Каноны святому преподобному Мартиниану Белоезерскому

МАРТИНИАН

Сохранившиеся изображения М. сравнительно немногочисленны. Несмотря на локальность существующей традиции, иконография святого хорошо разработана. М. изображают старцем в традиц. одеждах преподобного (ряса, мантия, схима, куколь), однако детали его внешности варьируются: борода может быть округлой или заостренной, волосы — кудрявыми или прямыми длинными. Эта неоднородность зафиксирована в иконописных подлинниках (под 11 янв.), где облик М. уподобляется облику разных святых: «Всем подобием аки Кирилл Белозерский, а инде пишет аки Сергий Радонежский» (ИРЛИ (ПД). Бобк. № 4. Л. 64 об., XVII в.); «Сед, брада Власиева, ризы преподобническия» (Там же. Перетц. № 524. Л. 110 об., 30-е гг. XIX в.); «…брада аки Власиева… инии пишут ризы поповския» (Филимонов. Иконописный подлинник. С. 43).

Основы иконографии святого заложил мастер Дионисий к-рый выполнил 1-е изображение М. на юж. фасаде собора Рождества Пресв. Богородицы Ферапонтова мон-ря в 1502 г., задолго до его офиц. канонизации. Роспись, первоначально располагавшаяся снаружи, над местом погребения М., после строительства ц. во имя М. оказалась на ее внутренней сев. стене. Фреска упомянута в описи 1-й четв. XVIII в., где сообщается, что над ракой святого находились образы «пречистые Богородицы Печерские», а также преподобных Ферапонта Белозерского и М. (Малкин. 1985. С. 177-178). На фреске изображены архангелы Михаил, Гавриил и свт. Николай Чудотворец в молении Пресв. Богородице (не сохр.), а по сторонам трона Божией Матери представлены фигуры коленопреклоненных М. (лик утрачен) и прп. Ферапонта, причем местоположение фигуры М. совпадает с изголовьем его погребения. По мнению А. С. Преображенского, данная сцена, символически изображает вручение насельников обители в лице ее основателей попечению Божией Матери и обнаруживает тесную связь с одним из наиболее развернутых вариантов визант. надгробного портрета (Преображенский. 2005. С. 192). Несмотря на фрагментарную сохранность фрески, можно понять, что М. представлен с непокрытой головой (куколь откинут на плечи), волосы имеют цвет золотистой охры; скорее всего преподобные были изображены без нимбов (Он же. 2010. С. 401). Облачение М. выполнено в серо-зеленых и охристо-желтых тонах полупрозрачными красочными слоями. Известно, что к моменту приезда Дионисия в монастырской ризнице находилась священническая одежда М. из некрашеного льна (подризник и фелонь сохр. до наших дней, КБМЗ), к-рая могла повлиять на выбор Дионисием колористического решения одежд святого.

Согласно описи ризницы 1673 г., в ней хранились ризы М. «…полотенные, оплечье камочка лазоревая, около риз опушено крашениною» (КБМЗ. ОПИ. РК 91. Л. 27 об.). В ц. во имя М. у раки находился также посох святого «березовой, подсошник железной» (Опись 1747 г.; ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. Д. 1663. Л. 74 об.). К 1860 г. подризник и фелонь М. перенесли к раке и хранили вместе с посохом, причем последний указан в описи, как сделанный из орехового дерева (НГОМЗ. ОПИ. № 10601. Л. 27).

Вторым фресковым образом святого является композиция в арке малого пролета св. врат Успенского Кириллова Белозерского мон-ря. На ее зап. склоне сохранилось изображение М., исполненное в 1585 г. мон. Александром с учениками Емельяном и Никитой. Подвижник представлен в рост, правой рукой благословляет, в покровенной левой держит свернутый свиток. Фигура М. имеет удлиненные пропорции; выразителен лик с некрупными чертами и высоким лбом. Эти стилистические признаки выдают знакомство мастера с живописью Дионисия: художник явно ориентировался на фреску в Ферапонтовом мон-ре, в т. ч. он повторил цвет одежд преподобного.

М. вместе с преподобными Кириллом Белозерским, Кириллом Новоезерским и Ферапонтом изображен на прориси с иконы XVI в. «Белозерские чудотворцы» (РГИА. Ф. 835. Оп. 4. № 96. Л. 108; Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. С. 137). Святой показан фронтально со свернутым свитком в руках, его лик имеет общие черты с ликом стоящего рядом прп. Кирилла Белозерского (высокий лоб, короткие волосы, округлая борода).

Икона «Преподобные Ферапонт и Мартиниан Белозерские» (XVII в., КБМЗ) замыкала местный чин иконостаса собора Рождества Богородицы слева, согласно описи 1747 г. (ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. № 1663. Л. 59 об.- 60). Святые представлены в молении образу Божией Матери с Младенцем Христом, сидящей на престоле, окруженном ангелами. На М. коричневая мантия, охристая ряса, черно-зеленая с красными крестами схима, куколь лежит на плечах. Графичная разделка складок одежд с мелким, дробным рисунком характерна для стилистики XVII в. У М. широкая окладистая борода и короткие волосы. Живопись лично́го выполнена в средневек. традиции: по подкладочному слою красной охры идут охристо-оливковые высветления. Пряди волос, борода, веки тронуты короткими тонкими линиями оживки, черная опись подчеркивает брови, глаза и усы. Композиция иконы восходит к изображению над захоронением М., сохранив симметрию ее центральной части с образами Божией Матери с Младенцем Христом на престоле в типе «Печерская», архангелов и преподобных Ферапонта и М. В верхней части крупным уставом написаны имена святых. Ниже, между ликами, мелкой скорописью подписано: «Белозерские чудотворцы».

Бо́льшая часть сохранившихся до наших дней образов М. находилась в ц. во имя М., построенной в Ферапонтовом мон-ре в 1641 г. Самая ранняя монастырская опись (1664) фиксирует, что иконостас имел «двери царские, сень и столбцы писаны на золоте», справа, 2-й в ряду стояла икона «Прп. Мартиниан в житии» (ГАВО. Ф. 883. Оп. 1. № 40. Л. 16) — 1-я известная житийная икона святого. В описи 1747 г. эта икона упомянута в связи с ее поновлением: «Образ преподобного Мартиниана чудотворца в чудесех вновь поновлен…» (ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. № 450. Л. 32-35). По монастырской описи 1826 г., житийная икона М. оставалась на прежнем месте, но позже, в сер. XIX в., по-видимому, была перенесена в иконостас ц. Благовещения и упомянута как «Образ в чудесех преп. Мартиниана, на коем венец и цата серебряные позолоченые» (ГАВО. 1147. Оп. 2. № 1177. Л. 6 об.). Тогда же в ц. во имя М. икона «Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские и Кирилл Новоезерский» (ГАВО. Ф. 1173. № 80. Л. 6-6 об.) замыкала ряд с левой стороны.

Вероятнее всего, разработанная программа клейм иконы «Прп. Мартиниан в житии» послужила источником для житийного цикла М. на иконе «Преподобные Ферапонт и Мартиниан в житии», написанной мон. Феодосием в 1732 г. (КБМЗ). По монастырской описи 1747 г., икона находилась справа от царских врат, была 4-й от середины (ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. № 1663. Л. 59 об.). После частичной перестройки иконостаса в 1751 г. этот образ вместе с упомянутой иконой XVII в. «Преподобные Ферапонт и Мартиниан Белозерские» поместили по краям местного чина (Опись 1751 г.; РНБ. F. IV. 752. Л. 6 об.- 7 об.). На житийной иконе фигура М. в среднике выглядит более крупной и слегка сутуловатой по сравнению с фигурой прп. Ферапонта; выразительность облику придают окладистая борода и сросшиеся у переносицы брови, лик написан традиционно: охрения по оливково-зеленому санкирю, на щеках — яркая подрумянка, бледно-голубыми мазками тронуты волосы и борода подвижника. На М. темно-коричневая мантия с разделкой складок черными линиями, зеленый с красными крестами параман и откинутый на плечи куколь. Особенностью иконы является троеперстный жест правой руки М., обращенный к Пресв. Богородице (в изводе «Тихвинская», что связано с особым покровительством иконы северорусским землям). Прочтение клейм начинается в центре верхнего регистра. В клеймах иконы представлены исторические лица того времени: прп. Кирилл Белозерский, вел. кн. Василий II на фоне архитектуры красных и зеленых палат; в живописи активно использовано серебро с разделкой складок черными, графичными линиями, колорит составляют желтый, охристый, оливково-зеленый и золотой цвета. Иконописец работает открытым цветом, не ставя целью получить градации оттенков, и лишь вводит белильные переходы от линии к цвету основы для тонового разнообразия, но и они работают как графический прием. Надписи клейм (всего 22) житийного цикла М. выполнены на опуши белилами: «И приведоша сродники святого отрока Михаила к преподобному Кириллу и моли его дабы принял его в обитель. Он же прия его»; «Преподобный Кирилл отдаде отрока святаго Михаила грамоте учит»; «Преподобный Кирилл постриже святаго отрока Михаила и нарече имя ему Мартиниан»; «Поставление преподобного Мартиниана во дияконы»; «Прииде преподобный Мартиниан на остров Воже езеро и возлюби место и постави ту келейцу. Потом братию совокупи и обитель постави»; «Прииде преподобный Мартиниан в Ферапонтов манастырь и прия его игумен с радостию и благослови его»; «Поставление преподобного Мартиниана во игумены»; «Прииде преподобный Мартиниан игуменом в Ферапонтов манастырь и благослови и довольно учи их братию»; «Прииде великий князь Василий Темный с Вологды в Ферапонтов монастырь срете его игумен Мартиниан со крестом вне монастыря с великою честию»; «Преподобный Мартиниан, проуведе свое отшествие к Богу и позва братию всю и благослови их и наставляа их довольно»; «Преставление преподобнаго отца нашего Мартиниана». В клеймах житийного цикла образ М. приобретает черты своего учителя — прп. Кирилла Белозерского: приземистая фигура, крупная голова, округлая борода (ср. с иконой прп. Кирилла Белозерского, 1424-1448, ГТГ). Образцом для композиции средника послужила появившаяся ранее в иконостасе собора икона XVII в. (общий колорит одежд, жесты рук, сходство в графическом решении свитков (при их различной форме), а также идентичность в расположении надписей и в их масштабе). Прототипом для общей композиции по числу клейм, расположению образа Божией Матери «Одигитрия», портретному сходству монахов могла быть псковская икона XVII в. (или подобная ей) «Святые Ефросин Псковский, Иоанн Богослов, Савва Сербский, Савва Крыпецкий, с житием Саввы Крыпецкого» (Силина. 2013. С. 30).

