Богослужения на русском, женское священство и новые правила поста Шесть идей для реформ в РПЦ

Пасхальное богослужение в Михаило-Архангельском кафедральном соборе города Ижевска. Фото из архива прессс-службы Удмуртской епархии

По слову свт. Иоанна Златоуста, «одно «Господи помилуй», произнесенное в церкви, купно с собором верующих, стоит целой сотни земных поклонов твоей одинокой келейной молитвы…». Таков еще с древности ответ тем, кто считает что «Бог в душе», предпочитая молиться дома и не посещать церковное богослужение.

Что такое церковное богослужение?

Уже из этимологии самого слова, включающего два других, «Бог» и «служение» понятно, что так правомерно именовать любое служение Творцу. Это может быть молитва, проповедь, служение ближним, иные труды во Имя Его. Однако, именно богослужением церковным именуется форма служения Господу, которая включает:

• соборную молитву Церкви, совершаемую по определенному чину, сложившемуся еще с первых веков;
• чтение Священного Писания;
• совершение Таинств, которыми верующие приобщаются Иисусу Христу, соединяются с Ним.

Московская Сретенская Духовная Академия

Иеромонах Афанасий (Дерюгин) 29.11.201617134

В своем большинстве святые, говорившие о богослужебном языке, были против перевода службы на русский язык. При этом многие святители указывали на непонятность богослужебных текстов и призывали решить эту проблему новым переводом на тот же церковнославянский.

Дискуссия о богослужебном языке Русской Церкви не утихает уже не один десяток лет. И либералы, и консерваторы имеют некий арсенал аргументов.

Первые говорят: «…принципиальное признание переводимости любого церковного богослужебного текста … становится признаком нашей верности вере апостолов и их учению. Если же мы принципиально отрицаем переводимость, … то уклоняемся в фундаментализм и, вообще говоря, почти что в иудейство»[1]. «Если кто-то в церкви придерживается веры в букву, то он должен знать, что этим он умаляет и пневмоцентричность, и христоцентричность церковной жизни»[2].

Святитель Тихон, Патриарх Московский: «Для Русской Церкви важно иметь новый славянский перевод богослужебных книг …, чем можно будет предупредить требование иных служить на русском обиходном языке».

Оппоненты возражают им: «Церковнославянский язык для верующих не столько “важнейший элемент национального культурного наследия”, сколько священное средство спасения в Церкви. И как нет для нас

Свт. Тихон, патриарз Московский и всея Руси другой Церкви, так нет в ней другого священного языка»[3]. При этом ни с той, ни с другой стороны не заметно желания узнать, что говорит по этому поводу Священное Предание Церкви. Если в полемике и используются какие-то святоотеческие цитаты, то они нередко вырываются из контекста и используются не совсем в тех ситуациях, в каких были сказаны святыми.
Церковь – это Богочеловечный организм, она водима Духом Святым. И поэтому никакие церковные проблемы нельзя решить «от ветра главы своея», только рационально. Необходимо понять, есть ли по этой проблеме мнение, выраженное в Священном Предании. А одна из форм Предания – это «сonsensus patrum», «согласие отцов» – то, что говорили об этом святые отцы, не один и не два, а достаточно большое количество.

По вопросу богослужебного языка Русской Церкви высказывались многие русские святые. И, пожалуй, наиболее правильным подходом к языку богослужения будет выяснить, есть ли consensus patrum по этому вопросу.

Святитель Афанасий (Сахаров): «Исправление церковных книг неотложное дело. Надо, чтобы и ум не оставался без плода»

Сразу следует отметить, что ни один
из святых указанного периода не говорит о том, что славянские тексты необходимо оставить в неприкосновенности такими, какими они являются сейчас. А немалая часть этих святых говорит прямо о необходимости изменений в богослужебном языке. Вот несколько цитат по этому поводу.

Наиболее известным выразителем такой идеи был святитель Феофан Затворник. Он пишет так: «Наши богослужебные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны…. А между тем большая часть из сих песнопений непонятны совсем. А это лишает наши церковные книги плода, который они могли бы производить, и не дает им послужить тем целям, для коих они назначены и имеются. Вследствие чего новый перевод книг богослужебных неотложно необходим. Ныне, завтра же, надо к нему приступить, если не хотим нести укора за эту неисправность и быть причиною вреда, который от сего происходит.… Перевесть не на русский, а на славянский язык»[4].

Святитель Филарет (Амфитеатров): «Русское наречие не может передать Священного Писания со всею тою силою и верностью, какими отличается перевод славянский»

Преподобный Макарий Алтайский называл славянский язык в нынешнем его виде «мертвым», и обращал внимание на то, что «число людей, разумеющих его в Священном Писании, мало перед миллионами неразумеющих, среди которых больше количество служителей Церкви»[5].

