители хора унижали певцов во время службы и даже били их ))
Всех проблем клироса в одной статье не опишешь, ибо это целая вселенная, про которую можно писать и писать. Ибо на клиросе проявляются все грани человеческой природы. А человек как атом — неисчерпаем и всегда способен удивлять. Кстати, и по этой статье не стоит судить об авторе и его отношении к клиросу и клиросному пению. Есть смысл изучить все труды автора, чтобы составить более-менее адекватное представление о том, что же творится в уставшей от клиросного служения головушке…
p.s Любите пение, и помните Кому служите…
Надо уметь слышать акустику храма. В каждой акустике свои приемы
Надо уметь слышать акустику. В каждой акустике свои приемы, регент досконально знает акустику храма, какие в разных местах применять акустические приемы. Если гулкая акустика, надо подсказать певчим и петь в более сухой манере.
Бывает, наоборот, глухая акустика, где требуется протягивать, но нельзя перегущать тембральное заполнение гласной, иначе скрадывается произнесение согласной, как будто человек плохо произносит, – согласные надо вызванчивать.
Характер звучания должен быть своего рода щипковый, если сравнивать с музыкальным инструментом, или как колокол, который звучит, потом затухает. Так же и слог. Это «читок», прием «читка». «Читок» – это определенный штрих, чего многие не знают.
СОПРАНУШКИ
Ну какой же хор может обойтись без серебристых переливов и звонких трелей сопрано?! Вы как икра на бутерброде, как крем на тортике… как кружева на труселях!
А потому, когда вместо того чтоб уверенно и чисто спеть мелодию, вы блуждаете на безымянной высоте — весь хор начинает паниковать. Глаз регента подёргивается не в такт, тенор как паровоз гудит громко и протяжно, бас беспорядочно скачет между доминантой и тоникой, а хитрые альты продумывают план экстренной эвакуации с клироса….
Сегодня на антифонах внезапно пропала мелодия…
-Сопрано!!! У вас начался декретный отпуск??? -Мы «Единородный сыне» ищем.
Потрясающе!!! Почему, когда заняты руки, замолкает и рот???
Когда-то, ещё работая в оперном театре, я заметила одну особенность сопрано — если по задумке режиссёра им надо сделать шаг вправо, два шага назад ,потом сесть и повернуться налево…., то все они (поголовно) забывают, что НАДО ПРОДОЛЖАТЬ ПЕТЬ! Из головы автоматически вылетает всё и сразу: текст, музыка, либретто… и вместо итальянских слов кто-то начинает напевать свой домашний адрес.
А ещё только сопрано перелистывают ноты не по страничке, а сразу по десять, чтоб не мелочиться. А потом, со скоростью машинки отсчитывающей купюры с диким свистом начинают лихорадочно листать обратно.
Есть ещё заколдованная малая терция вниз, которую с листа не споёт ни одно сопрано. Я не знаю почему. Вверх — пожалуйста! А вот вниз только секунду или кварту, но никогда терцию. Кто вообще придумал этот интервал?!
И всё равно мы вас любим и прощаем вам всё. За тембр, за лёгкость, за красоту, и особенно за удивлённое хлопанье ресницами!