Возможно, небольшая икона «Преподобные Ферапонт и Мартиниан» 1-й четв. XVIII в. (КБМЗ) также была написана мон. Феодосием и находилась в вотчинной ц. Ризоположения (с. Бородава близ Ферапонтова мон-ря). У М. округлая с проседью борода, слегка вьющиеся волосы, на нем темно-коричневая мантия и охристая ряса. М. левой рукой указывает на образ Божией Матери «Знамение» в верхней части иконы, а правой — на пустынную местность перед ним. Особенностями иконы являются передача складок рясы, противоречащих форме (идут не по форме бедер, а как бы навстречу), и фон, на к-ром представлены подвижники (дугообразный горизонт коричневого позема подчеркнут белой линией, а зеленоватое, высветленное белилами «небо» затемнено к нижнему краю).

Образ М. включен в композиции предстоящих и припадающих избранных святых. Так, на иконе «Богоматерь с предстоящими» (кон. XVII — 1-я пол. XVIII в., КБМЗ) М. изображен по пояс в правой группе, во 2-м верхнем ряду. Его лик легко узнаваем: высокий лоб и слегка вьющиеся волосы, тронутые сединой. На иконе «Собор Белозерских чудотворцев» (нач. XVIII в., ЦМиАР) М. представлен вверху группы святых, в правой части, рядом с ним — преподобные Кирилл и Ферапонт Белозерские, а также Нил Сорский. Правой рукой М. именословно благословляет, левой указывает на Пресв. Богородицу. Лик написан охристо-белильными высветлениями с подрумянкой по оливковому санкирю. На иконе «Спас Всемилостивый, с предстоящими и припадающими» (2-й пол. XVIII в., ВГИАХМЗ) М., изображенный в легком повороте влево, расположен между вмч. Димитрием Солунским и прп. Петром Афонским.

На прориси с иконы «Русские святые» 1814 г. М. изображен погрудно, в развороте вправо, между преподобными Филиппом и Ферапонтом Белозерскими (см.: Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 1. С. 453). У М. вьющиеся волосы и округлая борода средней длины. На иконе-раме, происходящей из ц. Благовещения г. Вологды (XVIII в., ВГИАХМЗ) и предназначенной для небольшого образа прав. Артемия Веркольского, находится ростовой образ М. и прп. Ферапонта. Вкладчик, вероятно, имел отношение к Ферапонтову Белозерскому мон-рю, т. к. кроме основателей в верхней части доски помещена сцена «Рождество Пресв. Богородицы». Живопись лика М. представляет собой тот стилистический вариант, когда технология лично́го письма упрощается до минимума красочных слоев и контрасты многочисленных оживок и теней лишают образ цельности, делая его декоративным и дробным. На святом темно-коричневая мантия, ряса со складками оливково-охристого цвета, золотистого цвета схима с растительным орнаментом и куколь. Между фигурами святых помещена сцена кончины и обретения мощей прав. Артемия Веркольского. На правом поле иконы Божией Матери «Одигитрия» (XVIII в., ВГИАХМЗ) М. изображен в рост, сутуловатым, с округлой бородой и короткими волосами, в молении Пресв. Богородице.

На иконе «Преподобные Ферапонт и Мартиниан с видом Ферапонтова монастыря» (рубеж XVIII и XIX вв., КБМЗ) святые представлены фланкирующими изображение своей обители. В архитектуре мон-ря зафиксированы не сохранившиеся до нашего времени каменные и деревянные постройки, обнесенные бревенчатой крепостной стеной с башнями, вдоль юж. стороны стены расположены братские кельи; к берегу Бородавского оз. причаливает легкое парусное судно с пассажирами на борту, словно напоминая о том времени, когда, переплыв озеро, можно было войти в р. Бородаву, а из нее — в р. Шексну и далее в р. Волгу; на протекающей под монастырскими стенами р. Паске — мост и мельница (прорись с иконы впервые опубликована в кн.: Бриллиантов. 1994. С. 248). Приземистая фигура М. прилежно прописана, лик выполнен с соблюдением портретной иконографии и имеет охристые высветления по оливковому санкирю и тонкие, дробные линии оживки. В руках святой держит четки. В верхней части иконы, в облачном сегменте образ Богоматери «Знамение». Серо-голубой фон иконы и живописный, с ослаблением тона в сторону горизонта позем, облака с розоватыми рефлексами заката призваны создать ощущение реального пространства, что свойственно иконописи этого периода. На севере Руси сложение иконографии парного изображения отцов-основателей мон-ря, стоящих по сторонам от обители, было связано с многочисленными образами преподобных Зосимы и Савватия.

Важным иконографическим источником для работавших в мон-ре художников было изображение М. на крышке его раки: в рост, прямолично, в монашеском облачении, со свитком в руке (КБМЗ). Первоначальный образ времени канонизации (сер. XVI в.) не сохранился. Вероятно, в XVIII в. икона была полностью переписана, а в XIX в. дважды поновлена, о чем сообщает Книга расхода денежных сумм от 31 янв. 1825 г.: «…за написание хоругви, за починку в иконостасе образов перед гробницей преподобного Мартиниана и на ней самой, за поправку иконы большой во имя его преподобного… города Кириллова мещанин Иван Васильев получил…» (Книга расхода денежных сумм Ферапонтова мон-ря, 1823-1835 гг. // ГАВО. Ф. 1147. Оп. 2. Д. 473). В 1863 г. белозерский живописец А. Акинин, выполняя большой заказ в мон-ре, вновь поновил икону: «…и вновь в задатку за угодническую поправку 10 р. серебром» (Книга записей расходов Ферапонтова мон-ря, 1851-1878 гг. // ГАВО. Ф. 1173. № 118. Л. 41). На иконе лик М. поновлен масляными красками в академической манере, со свето-теневой моделировкой формы. М. обращен в левую сторону, его вьющиеся волосы и седая округлая борода проработаны тонкими светло-серыми мазками, вероятно, относятся к более ранней темперной живописи XVIII в. Лик несколько крупноват по отношению к нимбу. Возможно, это связано с тем, что первоначально он был меньшего размера и фигура в охристо-коричневой, перехваченной черным поясом рясе имела удлиненные пропорции. Пропорции фигуры святого, силуэтная простота и обобщенность, колористический лаконизм образа М. на крышке раки в стилистическом отношении ближе всего к шитым покрывным пеленам. В левой руке М. свиток с текстом: «Преданиа и чинъ обители сея сохранити и ничто же от чина мирскаго и от устава якоже видесте от насъ тако и творите божия же», что является измененным фрагментом из Жития преподобного (Житие Мартиниана Белозерского. СПб., 1994. С. 278). В частности, житийный текст «от чина монастырского и устава» трактован на свитке М. как «от чина мирского и устава», что исказило первоначальный смысл. В 1859 г. для иконы была выполнена металлическая посеребренная риза (КБМЗ), о чем свидетельствует запись расходной книги за нояб. 1859 г.: «За сделанные ризы на икону преподобного Мартиниана плочено 75 руб. Получил Вязниковский мещанин Иван Иванов Пыпин» (ГАВО. Ф. 1173. № 118). Изображение на ризе повторяет иконный образ, однако текст в свитке изменен на другой, представляющий вариант традиц. обращения основателя мон-ря к братии («не скорбите убо братия мои и не унывайте аще угодна будут дела мои»). В 1838 г. для местного ряда иконостаса ц. во имя М. написан масляными красками его храмовый образ. Известно, что в 1836-1838 гг. ц. во имя М. была «возобновлена, а именно: вместо обветшавшего иконостаса устроен новый и все иконы в оном новые живописные» (Ист.-стат. описание Богородице-Рождественского упраздненного Ферапонтова мон-ря, находящегося в Кирилловском у. Новгородской еп., архим., 1856-1860 // НГОМЗ. ОПИ. № 10601. Л. 17 об.). Начиная с сент. 1837 г. иконостасный подрядчик, вологодский цеховой мещанин Николай Милавин получал задаток, а потом и остальные суммы (Книга расхода денежных сумм Ферапонтова мон-ря, 1836-1850 // ГАВО. Ф. 1147. Оп. 2. Д. 765). Вероятно, новый образ М. (как и др. иконы) был заказан подрядчиком вологодскому живописцу. На иконе святой представлен стоящим вполоборота в молении к Господу Вседержителю, изображенному в верхнем правом углу. Идеализированный образ М. несет на себе черты светской романтической живописи с едва уловимыми отголосками позднего провинциального барокко. Его спускающиеся до плеч волосы разделены пробором, вместо схимы — епитрахиль, в руках четки и свиток. Текст на свитке («предания и чинъ обители сея сохраните и ничто же от чина мирскаго и устава якоже видесте от насъ тако и творите божия же») был взят, вероятно, с иконы на раке. Живопись тонкая по исполнению, колорит построен на теплых охристо-коричневых цветах.

Композиция иконы легла в основу росписи на зап. стене ц. во имя М., находящейся в непосредственной близости от захоронения святого, выполненной в технике масляной живописи худож. Акининым. Известно, что в период с мая 1855 по июнь 1856 г. он работал в мон-ре, расписав ц. во имя М. и трапезную. Впосл. роспись дважды поновляли, причем 1-й раз работы выполнял сам Акинин (Сарабьянов. 1988. Вып. 2. С. 87). В росписи представлены преподобные Ферапонт и М. на высоком холме, на противоположном берегу р. Паски, на фоне основанного ими мон-ря с существовавшими на тот период времени зданиями: с 4-скатными кровлями собора и ц. Благовещения, пристройками у Св. ворот и Казенной палатой. Художник передал пейзаж близко к традициям реалистичной живописи: голубое, высветленное к горизонту небо, многообразие оттенков зеленого в трактовке холмов и русла реки. На переднем плане преподобные Ферапонт и М. в молении к несохранившемуся изображению. В облачении святых вместо схимы — епитрахили. Образ М. в стенописи идентичен его образу на храмовой иконе. Опираясь на описание убранства интерьера ц. во имя М.: «При входе по сторонам во весь рост изображены святые угодники. С правой преподобный Мартиниан, с левой преподобный Ферапонт, вверху Господь Вседержитель…» (Ист.-статистическое описание Богородице-Рождественского упраздненного Ферапонтова мон-ря // НГОМЗ. ОПИ. № 10601. Л. 17 об.- 19 об.), можно высказать предположение, что Акинин в верхней (утраченной) части композиции изобразил Христа Вседержителя.

На стенах трапезной и ц. во имя М. в XIX в. располагался житийный цикл основателей мон-ря, иконографическим источником к-рого стали клейма иконы мон. Феодосия 1732 г. (к наст. времени частично сохр. только сцены из Жития прп. Ферапонта). Житие М. было представлено в 5 больших и 5 малых изображениях. Фреска Дионисия была записана композицией «Погребение прп. Мартиниана» (Опись 1860 г.; НГОМЗ. ОПИ. № 10601. Л. 19 об.).