Святитель Николай Японский Святитель Николай Японский, переводя на японский язык Апостол, особенно обращал внимание на непонятность церковнославянского текста этой книги, что видно в его дневниках: «Что за неодолимые трудности для перевода в первой и второй главе Послания к Колоссянам! Вчера и сегодня мы бились до упаду, дошли до девятого стиха второй главы, и на душе прескверно…»[6] При этом тот же святитель был против перевода Писания на разговорный язык. Он использовал именно старояпонский язык, говоря по этому поводу: «Не перевод Евангелия и Богослужения должен опускаться до уровня развития народной массы, а наоборот, верующие должны возвышаться до понимания евангельских и богослужебных текстов»[7].
Святитель Агафангел Ярославский в «Отзывах епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе» пишет: «Любовь русского народа к славянскому языку и значение его для соединения всех славянских племен в родной православной вере заставляют желать, чтобы богослужебным языком для православного русского народа оставался славянский язык. Но в таком случае необходимо немедля приступить к исправлению богослужебных книг…. Только немедленным исправлением этого языка до возможности понимания его и не учившимися славянской грамоте возможно сохранить любовь и преданность нынешнего поколения к церковнославянскому языку»[8].

О переводе богослужения на русский язык святитель Тихон писал: «На такие нарушения церковного устава и своеволие отдельных лиц в отправлении богослужения нет и не может быть нашего благословения».

Ему вторит и святитель Тихон, Патриарх Московский (в то время – архиепископ Алеутский): «Для Русской Церкви важно иметь новый славянский перевод богослужебных книг (теперешний устарел и во многих местах неправильный), чем можно будет предупредить требование иных служить на русском обиходном языке»[9]. Более мягко, но по сути ту же идею высказывает святитель Сильвестр Омский: «Перевод богослужебных книг с славянского языка на русский является неуместным и невозможным в настоящее время…. Непонятность славянского языка может быть устранена упрощением некоторых слов»[10].
Исправление богослужебных книг проводилось в начале XXвека Комиссией под руководством архиепископа Финляндского Сергия. И по поводу работы этой комиссии мы также имеем мнения святых отцов. Священномученик Андроник Пермский, один из активнейших поборников сохранения церковнославянского языка, говорил в своем докладе на Поместном соборе 1917-1918 гг.: «Исправление богослужебных книг, исполненное в последние годы при Святейшем Синоде – и это у многих даже светских благочестивцев, любителей и ценителей православного богослужения, вызвало много тяжких недоумений и смущений в совести». Но при этом в том же докладе буквально через строчку мы читаем: «Необходимо продолжать то исправление перевода его славянского, какое и теперь уже производится. Пусть всё богослужение будет таким порядком пересмотрено и исправлено»[11]. Таким образом, отношение к деятельности Комиссии архиепископа Сергия неоднозначное – но работа в этом направлении признается необходимой.

Свт. Афанасий (Сахаров) Однозначно положительно к работе Комиссии по исправлению богослужебных книг относился святитель Афанасий (Сахаров), исповедник, епископ Ковровский. Он писал: «Редакция Триоди Постной 1912 года и Триоди Цветной 1913 года теперь является единственно узаконенной и потому обязательной для всех храмов Русского Патриархата»[12]. «Исправление церковных книг неотложное дело. Надо не только то, чтобы православные умилялись хотя бы и непонятными словами молитвословий. Надо, чтобы и ум не оставался без плода»[13]. «Я думаю, что и в настоящей церковной разрухе в значительной дозе повинны мы тем, что не приближали наше дивное богослужение, наши чудные песнопения к уму русского народа»[14]. «Можно ли возражать против новых исправлений… когда Высшая Церковная власть – Святейший Правительствующий Синод не только преподал свое благословение на начало трудов по исправлению богослужебных книг, но и узаконил уже сделанные исправления, благословив напечатать в Синодальной типографии исправленные Триодион и Пентикостарион и ввести их в употребление?»[15] Сам святитель всю жизнь занимался редактированием богослужебных текстов в тех книгах, которые были в его пользовании[16].