Архивные источники свидетельствуют о достаточно развитой иконографии святого, но памятники в большинстве случаев не сохранились. Так, в разное время в ц. во имя М. находились: вкладной образ «пядница в створах, на образе писаны чюдотворцы Ферапонт и Мартиниан, оклад серебряной басмяной, венцы резные, все золочено, а на створех в возглавии Отечество, а по сторонам образы святых» (Опись 1692 г.; ГАВО. Ф. 883. Оп. 1. Д. 78. Л. 33-33 об.); в алтаре выносной запрестольный образ Владимирской иконы Божией Матери, на обороте — Ферапонт, М. и Богоматерь «Знамение в облацех» (Опись 1747 г.; ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. Д. 1663. Л. 75); в иконостасе «на одной цке… писанные на красках» образы «преподобнаго Кирилла Белозерского, в возглавии образ Господа Саваофа, да преподобнаго Ферапонта, в возглавии образ Знамения пресвятые Богородицы, да преподобнаго Мартиниана, в возглавии образ Спасов Нерукотворенный» (Опись 1767 г.; РНБ. Ф. 209. № 501. Л. 21 об.). В той же церкви над погребением бывш. архиеп. Иоасафа (Оболенского) (ученика М.) «писан на красках без окладу» образ преподобных «Кирилла, Ферапонта, Мартиниана Белозерских и Кирилла Новоезерскаго» (Там же. Л. 8); по описи 1775 г., возле пономарских дверей располагалась икона «Кирилл, Ферапонт и Мартиниан белоезерские чюдотворцы» (РНБ. F. IV. 753. Л. 30 об.).

Образы М. были и в др. монастырских храмах. Так, в ц. Благовещения Пресв. Богородицы самая ранняя икона «Святые Кирилл, Ферапонт, Мартиниан Белозерские и Николай Чудотворец в молении» датировалась 1-й пол. XVI в., (Сарабьянов. 1991. Вып. 3. С. 56). В том же храме стояла икона прп. Ферапонта и М., а в примыкающей к церкви трапезной палате у игуменского стола — икона «Рождество Богородицы, Св. Троица, святые Николай Чудотворец, Ферапонт и Мартиниан, Димитрий Солунский» на одной доске (Опись 1673 г.; КБМЗ. ОПИ. РК 91. Л. 23-23 об.).

Согласно описи 1693 г. (ГАВО. Ф. 883. № 78. Л. 27-27 об.), в том же иконостасе находился новый образ «Спаситель с припадающими преподобными Ферапонтом и Мартинианом», выполненный, вероятно, в характерном для XVII в. иконографическом изводе. В нач. XVIII в. после поновлений и перестройки в иконостасе упоминается икона «Белозерские чудотворцы и свт. Николай Чудотворец» (ГАВО. Ф. 496. Оп. 1, № 450. Л. 33-40). Аналогичная икона (или та же самая, но поновленная) «Свт. Николай Чудотворец, преподобные Ферапонт и Мартиниан Белозерские» (КБМЗ) появляется в 50-х гг. XIX в., замыкая собой местный ряд с правой стороны (НГОМЗ. ОПИ. № 10601. Л. 16-17). Преподобные изображены со сложенными на груди руками — правая поверх левой; М. в охристо-коричневой рясе, в епитрахили. Стилистика иконы (трактовка фигур, пропорции ликов и живопись лично́го) указывает на работу худож. Акинина.

В соборе Рождества Пресв. Богородицы также находились неск. несохранившихся икон с изображениями святого. Вероятно, особо значимыми были образы Пресв. Богородицы «Знамение», что тематически соотносилось с росписями Дионисия, где по центральной оси собора были помещены медальоны с изображениями Богоматери «Знамение» и «Воплощение». Так, в описи 1747 г. зафиксирован напротив левого клироса «образ Пресвятыя Богородицы Знамения с венцем, в молении Ферапонт и Мартиниан с венцеми серебряными». Аналогичная икона находилась и в алтаре. Еще один памятник упоминался как «Образ Знамения пресвятыя Богородицы во облацех», свт. Амвросий Медиоланский, преподобные Ферапонт и М. Там же, в алтаре (или над царскими вратами), находился складень из 2 обложенных медью створок. На 1-й — «Предста Царица», на 2-й — «Николай Чудотворец, Петр, Алексий, Иона и Филипп Московские, преподобные Ферапонт и Мартиниан». Кроме этого, в соборе имелась икона «Алексий Божий человек, Ферапонт и Мартиниан» (Опись 1747 г.; ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. Д. 1663. Л. 5-68). Большое изображение преподобных в раме (холст, масло) висело в келье настоятеля (Там же. Л. 52).

В надвратной Богоявленской ц., слева от царских врат, находилась икона с ростовым изображением М. (КБМЗ). Этот образ упомянут в «Ведомости Ферапонтова монастыря» 1798 г. (ГАВО. Ф. 1173. № 79: Ведомость Ферапонтова монастыря, 1798 г. Л. 10-10 об.). Позже, в 1863 г., образ был поновлен, или скорее всего написан заново маслом худож. Акининым, выполнявшим работы по росписи интерьера церкви (ГАВО. Ф. 1173. № 118. Л. 36 об.- 42). На иконе святой представлен в охристо-оранжевой рясе, черно-коричневой мантии и алой епитрахили. В правой руке М. четки, в левой — развернутый свиток с текстом, начинающимся традиционно: «Не скорбите убо братия моя…» Лик написан в академическом стиле в характерной для худож. Акинина манере: по подкладочному слою, с растяжкой к краям, положены белильно-охристые высветления. Темно-коричневой линией сделана опись бровей, глаз, губ, оживками тронуты нос, лоб и седина в бороде.

Особое значение в развитии иконографии М. имеет включение его образа в деисусные чины (памятники не сохр.). Так, в описи 1747 г. в деисусном чине ц. Благовещения парной к образу прп. Кирилла Новоезерского является икона М. Рядом, в трапезной палате, над игуменским местом, также размещался Деисус, упоминаемый в описи как ветхий (за иконами прп. Ферапонта и М. следовали образы апостолов Петра и Павла). В этой же описи отмечено, что в ц. Богоявления над царскими вратами находились «Образ Спасов Вседержителев, по сторонам образы Пресвятыя Богородицы, Иоанна Предтечи, архангелов Михаила и Гавриила, апостолов Петра и Павла, святителей Григория Богослова, Иоанна Златоустаго, преподобных Ферапонта и Мартиниана» (ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. Д. 1663. Л. 78-81). В убранстве настоятельских келий, согласно описи 1775 г., числятся 2 Деисуса на цельных досках. В 1-м за образами апостолов следовали иконы ап. Иоанна Богослова, свт. Николая Чудотворца, преподобных Ферапонта и М., Кирилла Белозерского, Зосимы и Савватия Соловецких и «прочих святых»; 2-й «Деисус с припадающими» «…на одной цке, на нем святых образов Господа Вседержителя, седящаго на престоле, Богоматери и Предтечи, в подножии преподобных Ферапонта и Мартиниана Белоезерских чудотворцев». (РНБ. F. IV. 753. Л. 7 об.). В казначейских кельях в киоте также имелся Деисус на одной доске, где после архангелов Михаила и Гавриила были представлены преподобные Кирилл Белозерский и Кирилл Новоезерский, за ними Ферапонт и М., кроме того, «прочих преподобных» было «два лица» (Там же. Л. 8).

В порядке исключения образ М. помещен в январский минейный цикл иконы годовой Минеи из Ферапонтова мон-ря (XIX в., КБМЗ). Традиционно под 11-12 янв. на минейных иконах представлены прп. Феодосий Великий, вмц. Татиана и между ними прп. Михаил Клопский. Однако на монастырской иконе с подписью «Михаил» вместо прп. Михаила Клопского изображен М. в типичном для него иконографическом изводе: обращенный в левую сторону, сутуловатый, с крупной непокрытой головой, короткими волосами и бородой «аки у Кирилла». М.- в охристой рясе и темной мантии — левой рукой указывает на прп. Феодосия Великого, являющегося духовным ориентиром для всех монашествующих. Примечательно, что имя «Михаил» не противоречит изображению святого, являясь мирским именем М.

Среди произведений декоративно-прикладного искусства с изображением М. сохранилась лишь шитая жемчугом, золотыми и серебряными нитями композиция на бархатной фелони, представляющая основателей Ферапонтова мон-ря на фоне обители в молении образу Божией Матери в облачном сегменте, осеняющем лучами Ферапонтов мон-рь (2-я пол., XIX в. КБМЗ). В верхней части изображения вышитые серебром надписи: «Мир обители твоей даруй», а также «Преп. Ферапо., преп. Мартин». М. представлен со сложенными на груди руками и слегка склоненной головой. Лик и руки — живописные вставки. Фигура М. аналогична рассмотренному выше образу из иконостаса ц. Благовещения. Иконографическим источником для композиции на фелони, вероятно, стали получившие распространение еще в XVIII в. гравюры с изображениями отцов-основателей и их обителей, осененных Славой Божией Матери, Христа или Св. Троицы. Согласно описи 1747 г., в ризнице Ферапонтова мон-ря хранился «покров крашенинной, на нем написан из масла образ преподобнаго Мартиниана» (утрачен) (ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. Д. 1663. Л. 103).

Для ц. Благовещения была создана икона «Святые преподобные Ферапонт и Мартиниан» (посл. четв. XIX — нач. XX в., КБМЗ), стоявшая в отдельном киоте перед иконостасом. Святые изображены фронтально; на М. ряса, мантия, схима, голова не покрыта (куколь лежит на плечах). Специфической особенностью живописи является манера нанесения золотых пробелов «в перо». У М. длинные, разделенные на прямой пробор волосы и заостренная борода средней длины. В левой руке держит свернутый свиток. Живопись лика выполнена в средневек. манере: по подкладочному слою поэтапно проложены высветления. Лик имеет характерную для этой технологии подрумянку и короткие оживки динамичных мазков тонкой кисти. Тонкая манера живописи и декор опуши иконы, а также фон, имитирующий дорогой эмалевый оклад, указывают на принадлежность образа к иконописной мастерской одного из сел Владимирской губ.

К посл. четв. XIX — нач. XX в. относится раздаточная икона «Преподобные Ферапонт и Мартиниан» (КБМЗ), к-рая представляет собой приклеенную на доску и покрытую лаком хромолитографию, выполненную в академической манере. Святые изображены на фоне мон-ря. У М. борода средней длины, немного заостренная, короткие волосы, правой рукой он указывает на прп. Ферапонта. В 1904 г. к открытию Ферапонтова жен. мон-ря была выпущена хромолитография с изображением основателей обители в молитве Господу Вседержителю в верхней части композиции. М. представлен старцем с длинной «власиевой (сщмч. Власия Севастийского.- Авт.)» бородой и ниспадающими на плечи седыми волосами. Внизу листа выходные данные: «Дух. ценз. ком. печ. дозв. Москва. 16 сент. 1904 г. Ценз. прот. Петропавлов» (частное собрание).

В описаниях Ферапонтова мон-ря в архивных источниках обязательно отмечены иконы с образами основателей на входах (и выходах) в саму обитель, в ее храмы, кельи и даже конюшни. Святые в этом случае выступают в роли вратарников — охранителей строений своей обители. Так, в ц. во имя М. над церковными дверями «в вонную сторону (наружу.- Авт.), в киоте, образ преподобных чюдотворцов Ферапонта и Мартиниана, во облаце Воплощение Сына Божия, на празелени, за слюдой» (Опись 1673 г.; КБМЗ. ОПИ. РК 91. Л. 21 об.). Возле входа в церковь из паперти по сторонам в рост были изображены: «…с правой преподобный Мартиниан, с левой преподобный Ферапонт, вверху Господь Вседержитель…» (НГОМЗ. ОПИ. № 10601. Л. 17 об.-19 об.). У входа в надвратную ц. Богоявления (с приделом прп. Ферапонта), на паперти, висела икона «Преподобные Кирилл и Мартиниан Белозерские, Кирилл Новоезерский» (Там же. Л. 79). В соборе Рождества Пресв. Богородицы в описи 1775 г. также зафиксированы на паперти «два образа больших» на холсте — Господа Вседержителя и прп. Ферапонта с М. (РНБ. F. IV. 753. Л. 24). Рядом, в переходах от соборной церкви к Трапезной палате, находилась икона «весьма ветхая» с изображениями Белозерских преподобных Ферапонта, М., Кирилла и Сергия Радонежского, благословляемых Господом Вседержителем «во облаце» (Там же. Л. 28).

Небольшие иконы основателей помещались над входными дверями в монастырские келии. Так, образ святых «на малой цке» висел над входом в казначейскую келью (Там же. Л. 8). В большом пролете св. врат находилась икона, имеющая форму полукруга, с изображениями Нерукотворного образа Спасителя, Рождества, Благовещения и Успения Пресв. Богородицы; по сторонам праздников — фигуры прп. Ферапонта и М.; внизу в углах — сцены из притч об исходе души из тел праведника и грешника (Опись 1673 г.; КБМЗ. ОПИ. РК 91. Л. 26 об.). По описи 1636 г., «на конюшенных воротех три иконы болшие пядницы: образ Спасов Нерукотворенный, да образ страстотерпцев Христовых Флора и Лавра, да образ Пресвятые Богородицы Одигитрия, а на полех преподобных отец Ферапонта и Мартинияна» (РГБ. ОР. Ф. 17. № 1228. Л. 19). Над водяными монастырскими воротами, расположенными за трапезной палатой, также была помещена икона отцов-основателей (Опись 1767 г.; РНБ. Ф. 209. № 501. Л. 53 об.). Кроме того, небольшой иконный образ «преподобных Ферапонта и Мартиниана Белоезерских чудотворцев, писан на красках» имелся над проездными дверями в монастырский колясочник и примыкающую к нему конюшню (Опись 1775 г.; РНБ. F. IV. 753. Л. 13 об.- 14).

Две иконы с изображением М. написаны мон. Верой (Соколовой) в кон. XX в. На иконе «Прп. Мартиниан Белозерский» из приходской ц. прп. Нила Сорского с. Ферапонтова святой изображен по пояс, правой рукой благословляет, в левой держит свернутый свиток, на М. коричневая мантия, золотисто-охристая ряса и темно-зеленая с красными крестами схима; волосы с проседью, высокий лоб и широкая округлая борода. Технология и стилистика живописи лично́го, линеарность складок и колорит выдают обращение художника к образцам живописи мастеров московской школы и наследию монастырских иконописных мастерских XVII в. На аналойной иконе «Преподобные Ферапонт и Мартиниан Белозерские, с видом монастыря» (в части деталей повторена икона кон. XVIII — нач. XIX в.) М. представлен с заостренной бородой, его правая рука сложена в именословном благословении, левая обращена к образу Пресв. Богородицы «Одигитрия» в верхней части композиции (прототип — икона Дионисия из иконостаса собора в честь Рождества Пресв. Богородицы); на святом золотисто-оливковая ряса и коричневая мантия.

Арх.: РГИА. Ф. 835. Оп. 4. № 96. Л. 108; ГАВО. Ф. 496. Оп.1. № 166. Л. 359 об.- 60; № 450. Л. 32-40; Ф. 883. № 78. Л. 23 об., 27-27 об.; Ф. 1147. Оп 2. № 1177. Л. 6 об.; Ф. 1173. № 79. Л. 10-10 об.; № 80. Л. 6-6 об.; № 118. Л. 36 об.- 42; РНБ. F. IV. 752. Л. 5 об.- 8 об.; НГОМЗ. ОПИ. № 10601: Оп. 1860 г. Л. 16-17.

Лит.: Малкин М. Г. Нек-рые элементы наружной росписи Рождественского собора Ферапонтова мон-ря и их связи с интерьером // Ферапонтовский сб. М., 1985. Вып. 1. С. 174-186; Сарабьянов В. Д. История архит. и худож. памятников Ферапонтова мон-ря // Там же. 1988. Вып. 2. С. 9-88; 1991. Вып. 3. С. 37-118; Бриллиантов И. И. Ферапонтов Белозерский, ныне упраздненный мон-рь, место заточения Патр. Никона. М., 1994p. С. 248; Маркелов. Святые Др. Руси. Т. 2. С. 165; Преображенский А. С. Иконография надгробной композиции на юж. фасаде собора Рождества Богородицы Ферапонтова мон-ря // Древнерус. и поствизант. искусство: 2-я пол. XV — нач. XVI в. М., 2005. С. 190-204; он же. Ктиторские портреты средневек. Руси ХI — нач. XVI в. М., 2010. С. 401-402; Силина О. В. Иконография прп. Мартиниана по памятникам нач. XVI — кон. XX в. // Русские святые: Кат. Ферапонтово, 2013. С. 30.

О. В. Силина

Каноны святому преподобному Мартиниану Белоезерскому

Краткое житие преподобного Мартиниана Белоезерского

Пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан Бе­ло­зер­ский, в ми­ру Ми­ха­ил, ро­дил­ся око­ло 1397 го­да в де­ревне Бе­рез­ни­ки, неда­ле­ко от Ки­рил­ло­ва мо­на­сты­ря. В три­на­дцать лет он оста­вил сво­их ро­ди­те­лей и тай­но при­шел к пре­по­доб­но­му Ки­рил­лу Бе­ло­зер­ско­му (па­мять 9 июня), о ко­то­ром ему мно­го рас­ска­зы­ва­ли как о ве­ли­ком по­движ­ни­ке. Юный Мар­ти­ни­ан стал рев­ност­но под­ра­жать сво­е­му учи­те­лю, у ко­то­ро­го пре­бы­вал в со­вер­шен­ном по­слу­ша­нии. В мо­на­сты­ре он обу­чил­ся гра­мо­те и по бла­го­сло­ве­нию пре­по­доб­но­го за­ни­мал­ся пе­ре­пи­сы­ва­ни­ем книг. Со вре­ме­нем Мар­ти­ни­ан был по­свя­щен во иеро­ди­а­ко­на, а за­тем во иеро­мо­на­ха. По­сле смер­ти пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла († 1427) бла­жен­ный Мар­ти­ни­ан уда­лил­ся для без­мол­вия на без­люд­ный ост­ров, рас­по­ло­жен­ный на озе­ре Во­же. По­сте­пен­но во­круг него со­бра­лось несколь­ко ино­ков. Пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан по­стро­ил для них храм Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня и ввел об­ще­жи­тель­ный устав. Усту­пая на­стой­чи­вым прось­бам бра­тии Фе­ра­пон­то­ва мо­на­сты­ря, он со­гла­сил­ся стать игу­ме­ном этой оби­те­ли и при­вел ее в цве­ту­щее со­сто­я­ние.
Пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан ока­зал ду­хов­ную под­держ­ку ве­ли­ко­му кня­зю Ва­си­лию Ва­си­лье­ви­чу Тем­но­му в труд­ное для него вре­мя, ко­гда на мос­ков­ский пре­стол непра­вед­но пре­тен­до­вал его дво­ю­род­ный брат Ди­мит­рий Ше­мя­ка. Он все­гда был по­бор­ни­ком прав­ды и спра­вед­ли­во­сти. Поз­же, по на­сто­я­нию ве­ли­ко­го кня­зя, пре­по­доб­ный при­нял на се­бя управ­ле­ние оби­те­лью пре­по­доб­но­го Сер­гия Ра­до­неж­ско­го.

В 1455 го­ду пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан сно­ва вер­нул­ся в Фе­ра­пон­тов мо­на­стырь. По­след­ние го­ды жиз­ни он тя­же­ло бо­лел, не мог хо­дить, и бра­тия но­си­ла его в храм. Скон­чал­ся пре­по­доб­ный в воз­расте 85 лет. Мо­щи его бы­ли об­ре­те­ны в 1513 го­ду, па­мять об­ре­те­ния со­вер­ша­ет­ся 7 ок­тяб­ря.

Полное житие преподобного Мартиниана Белоезерского

Пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан ро­дил­ся око­ло 1397 го­да в де­ревне Бе­рез­ни­ках и во Свя­том Кре­ще­нии был на­зван Ми­ха­и­лом. Пер­во­на­чаль­ное вос­пи­та­ние он по­лу­чил в сво­ей бла­го­че­сти­вой се­мье; ко­гда же до­стиг от­ро­че­ско­го воз­рас­та и стал об­на­ру­жи­вать на­клон­ность к уче­нию, бла­го­ра­зум­ные ро­ди­те­ли за­ду­ма­лись о его об­ра­зо­ва­нии. Не зная, ко­му бы от­дать сво­е­го сы­на учить­ся гра­мо­те, они при­ве­ли его в мо­на­стырь к свя­то­му Ки­рил­лу, в 30 вер­стах от их се­ла. Это бы­ло око­ло 1410 го­да, ко­гда Ми­ха­и­лу не ис­пол­ни­лось еще и 14 лет. Уви­дев пре­по­доб­но­го стар­ца, бла­го­че­сти­вый от­рок упал ему в но­ги и неот­ступ­но умо­лял его: «Возь­ми ме­ня к се­бе, гос­по­дин!»