Мы знаем и святых, выступавших за русский перевод. Но, во-первых, все они были простыми священниками (в то время как идея сохранения славянского языка исходит от многих архиереев), а во-вторых, известны как либералы

Некоторые святые, указывая на важность сохранения славянского языка, ничего не говорили о необходимости его исправления. Например, святитель Филарет (Амфитеатров), митрополит Киевский, говорил (касаясь перевода

Свт. Филарет (Амфитеатров) Священного Писания со славянского языка на русский): «Русское наречие не может передать Священного Писания со всею тою силою и верностью, какими отличается перевод славянский» [17]. Такое же отношение к славянскому языку мы видим у преподобного Варсонофия Оптинского: «Представьте себе великолепный Миланский Собор или Св. Петра в Риме, а рядом с ним – простую деревенскую церковь, и это будет подобием славянского и русского языков»[18].
О важности сохранения церковнославянского языка пишет священномученик Михаил Чельцов. После опытов служения на русском и славянском языках, он приходит к выводу: «Славянский язык своею особой стройностью, звучностью и выпуклостью, передает не только мысль ярче и определеннее, но музыкальнее звучит и придает богослужению особую прелесть, праздничность. Русский язык грубоват, жесток для слуха, дает много слов для выражения одной мысли…. Не переменять, а растолковывать нужно славянский язык»[19]. Но при этом никто из них не говорит о неприкосновенности славянского языка, о необходимости сохранения его неизменным до последней буквы, что мы встречаем сейчас в статьях некоторых наших «консерваторов». А важность славянских богослужебных книг подчёркивали и те святые, которые ратовали за редактирование богослужебных текстов.

Также мы имеем два указа наших Первосвятителей – патриарха Тихона и митрополита Петра, которые в том числе направлены против русификафии богослужения. Святитель Тихон пишет: «В некоторых храмах допускается искажение богослужебных чинопоследований: … шестопсалмие и другие богослужебные части из слова Божия читаются не на церковнославянском языке, а по-русски; в молитве отдельные слова заменяются русскими и произносятся вперемежку с первыми…. На такие нарушения церковного устава и своеволие отдельных лиц в отправлении богослужения нет и не может быть нашего благословения»[20]. О том же говорит и священномученик Петр: «Замечается введение различных, часто смущающих совесть верующих новшеств при совершении богослужения и отступление от церковного Устава вообще. Как на пример этого можно указать:… Введение в богослужебную практику русского языка…. Я решительно заявляю о недопустимости этих и подобных явлений в церковно-богослужебной практике»[21]. Здесь мы видим, протест не только против русского языка в богослужении, но в первую очередь – против самочиния, изменения богослужения без благословения церковной власти. Но, опять же – это нельзя рассматривать как принципиальное возражение против изменения церковнославянского языка в сторону большей понятности.

Наконец, несколько святых высказывались за перевод богослужения на русский язык. Священномученик Александр Хотовицкий говорил на Поместном Соборе 1917-1918 гг.: «Перевод безусловно необходим, ибо изгонять верующих из Церкви из-за непонимания славянского языка преступно…. Примеры перевода некоторых книг за границей дали прекрасные результаты. Из-за достоинств славянской речи ещё не следует отрицать перевода книг, а равно богослужение и молитв на русский язык»[22]. Такого же мнения придерживался священномученик Илия Громогласов: «Нельзя отказывать просящему богослужения на русском языке. Право русского языка в Церкви должно быть признано. Иначе будет деспотизм»[23]. Не был против перевода и священномученик Симон (Шлеев), епископ Охтенский, первый единоверческий архиерей. В бытность его священником в Петрограде он говорил: «Нужно разрешить перевод желающим приходам, причем в переводе выбрать золотую середину, чтобы избежать вульгарности»[24].

Однако следует заметить, что, во-первых, все эти мученики были простыми священниками (священномученик Илия в то время, когда высказывал свои идеи, вообще не имел священного сана), в то время как идея сохранения славянского языка исходит от многих архиереев. И все упомянутые здесь святые в целом были известны своими либеральными взглядами. В частности, священномученик Симон был в числе петроградских священнослужителей, входивших в неоднозначную «Группу 32-х», а священномученик Илия даже был в своё время исключён из состава преподавателей Академии за либеральные взгляды.

Таким образом, рассмотрев имеющиеся у нас высказывания святых отцов, мы можем вывести следующую идею. В основном святые, говорившие о богослужебном языке, ратовали за сохранение как такового церковнославянского и были против перевода службы на русский язык. При этом многие русские святители указывали на непонятность богослужебных текстов в их нынешней редакции, и призывали решить эту проблему исправлением церковных книг и новым переводом, опять же, на славянский язык.

Это святоотеческое мнение и является основанием для ведения работы в области редактирования церковнославянского языка.

Иеромонах Афанасий (Дерюгин)

[1] Кочетков Георгий, свящ. Некоторые богословские обоснования необходимости и возможности перевода богослужебных текстов с древних языков на современные// ПРАВОСЛАВНОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ. Кн. 1: Вечерня и Утреня. – М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2009. – С. 7.