Тро­ну­тый дет­ски­ми моль­ба­ми, по­движ­ник с ра­до­стью и оте­че­ской лю­бо­вью при­нял его к се­бе. В то вре­мя близ Ки­рил­ло­вой оби­те­ли жил дьяк Алек­сий Пав­лов, ко­то­рый был из­ве­стен по окру­ге сво­им ис­кус­ством в обу­че­нии гра­мо­те. Пре­по­доб­ный при­звал его к се­бе и ска­зал: «Друг, ис­пол­ни для ме­ня за­по­ведь люб­ви Бо­жи­ей: на­учи гра­мо­те от­ро­ка, ко­то­ро­го ви­дишь, и со­хра­ни его, как зе­ни­цу ока, во вся­кой чи­сто­те».

Дьяк взял с со­бою от­ро­ка и усерд­но вы­пол­нял по­ру­че­ние пре­по­доб­но­го. Ми­ха­ил ско­ро на­учил­ся гра­мо­те и по окон­ча­нии книж­но­го уче­ния был сно­ва при­ве­ден к пре­по­доб­но­му Ки­рил­лу. То­гда по­движ­ник, ис­пы­тав юно­шу и ви­дя его ду­шев­ную чи­сто­ту и незло­бие, по­стриг его в ино­че­ский об­раз с име­нем Мар­ти­ни­а­на. Ма­ло то­го, ви­дя усер­дие но­во­по­стри­жен­но­го и же­лая дать ему наи­луч­шую под­го­тов­ку к ино­че­ской жиз­ни, свя­той ста­рец сде­лал его сво­им бли­жай­шим уче­ни­ком и по­ве­лел ему жить у се­бя в кел­лии.

Под ру­ко­вод­ством ве­ли­ко­го по­движ­ни­ка и на­став­ни­ка ино­ков всту­пил пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан в по­дви­ги ино­че­ства. Пе­ред его гла­за­ми был жи­вой при­мер ино­че­ских доб­ро­де­те­лей. И ка­кой при­мер! Жи­вя в од­ной кел­лии с пре­по­доб­ным Ки­рил­лом, Мар­ти­ни­ан ви­дел, что ни есте­ствен­ная сла­бость, ни неду­ги не мог­ли осла­бить по­дви­гов свя­то­го стар­ца, и усерд­но под­ра­жал сво­е­му учи­те­лю. Стре­мясь к воз­дер­жа­нию, он счи­тал пост на­сла­жде­ни­ем и вся­че­ски ста­рал­ся из­ну­рить плоть свою. Мо­ло­дые си­лы неудер­жи­мо рвут­ся на по­дви­ги, и рев­ность юно­го ино­ка до­хо­дит до то­го, что он про­сит стар­ца уста­но­вить ему бо­лее стро­гий пост, чем тот, к ка­ко­му при­нуж­да­ла бра­тию скуд­ная мо­на­стыр­ская тра­пе­за; но опыт­ный ста­рец не доз­во­лил ему это­го и при­ка­зал есть хлеб с бра­ти­ей, толь­ко не до сы­то­сти. Днем ли или но­чью, ко­гда пре­по­доб­ный Ки­рилл сто­ял на обыч­ном пра­ви­ле, и Мар­ти­ни­ан так­же клал по­кло­ны. Он пер­вым яв­лял­ся в храм к утрен­не­му сла­во­сло­вию и по­сле всех вы­хо­дил из него. Ко­гда же на юно­го по­движ­ни­ка на­па­да­ло сму­ще­ние от по­мыс­лов или раз­ле­не­ние, то есть осла­бе­ва­ла рев­ность к по­дви­гам, он от­кры­вал свою ду­шу свя­то­му стар­цу и по­лу­чал об­лег­че­ние.

В сво­бод­ное от мо­лит­вы вре­мя Мар­ти­ни­ан не оста­вал­ся празд­ным: он ис­пол­нял воз­ло­жен­ное на него пре­по­доб­ным Ки­рил­лом по­слу­ша­ние – чте­ние и спи­сы­ва­ние книг. В оби­те­ли хра­нит­ся ка­нон­ник, на­пи­сан­ный ру­кою пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на в 1423 го­ду «по бла­го­сло­ве­нию гос­по­ди­на стар­ца Ки­рил­ла игу­ме­на, во сла­ву Свя­тыя Тро­и­цы», как го­во­рит­ся о том в по­сле­сло­вии. Из даль­ней­ших слов его вид­ны чув­ства бла­го­го­ве­ния и глу­бо­ко­го сми­ре­ния, ко­то­ры­ми был про­ник­нут по­движ­ник.

Пре­по­доб­ный Ки­рилл ра­до­вал­ся успе­хам сво­е­го уче­ни­ка и, бла­го­да­ря Бо­га, го­во­рил бра­тии: «Этот бу­дет ис­кус­ный инок».

По про­ше­ствии неко­то­ро­го вре­ме­ни пре­по­доб­ный да­ет Мар­ти­ни­а­ну но­вое и при­том бо­лее тя­же­лое по­слу­ша­ние – по­сы­ла­ет его на служ­бу в хлеб­ню и по­вар­ню. Здесь юный инок сми­рен­но вы­пол­нял труд­ные ра­бо­ты: но­сил во­ду, ру­бил дро­ва и при­но­сил хлеб бра­тии, про­ся у всех мо­литв и бла­го­сло­ве­ния. С бла­го­сло­ве­ни­ем же и в стро­гом мол­ча­нии он вы­хо­дил из кел­лии и так­же воз­вра­щал­ся в нее с по­слу­ша­ни­ем к сво­е­му на­чаль­ни­ку.

Ста­ло яс­но, что юный инок окон­ча­тель­но укре­пил­ся в пра­ви­лах мо­на­ше­ства. По­это­му пре­по­доб­ный Ки­рилл поз­во­лил ему жить в осо­бой кел­лии, хо­тя и по­сле то­го не пе­ре­ста­вал сле­дить за ду­хов­ной жиз­нью сво­е­го уче­ни­ка. Так, уви­дев од­на­жды, что Мар­ти­ни­ан из церк­ви за­шел в кел­лию од­но­го бра­та, свя­той Ки­рилл спро­сил его: «За­чем на­ру­ша­ешь устав оби­те­ли?» «Со­мне­ва­юсь, чтобы, вой­дя в свою кел­лию, за­хо­тел я вый­ти из нее, а мне нуж­но бы­ло быть в кел­лии бра­та», – от­ве­тил Мар­ти­ни­ан. То­гда свя­той игу­мен за­ме­тил ему: «На­пе­ред иди в свою кел­лию, чтобы со­тво­рить там по­ло­жен­ную мо­лит­ву, и кел­лия на­учит те­бя все­му».

С бла­го­дар­но­стью при­ни­мал по­доб­ные ука­за­ния стар­ца свя­той Мар­ти­ни­ан и ру­ко­во­дил­ся ими в сво­ей жиз­ни.

Ви­дя его рев­ность, свя­той Ки­рилл сде­лал его кли­ри­ком, а спу­стя немно­го вре­ме­ни пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан был по­свя­щен во иеро­ди­а­ко­на, по­том во иеро­мо­на­ха.

Удо­сто­ен­ный свя­щен­но­го са­на, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан бла­го­го­вей­но со­вер­шал Бо­же­ствен­ную служ­бу, ру­ко­во­дясь при­ме­ром сво­е­го на­став­ни­ка. Сво­и­ми тру­да­ми и сми­ре­ни­ем, а так­же и бли­зо­стью к свя­то­му Ки­рил­лу пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан ско­ро снис­кал се­бе лю­бовь и ува­же­ние бра­тии. «Бла­жен брат сей, – го­во­ри­ли они, – что спо­до­бил­ся быть уче­ни­ком та­ко­во­го по­движ­ни­ка», – и мо­ли­ли за него Бо­га.

Но на­хо­ди­лись меж­ду ино­ка­ми и та­кие, ко­то­рые ему за­ви­до­ва­ли и осуж­да­ли его. Бла­жен­ный Мар­ти­ни­ан тер­пе­ли­во пе­ре­но­сил все это, не об­ра­щая вни­ма­ния на оскорб­ле­ния. К дру­зьям и недру­гам он от­но­сил­ся оди­на­ко­во: всем воз­да­вал рав­ное по­слу­ша­ние, и ес­ли к нему об­ра­ща­лись, все­гда от­ве­чал по­чти­тель­но и с лю­бо­вью, по­беж­дая лю­бо­вью и сми­ре­ни­ем сво­их недоб­ро­же­ла­те­лей.

Но вот при­бли­зи­лась кон­чи­на бла­жен­но­го Ки­рил­ла. 9 июня 1427 го­да он мир­но ото­шел ко Гос­по­ду. Со сле­за­ми про­во­дил пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан остан­ки пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла к ме­сту по­гре­бе­ния, бла­го­да­ря Бо­га за то, что спо­до­бил­ся на­став­ле­ний свя­то­го стар­ца. И во всей сво­ей по­сле­ду­ю­щей жиз­ни он непре­стан­но по­ми­нал сво­е­го учи­те­ля в мо­лит­вах, а его доб­рый при­мер хра­нил в сво­ем серд­це, как бы на­пи­сан­ный на хар­тии.

Про­шло уже нема­ло вре­ме­ни с тех пор, как Мар­ти­ни­ан был по­стри­жен в мо­на­ше­ство. Ища выс­ших по­дви­гов для се­бя, пре­по­доб­ный по­же­лал те­перь без­молв­ство­вать. Для это­го, по­мо­лив­шись Бо­гу и по­кло­нив­шись гро­бу свя­то­го Ки­рил­ла, он уда­лил­ся на без­люд­ный ле­си­стый ост­ров озе­ра Во­же, в 120 вер­стах от мо­на­сты­ря, и на­чал там пу­стын­ную жизнь.

Но недол­го при­шлось пре­по­доб­но­му быть в уеди­не­нии. Про­слы­ша­ли о ме­сте его по­дви­гов и ста­ли к нему сте­кать­ся спо­движ­ни­ки. Од­на мысль оду­шев­ля­ла со­брав­ших­ся – как бы воз­двиг­нуть цер­ковь на ме­сте их пу­стын­ных по­дви­гов. Все про­си­ли об этом пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на, и об­щи­ми тру­да­ми они со­зда­ли цер­ковь в честь Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня. Пре­по­доб­ный освя­тил ее и снаб­дил всем необ­хо­ди­мым, а в воз­ник­шем мо­на­сты­ре ввел чин об­ще­жи­тия.

Раз пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан от­пра­вил­ся по­мо­лить­ся в Фе­ра­пон­тов мо­на­стырь. Рас­по­ло­жен­ные к нему игу­мен и бра­тия мо­на­сты­ря про­си­ли его на­все­гда остать­ся с ни­ми, но пре­по­доб­ный ска­зал: «Ес­ли Гос­подь Бог из­во­лит и Пре­чи­стая Бо­го­ро­ди­ца не от­ринет, то в бу­ду­щем я го­тов по­се­лить­ся с ва­ми».

Те­перь же, зная, что не при­шло еще к то­му вре­мя, он воз­вра­тил­ся в свою пу­стынь, где он про­жил в тру­дах и по­дви­гах око­ло де­ся­ти лет. За это вре­мя его пу­стынь раз­рос­лась и бра­тия умно­жи­лась; пре­по­доб­ный убе­дил­ся, что он мо­жет со спо­кой­ной со­ве­стью по­ки­нуть со­здан­ный им мо­на­стырь. То­гда он остав­ля­ет свою оби­тель и да­ет за­по­ведь уче­ни­кам сво­им иметь осо­бен­ное по­пе­че­ние об устро­ен­ной им церк­ви. Сам же, по­мо­лив­шись, сно­ва от­пра­вил­ся в Фе­ра­пон­тов мо­на­стырь, где и был при­нят с ве­ли­кой че­стью и ра­до­стью игу­ме­ном и бра­ти­ей.

В Фе­ра­пон­то­вом мо­на­сты­ре пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан на­чал под­ви­зать­ся с обыч­ным усер­ди­ем. Бла­го­да­ря сво­е­му сми­ре­нию и бла­го­го­ве­нию, а так­же и зна­нию уста­ва мо­на­ше­ской жиз­ни он ско­ро сде­лал­ся об­раз­цом для всех и за­слу­жил ува­же­ние всей бра­тии, ви­дев­шей в нем сво­е­го на­став­ни­ка. В это вре­мя игу­мен Фе­ра­пон­то­ва мо­на­сты­ря оста­вил свое ме­сто, и ино­кам сле­до­ва­ло вы­брать се­бе но­во­го игу­ме­на. Есте­ствен­но, что вы­бор пал на пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на, ко­то­ро­го и на­ча­ли про­сить при­нять игу­мен­ство. Но, ссы­ла­ясь на свое недо­сто­ин­ство, пре­по­доб­ный сми­рен­но от­ка­зал­ся от пред­ла­га­е­мой ему че­сти. Со­брав­шись сно­ва, бра­тия опять умо­ля­ли пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на, и он по­ко­рил­ся их моль­бам. То­гда бра­тия вме­сте с пре­по­доб­ным от­пра­ви­лись бить че­лом кня­зьям-бра­тьям Иоан­ну и Ми­ха­и­лу Ан­дре­еви­чам, в вот­чине ко­то­рых на­хо­дил­ся мо­на­стырь, про­ся кня­зей утвер­дить вы­бран­но­го ими игу­ме­на. Хо­ро­шо зная пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на и лю­бя его, кня­зья утвер­ди­ли но­во­из­бран­но­го игу­ме­на и, ода­рив его, от­пу­сти­ли в мо­на­стырь. Это про­изо­шло око­ло 1435 г.

Те­перь на­ча­лась но­вая уси­лен­ная де­я­тель­ность пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. К за­бо­там о по­дви­гах лич­но­го са­мо­усо­вер­шен­ство­ва­ния при­со­еди­ни­лись по­пе­че­ния о вве­рен­ном ему мо­на­сты­ре. Пре­по­доб­ный неустан­но за­бо­тил­ся о бла­го­устрой­стве Фе­ра­пон­то­вой оби­те­ли и за об­ра­зец се­бе взял устав и обы­чаи мо­на­сты­ря пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла Бе­ло­зер­ско­го. Он ста­рал­ся вве­сти по­ря­док не толь­ко в церк­ви, но и в ке­лей­ной жиз­ни ино­ка и на тра­пе­зе бра­тии, уста­но­вив об­щую тра­пе­зу – «рав­ную для всех и в стро­гом мол­ча­нии».

Стро­гим со­хра­не­ни­ем ино­че­ских пра­вил пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан воз­вы­сил и про­сла­вил Фе­ра­пон­то­ву оби­тель. Как пче­лы сле­та­ют­ся на ме­до­вые цве­ты, так сте­ка­лись к пре­по­доб­но­му ино­ки и ми­ряне: од­ни – чтобы, при­няв по­стри­же­ние, по­се­лить­ся с ни­ми, дру­гие – чтобы слу­шать его на­став­ле­ния и ви­деть ино­че­скую жизнь, устро­ив­шу­ю­ся под его ру­ко­вод­ством.

Под управ­ле­ни­ем пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на Фе­ра­пон­то­ва оби­тель при­шла в цве­ту­щее со­сто­я­ние и дол­го на­зы­ва­лась его име­нем, как име­нем устро­и­те­ля, «оби­те­лью Мар­ти­ни­а­но­вой». При этом мно­го по­мо­га­ли свя­то­му игу­ме­ну в сред­ствах к под­дер­жа­нию и укра­ше­нию мо­на­сты­ря кня­зья Иоанн и Ми­ха­ил Ан­дре­еви­чи, ко­то­рые ча­сто по­сы­ла­ли ми­ло­сты­ню и жерт­во­ва­ли оби­те­ли свои вот­чи­ны.

Ти­хо и мир­но про­те­ка­ла жизнь в пу­стын­ной оби­те­ли, но не мир­ное бы­ло то вре­мя на Рус­ской зем­ле. Удель­ные рас­при меж­ду кня­зья­ми и спо­ры из-за ве­ли­ко­кня­же­ско­го пре­сто­ла не сти­ха­ли.

В фев­ра­ле 1446 го­да ве­ли­кий князь Мос­ков­ский Ва­си­лий Ва­си­лье­вич от­пра­вил­ся на бо­го­мо­лье в Тро­и­це-Сер­ги­ев мо­на­стырь. Вос­поль­зо­вав­шись его отъ­ез­дом, князь Ди­мит­рий Ше­мя­ка овла­дел Моск­вой и ве­ли­ко­кня­же­ским пре­сто­лом, а Ва­си­лия Ва­си­лье­ви­ча осле­пил и со­слал в Уг­лич с его кня­ги­нею и детьми; по­том, опа­са­ясь на­род­но­го дви­же­ния в поль­зу со­слан­но­го кня­зя и вслед­ствие уве­ща­ний на­ре­чен­но­го мит­ро­по­ли­та свя­то­го Ио­ны, он от­пу­стил его и дал ему в удел Во­лог­ду. Сю­да к оби­жен­но­му кня­зю ста­ли сте­кать­ся его при­вер­жен­цы – недо­воль­ные Ше­мя­кой бо­яре и на­род. Об­на­де­жен­ный в по­мо­щи твер­ским кня­зем, Ва­си­лий Тем­ный от­пра­вил­ся с вой­ска­ми ис­кать по­те­рян­но­го им мос­ков­ско­го пре­сто­ла. Но преж­де чем всту­пить в борь­бу с Ше­мя­кой, бла­го­че­сти­вый князь хо­тел ис­про­сить по­мо­щи Бо­жи­ей и по­то­му по до­ро­ге к Москве по­се­тил спер­ва Ки­рил­лов, а по­том и Фе­ра­пон­тов мо­на­сты­ри.

Игу­мен Мар­ти­ни­ан со всей бра­ти­ей встре­тил Ва­си­лия Ва­си­лье­ви­ча за огра­дой мо­на­сты­ря. Осе­нив его свя­тым кре­стом и окро­пив свя­той во­дой, он слу­жил мо­ле­бен Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це и по­сле то­го уго­щал кня­зя на тра­пе­зе. Уго­ва­ри­вая Ва­си­лия Ва­си­лье­ви­ча ид­ти про­тив вра­га, пре­по­доб­ный об­на­де­жил его сло­вом уте­ше­ния. В от­вет на это князь ска­зал: «Мар­ти­ни­ан! Ес­ли бу­дет на мне ми­ло­сер­дие Бо­жие, Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и ве­ли­ких чу­до­твор­цев мо­ле­ние и тво­и­ми мо­лит­ва­ми ся­ду на сто­ле сво­ем ве­ли­ко­кня­же­ском, даст Бог, по­за­бо­чусь о тво­ем мо­на­сты­ре, а те­бя при­бли­жу к се­бе».

При­няв за­тем бла­го­сло­ве­ние свя­то­го игу­ме­на, Ва­си­лий Ва­си­лье­вич со всем во­ин­ством по­шел на вра­га. Но Ше­мя­ка без боя по­спеш­но бе­жал из Моск­вы, а Ва­си­лий Тем­ный сно­ва стал на ве­ли­ком кня­же­нии.

Всту­пив на мос­ков­ский пре­стол, Ва­си­лий Ва­си­лье­вич со­глас­но сво­е­му обе­ща­нию вы­звал в 1448 го­ду пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на и на­зна­чил его игу­ме­ном в оби­те­ли Пре­по­доб­но­го Сер­гия, вы­брав его к то­му же сво­им ду­хов­ни­ком. В гра­мо­те Мос­ков­ско­го Со­бо­ра от 29 де­каб­ря 1448 го­да, в ко­то­рой Ше­мя­ка в слу­чае нерас­ка­я­ния пре­да­вал­ся от­лу­че­нию от Церк­ви за кро­ва­вые сму­ты, имя Мар­ти­ни­а­на уже в сане игу­ме­на Тро­иц­ко­го мо­на­сты­ря сто­ит пер­вым меж­ду име­на­ми дру­гих игу­ме­нов.

Вы­со­кое по­ло­же­ние игу­ме­на ве­ли­кой Лав­ры и ве­ли­ко­кня­же­ско­го ду­хов­ни­ка, впро­чем, ни­сколь­ко не из­ме­ни­ло стро­го­го по­движ­ни­ка, ста­вив­ше­го прав­ду вы­ше вся­ких рас­че­тов. В то вре­мя один бо­ярин пе­ре­шел от Мос­ков­ско­го кня­зя на служ­бу к Твер­ско­му. Ва­си­лию Ва­си­лье­ви­чу бы­ло до­сад­но и жаль ли­шить­ся слу­ги, он изыс­ки­вал сред­ства вер­нуть его к се­бе. Он об­ра­ща­ет­ся к пре­по­доб­но­му Мар­ти­ни­а­ну, про­сит его со­дей­ство­вать воз­вра­ще­нию бо­яри­на в Моск­ву, обе­ща­ет то­му честь и бо­гат­ство. При со­дей­ствии по­движ­ни­ка бо­ярин вер­нул­ся, но ве­ли­кий князь ве­ро­лом­но за­клю­чил его под стра­жу. Услы­шав об этом от срод­ни­ков за­клю­чен­но­го бо­яри­на, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан оскор­бил­ся та­кой неспра­вед­ли­во­стью ве­ли­ко­го кня­зя и немед­лен­но явил­ся в Моск­ву. Вой­дя в кня­же­скую па­ла­ту, пре­по­доб­ный по­мо­лил­ся пе­ред ико­на­ми и за­тем об­ра­тил­ся к кня­зю со сле­ду­ю­щей ре­чью: «Так ли ты, ве­ли­кий князь са­мо­дер­жав­ный, на­учил­ся су­дить пра­вед­но? За­чем ты про­дал мою греш­ную ду­шу и по­слал в ад? За­чем ве­лел ты за­ко­вать бо­яри­на, ко­то­ро­го я при­звал, ру­ча­ясь ду­шою мо­ею? За­чем пре­сту­пил ты свое сло­во? Да не бу­дет же бла­го­сло­ве­ния мо­е­го греш­но­го на те­бе и на тво­ем ве­ли­ком кня­же­нии». И, по­вер­нув­шись, вы­шел от кня­зя, а по­том уехал в Тро­иц­кий мо­на­стырь.

Ско­ро ве­ли­кий князь со­знал свой грех, и ко­гда при­шли к нему бо­яре, он ска­зал им, как бы гне­ва­ясь: «Смот­ри­те, бо­яре, что сде­лал со мною этот бо­лот­ный чер­нец? При­шел ко мне неожи­дан­но во дво­рец, об­ли­чил и снял с ме­ня бла­го­сло­ве­ние Бо­жие, оста­вив без ве­ли­ко­го кня­же­ния».

Бо­яре не по­ни­ма­ли, что это зна­чит и что от­ве­чать ве­ли­ко­му кня­зю. Но тут сам при­ба­вил: «Ви­но­ват я пе­ред Бо­гом и пе­ред ним! За­был свое сло­во и по­сту­пил неспра­вед­ли­во; пой­дем же к Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­це, к пре­по­доб­но­му Сер­гию и то­му игу­ме­ну, чтобы по­лу­чить про­ще­ние гре­ха».

Вслед за тем Ва­си­лий осво­бо­дил бо­яри­на и осы­пал его ми­ло­стя­ми, а сам от­пра­вил­ся в оби­тель пре­по­доб­но­го Сер­гия. Услы­шав, что ве­ли­кий князь при­бли­жа­ет­ся к оби­те­ли, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан со всей бра­ти­ей вы­шел ему на­встре­чу, с ра­до­стью бла­го­сло­вил сво­е­го ду­хов­но­го сы­на, ви­дя его рас­ка­я­ние; по­сле мо­литв в хра­ме пре­по­доб­ный дал ему про­ще­ние и сам про­сил про­ще­ния у ве­ли­ко­го кня­зя. С тех пор Ва­си­лий Ва­си­лье­вич еще бо­лее воз­лю­бил сво­е­го ду­хов­но­го от­ца, ни в чем не оскорб­лял его, слу­шал во всем и по­чи­тал.

Но жизнь в оби­те­ли, близ­кой к сто­ли­це, тя­го­ти­ла пу­стын­но­люб­ца, при­хо­див­ше­го уже в ста­рость и ис­кав­ше­го без­мол­вия. Он при­по­ми­нал сло­ва сво­е­го на­став­ни­ка пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла: «Хо­ро­шо ино­ку со­блю­дать мол­ча­ние и нес­тя­жа­тель­ность и из­бе­гать все­го, что мо­жет воз­му­щать ду­шев­ные чув­ства». С дру­гой сто­ро­ны, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан же­лал до­кон­чить устро­е­ние лю­без­ной ему Фе­ра­пон­то­вой оби­те­ли. И вот, несмот­ря на уве­ща­ния всей тро­иц­кой бра­тии не раз­лу­чать­ся с ни­ми, пре­по­доб­ный со­брал сво­их ду­хов­ных чад и, пре­по­дав им свое по­след­нее по­уче­ние, сдал управ­ле­ние мо­на­сты­рем. По­том по­мо­лил­ся Пре­свя­той Тро­и­це, об­ло­бы­зал мо­щи пре­по­доб­но­го Сер­гия и про­стил­ся со всей бра­ти­ей. Оста­вив мо­на­стырь, пре­по­доб­ный от­пра­вил­ся в Фе­ра­пон­то­ву оби­тель. Это бы­ло в на­ча­ле 1455 го­да.

Силь­но об­ра­до­ва­лись фе­ра­пон­тов­ские ино­ки воз­вра­ще­нию лю­би­мо­го игу­ме­на. Они встре­ти­ли его как сво­е­го от­ца и по слу­чаю его при­бы­тия устро­и­ли празд­ник. Игу­мен усту­пал ему свое ме­сто, и все бра­тия про­си­ли пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на сно­ва быть их пас­ты­рем и ру­ко­во­ди­те­лем. Но пре­по­доб­ный сми­рен­но укло­нял­ся от их пред­ло­же­ния, ука­зы­вая на свое недо­сто­ин­ство и сла­бость сил. «Для то­го, – го­во­рил он, – я ушел из оби­те­ли пре­по­доб­но­го Сер­гия, чтобы в ста­ро­сти най­ти по­кой и без­мол­вие и опла­ки­вать свои гре­хи».

И толь­ко по­сле неот­ступ­ной прось­бы со сто­ро­ны игу­ме­на и бра­тии со­гла­сил­ся он сно­ва при­нять на се­бя бре­мя управ­ле­ния мо­на­сты­рем.

Несмот­ря на свой уже пре­клон­ный воз­раст, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан с преж­ней рев­но­стью взял­ся за окон­ча­тель­ное устро­е­ние лю­би­мой им оби­те­ли. Как ку­пец, вер­нув­ший­ся из даль­них стран, он при­вез с со­бою со­кро­ви­ща ду­хов­но­го опы­та и ста­рал­ся пе­ре­дать их лю­би­мой оби­те­ли. Ее он устро­ил от­ча­сти по уста­ву Ки­рил­ло­вой оби­те­ли, от­ча­сти же ру­ко­во­дясь по­ряд­ка­ми Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры. Пре­по­доб­ный хо­ро­шо пом­нил о сво­ем на­став­ни­ке, пре­по­доб­ном Ки­рил­ле Бе­ло­зер­ском, у ко­то­ро­го по­стриг­ся в от­ро­че­стве в пер­вые го­ды су­ще­ство­ва­ния Ки­рил­ло­вой оби­те­ли. И жи­тие пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла на­пи­са­но Па­хо­ми­ем Сер­бом глав­ным об­ра­зом по рас­ска­зам уче­ни­ка и со­жи­те­ля его пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на.

По­движ­ник до­стиг глу­бо­кой ста­ро­сти. Но несмот­ря на то, он не остав­лял не толь­ко ке­лей­но­го пра­ви­ла и по­ста, но и служб цер­ков­ных. Ко­гда он одрях­лел и не мог хо­дить, его во­ди­ли под ру­ки или во­зи­ли в храм на Бо­же­ствен­ную служ­бу – та­ко­ва бы­ла вер­ность пре­по­доб­но­го ино­че­ским обе­там!

Чув­ствуя при­бли­же­ние сво­ей кон­чи­ны, свя­той ста­рец со­звал к се­бе всю бра­тию, под­ви­зав­шу­ю­ся с ним, и пред все­ми за­по­ве­дал игу­ме­ну со­хра­нять пре­да­ние и устав оби­те­ли. «От­цы и бра­тия! По­сту­пай­те так, как я учил и по­сту­пал. Бо­жия же лю­бовь и ми­лость и Пре­чи­стая Бо­го­ро­ди­ца да бу­дет со все­ми ва­ми!» – так за­кон­чил свою речь по­движ­ник и за­тем про­стил­ся с игу­ме­ном и бра­ти­ей. При­ча­стив­шись Свя­тых Та­ин, пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан мир­но скон­чал­ся в вос­кре­се­нье 12 ян­ва­ря 1483 го­да на 86 го­ду от рож­де­ния, про­жив в ино­че­стве бо­лее 70 лет.

Игу­мен и бра­тия тор­же­ствен­но по­греб­ли чест­ные мо­щи пре­по­доб­но­го близ церк­ви Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, на ле­вой сто­роне от ал­та­ря.

Бог, див­ный во свя­тых Сво­их, ско­ро про­сла­вил Сво­е­го угод­ни­ка. Спу­стя 31 год по­сле кон­чи­ны пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на в Фе­ра­пон­то­вом мо­на­сты­ре скон­чал­ся его уче­ник и по­стри­жен­ик Иоасаф, быв­ший ар­хи­епи­скоп Ро­стов­ский, по­том дол­го жив­ший на по­кое. Игу­мен и бра­тия ре­ши­ли по­хо­ро­нить его вбли­зи пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. Со­тво­рив мо­лит­ву, на­ча­ли ко­пать мо­ги­лу, и ко­гда от­кры­ли гроб пре­по­доб­но­го, то с изум­ле­ни­ем уви­де­ли, что не толь­ко те­ло, но и одеж­ды свя­то­го оста­лись це­лы­ми и не под­верг­лись тле­нию, хо­тя весь гроб был на­пол­нен во­дою. Все ви­дев­шие это про­сла­ви­ли Бо­га, а неко­то­рые из них, бу­дучи осо­бен­ны­ми по­чи­та­те­ля­ми па­мя­ти свя­то­го, с ве­рою взя­ли во­ды из гро­ба в свои со­су­ды на бла­го­сло­ве­ние. И не тщет­ной ока­за­лась их го­ря­чая ве­ра. Эта во­да по­слу­жи­ла ис­точ­ни­ком ис­це­ле­ний. Так, инок Фе­ра­пон­то­вой оби­те­ли Пам­ва, бу­дучи одер­жим тяж­ким неду­гом все­го те­ла, взял во­ды из гро­ба свя­то­го Мар­ти­ни­а­на и, пол­ный ве­ры к пре­по­доб­но­му, вы­пил той во­ды, по­ма­зал ею все те­ло и тот­час вы­здо­ро­вел.

Мно­го и дру­гих ис­це­ле­ний бы­ло со­вер­ше­но при мо­щах пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. Упо­мя­нем неко­то­рые из них.

По­ра­зи­тель­ное чу­до по мо­лит­вам пре­по­доб­но­го со­вер­ши­лось над ино­ком Фе­ра­пон­то­вой оби­те­ли Силь­ве­стром. Мно­го лет от рас­слаб­ле­ния он не мог не толь­ко хо­дить, но да­же и при­ни­мать пи­щу без по­сто­рон­ней по­мо­щи. Жалев­шие боль­но­го ино­ки, при­но­ся ему пи­щу, са­ми кор­ми­ли его. Силь­но скор­бел Силь­вестр о сво­ем неду­ге, но не те­рял на­деж­ды на по­мощь Бо­жию: тер­пе­ли­во мо­лил Гос­по­да и Его Пре­чи­стую Ма­терь о том, чтобы по­лу­чить здра­вие. В од­ну ночь, раз­ду­мы­вая о сво­ей бо­лез­ни, Силь­вестр за­хо­тел по­мо­лить­ся у гро­ба пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на; но бо­ясь, что во вне­уроч­ное вре­мя его не по­не­сут ту­да, он об­ра­тил­ся с го­ря­чей моль­бой к свя­то­му и по­полз к его гроб­ни­це, с пла­чем про­дол­жая свою мо­лит­ву: «По­ми­луй ме­ня Гос­по­да ра­ди, угод­ни­че Хри­стов, и по­мо­лись за ме­ня греш­но­го, чтобы Он по­ка­зал на мне ми­лость Свою мо­лит­ва­ми тво­и­ми свя­ты­ми! По­мя­ни, от­че, сколь­ко лет я по­слу­жил свя­тыне тво­ей еще при жиз­ни тво­ей, сколь­ко лет слу­жил во оби­те­ли тво­ей».

Так мо­лил­ся рас­слаб­лен­ный и с пла­чем при­кла­ды­вал свою го­ло­ву ко гро­бу свя­то­го. Вдруг он по­чув­ство­вал се­бя вы­здо­ро­вев­шим; с ра­до­стью при­пал он к ра­ке пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на; по­том на сво­их но­гах вер­нул­ся в кел­лию. На­ут­ро бра­тия, узнав о чу­дес­ном ис­це­ле­нии Силь­ве­ст­ра, про­сла­ви­ли Бо­га, да­ро­вав­ше­го их оби­те­ли неоце­нен­ное со­кро­ви­ще – свя­тые мо­щи прп. Мар­ти­ни­а­на-чу­до­твор­ца, неоскуд­но ис­то­ча­ю­щие ис­це­ле­ния всем, с ве­рою при­хо­дя­щих к ним.

Иеро­мо­на­ху Мар­ти­ни­а­ну при­шлось раз, за от­сут­стви­ем при­ход­ско­го свя­щен­ни­ка, ис­по­ве­до­вать в ближ­нем се­ле­нии боль­но­го. Мар­ти­ни­ан уви­дел в до­ме жен­щи­ну, дочь это­го боль­но­го. Она си­де­ла на пе­чи и неисто­во хо­хо­та­ла. Иеро­мо­нах узнал, что жен­щи­на боль­на дав­но, что она сде­ла­лась немой, ни­че­го по­чти не ви­дит и не слы­шит, и род­ствен­ни­ки не зна­ют, что с ней де­лать. Он по­со­ве­то­вал при­вез­ти бес­но­ва­тую к мо­щам пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. И ко­гда ее при­вез­ли, во вре­мя мо­леб­на она быст­ро при­шла в со­зна­ние, по­дой­дя к чу­до­твор­це­ву гро­бу, це­ло­ва­ла его с пла­чем и ра­до­стью. Яс­но бы­ло всем, ви­дя­щим это, что бес­но­ва­тая ис­це­ли­лась. Она ска­за­ла слу­жа­ще­му свя­щен­ни­ку, то­му же Мар­ти­ни­а­ну: «Вот чу­до­тво­рец встал из гро­ба, бла­го­сло­вил ме­ня кре­стом и уда­лил­ся».

И дру­гая бес­но­ва­тая, Аки­ли­на из близ­ле­жа­ще­го се­ла Сус­ла, по­лу­чи­ла ис­це­ле­ние от сво­е­го неду­га мо­лит­ва­ми пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. Мно­го лет стра­да­ла несчаст­ная. Муж и срод­ни­ки во­зи­ли ее по оби­те­лям, бы­ли и в мо­на­сты­ре пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла, на­ко­нец, по­вез­ли ко гро­бу пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на. Ко­гда они до­стиг­ли мо­на­стыр­ских врат, бес­но­ва­тая за­во­пи­ла и за­кри­ча­ла та­ким страш­ным го­ло­сом, что все ужас­ну­лись и от­бе­жа­ли. Она вос­поль­зо­ва­лась этим и пы­та­лась бе­жать. Но срод­ни­ки и неко­то­рые из мо­на­стыр­ских успе­ли ее удер­жать. Бес­но­ва­тая би­лась и кри­ча­ла, по­вто­ряя мно­го раз: «Чер­нец бьет ме­ня де­ре­вом».

Ко­гда Аки­ли­ну при­ве­ли ко гро­бу пре­по­доб­но­го и слу­жи­ли мо­ле­бен, она на­ча­ла ути­хать, но про­из­но­си­ла все те же сло­ва. Ее уго­ва­ри­ва­ли: «Что ты го­во­ришь? Ни­кто те­бя не бьет». Аки­ли­на от­ве­ча­ла на это: «Не ви­де­ли ли вы, как за мо­на­стыр­ски­ми во­ро­та­ми на­чал ме­ня бить пал­кой, го­во­ря: “Все­гда ми­мо во­рот мо­их хо­ди­те и пре­зи­ра­е­те ме­ня”».

Ее про­дол­жа­ли уго­ва­ри­вать, что ни­кто ее не бил, что не бы­ло ни­ка­ко­го чер­не­ца. Она же ука­зы­ва­ла паль­цем и го­во­ри­ла: «Вон он по­шел!». По­до­шла ко гро­бу свя­то­го и про­дол­жа­ла: «Уже ушел; на нем бы­ла чер­ная одеж­да».

При­сут­ству­ю­щие по­ня­ли, что боль­ная ви­де­ла чу­до­твор­ца в ви­де­нии, что он из­му­чил в ней бе­са и ото­гнал. Свя­щен­ник бла­го­сло­вил ее кре­стом, и Аки­ли­на со­вер­шен­но вы­здо­ро­ве­ла.

Юно­ша пско­вич Сте­фан Фе­до­ров Кле­щев, по ре­ме­с­лу среб­ро­ко­вач, бро­дя по сво­им де­лам в раз­ных стра­нах, за­бо­лел про­ка­зою: опро­ка­зи­лась пра­вая ру­ка его. Отя­желев, она сде­ла­лась непо­движ­ной, не под­ни­ма­лась и для крест­но­го зна­ме­ния. Не зная, как из­ба­вить­ся от про­ка­зы, Сте­фан на­чал усерд­но мо­лить Бо­га об ис­це­ле­нии и дал обет хо­дить по свя­тым ме­стам. Он обо­шел мно­го мо­на­сты­рей: по­бы­вал в оби­те­лях Ки­рил­ло­вой и Фе­ра­пон­то­вой и в во­ло­сти Ся­ма, где мо­лил­ся пе­ред чу­до­твор­ной ико­ной Бо­го­ма­те­ри; од­на­ко не на­хо­дил да­же ма­лей­ше­го об­лег­че­ния сво­ей бо­лез­ни. То­гда он одел­ся в ино­че­ские одеж­ды и, воз­вра­тив­шись в оби­тель пре­по­доб­но­го Ки­рил­ла, стал про­сить игу­ме­на Афа­на­сия и стар­цев, чтобы его при­ня­ли в мо­на­стырь. Но они по бо­лез­ни Сте­фа­на не при­ня­ли его: он при­нуж­ден был по­се­лить­ся в мо­на­стыр­ской стран­но­при­им­ни­це вме­сте с дру­ги­ми боль­ны­ми и про­жил здесь неде­ли три. По­том по со­ве­ту сво­их зна­ко­мых Сте­фан по­шел в Фе­ра­пон­тов мо­на­стырь. В одеж­де ино­ка пред­стал он пе­ред игу­ме­ном Гу­ри­ем и уси­лен­но про­сил его о при­ня­тии в оби­тель. Ви­дя его уже мо­на­хом, игу­мен сдал­ся на моль­бы Сте­фа­на, тем бо­лее, что за него про­си­ли неко­то­рые из бра­тии, и, при­няв в оби­тель, по­ру­чил его стар­цу. Про­шло с тех пор еще три ме­ся­ца, а бо­лезнь Сте­фа­на не толь­ко не осла­бе­ва­ла, но еще бо­лее уси­ли­лась. Ру­ка его так сгни­ла, что в че­ты­рех ме­стах вид­не­лись ко­сти, и невоз­мож­но бы­ло жить с ним в од­ной кел­лии вслед­ствие тя­же­ло­го за­па­ха. Со­зна­вая свое бед­ствен­ное по­ло­же­ние и бо­ясь уда­ле­ния из мо­на­сты­ря, Сте­фан сно­ва об­ра­тил­ся к мо­лит­вам. С горь­ки­ми сле­за­ми мо­лил­ся он у ра­ки пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на, про­ся чу­до­твор­ца об ис­це­ле­нии от тяж­ко­го неду­га и обе­ща­ясь по­ра­бо­тать в его оби­те­ли до кон­ца сво­ей жиз­ни. В то же вре­мя, чув­ствуя угры­зе­ние со­ве­сти в том, что, не бу­дучи еще по­стри­жен, он са­мо­воль­но на­дел мо­на­ше­ские одеж­ды, Сте­фан от­крыл это ке­ла­рю, ко­то­рый управ­лял мо­на­сты­рем за отъ­ез­дом игу­ме­на. Ке­ларь по со­ве­ту с бра­ти­ей по­ве­лел иеро­мо­на­ху Си­мео­ну по­стричь Сте­фа­на и на­речь его Сер­ги­ем, что тот и сде­лал.

С тех пор но­во­по­стри­женн­ый инок ни­ко­гда не остав­лял мо­лит­вы к пре­по­доб­но­му и за это ско­ро по­лу­чил ис­це­ле­ние от сво­ей тяж­кой бо­лез­ни. Од­на­жды Сте­фан со скор­бью при­шел ко гро­бу пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на и дол­го мо­лил­ся со сле­за­ми, при­кла­ды­вая свою боль­ную ру­ку к ра­ке свя­то­го. И вот в ту же ночь в дре­мо­те он уви­дел, что кто-то, вой­дя, толк­нул его и ска­зал: «Встань и мо­лись».

Проснув­шись от стра­ха, он не ви­дел уже ни­ко­го, но сра­зу по­чув­ство­вал об­лег­че­ние от бо­лез­ни: по­вяз­ка, как лу­бок, спа­ла с ру­ки его, и на ру­ке яви­лось но­вое, мо­ло­дое те­ло. И ис­це­лен­ный, и бра­тия воз­бла­го­да­ри­ли Бо­га и пре­по­доб­но­го Мар­ти­ни­а­на.

Пре­по­доб­ный Мар­ти­ни­ан при­чтен к ли­ку свя­тых, ве­ро­ят­но, в 1553 го­ду. Празд­но­ва­ние ему со­вер­ша­ет­ся мест­но.

См. также: Преподобный Мартиниан Белоезерский (Белозерский). Мон. Таисия (Карцова)