[2] Там же. С. 6.

[3] Буфеев Константин, свящ. По поводу статьи в альманахе «ХРIСТIАНОС»// Богослужебный язык Русской Церкви. М.: Сретенский монастырь, 1999. С. 311.

[4] Цит. по: Проект документа «Церковнославянский язык в жизни Русской Церкви XXIвека», подготовленный Межсоборным присутствием.

[5] Цит. по: Балашов Николай, свящ. Что скрывается под «священными одеждами»?// Московский Церковный вестник. 19 (64)/1991. – С. 10.

[6] Цит. по: Бесстремянная Г.Е. Христианство и Библия в Японии. Ч.1. Исторический очерк и лингвистический анализ. М. 2006. С. 228.

[7] Святитель Николай Японский. Краткое жизнеописание, дневники 1870 – 1911 гг. СПб. 2007. С. 38.

[8] Материалы к предстоящему Всероссийскому собору// Богослужебный язык Русской Церкви. М.: Сретенский монастырь, 1999. С. 326

[9] Там же. С. 332.

[10] Протоколы заседаний подотдела о богослужебном языке// Богослужебный язык Русской Церкви. М.: Сретенский монастырь, 1999. С. 345-346

[11] Андроник (Никольский), сщмч. Нужно ли переводить на русский язык православное богослужение? // Богослужебный язык Русской Церкви. М.: Сретенский монастырь, 1999. С. 130.

[12] Цит. по: Кравецкий А.Г., Плетнева А.А. История церковнославянского языка в России (конец XIX– XXв.). – М.: Изд-во: «Языки русской культуры», 2001. – С. 246

[13] Там же.

[14] Там же.

[15] Письмо еп. Афанасия (Сахарова) еп. Исаии (Ковалеву)// Кравецкий А.Г., Плетнева А.А. История церковнославянского языка в России (конец XIX – XXв.). – М.: Изд-во: «Языки русской культуры», 2001. – С. 336.

[16] Там же.

[17] Цит. по: Чистович. История перевода Библии на русский язык. С. 270.

[18] Симфония к письмам преподобного Варсонофия Оптинского// URL: https://www.optina.ru/lec_vars/24/#4 (дата обращения – 10.03.2014 года)

[19] Михаил Чельцов, сщмч. Воспоминания «смертника» о пережитом.

[20] Тихон (Белавин), свт. Обращение к архипастырям и пастырям Православной Российской Церкви (4/17 ноября 1921 года)// Кравецкий А.Г., Плетнева А.А. История церковнославянского языка в России (конец XIX – XXв.). – М.: Изд-во: «Языки русской культуры», 2001. – С. 312-313.

[21] Петр (Полянский), сщмч. О.о. благочинным и настоятелям храмов гор. Москвы и Московской епархии (14 сентября 1925 года)// Кравецкий А.Г., Плетнева А.А. История церковнославянского языка в России (конец XIX – XXв.). – М.: Изд-во: «Языки русской культуры», 2001. – С. 318-319.

[22] Протоколы заседаний подотдела о богослужебном языке// Богослужебный язык Русской Церкви. М.: Сретенский монастырь, 1999. С. 353

[23] Материалы Предсоборного совета о богослужебном языке// Богослужебный язык Русской Церкви. М.: Сретенский монастырь, 1999. С. 342

[24] Там же.

Язык богослужения

Первоначально, еще при Апостолах, христиане совершали моления, очевидно, на арамейском языке – том, что был, также языком проповеди Христа. Позже, с распространением веры по обширной империи Рима, к ним добавились:

• греческий – язык множества жителей империи, кроме того, образованных людей того времени;
• латинский – собственно язык «ромеев», создателей этого самого мощного тогда государства;

Первый перевод Библии на латынь, сделанный блаж. Иеронимом Стридонтским, получил именование «Вульгаты», так как был создан не на «высокой» латыни, языке образованного элиты Рима, а на «вульгарной», языке простых верующих, к которым обращено Божие Слово.

• наконец, национальные языки принимавших христианство народов с окраин империи.

При этом на христианском Западе и Востоке исторически сложились разные ситуации с языком службы:

• Римская Церковь, имевшая высший авторитет среди «варварских» народов, рано воспитала у них также благоговение к латыни, своему богослужебному языку;
• на Востоке исходили из того, что службы должны быть понятны людям; отсюда берет начало традиция перевода богослужений на национальные языки.

Именно так поступили свв. Кирилл и Мефодий, подвизаясь на славянских землях, таким же образом работали многие их предшественники, а также бесчисленные последователи.

М.В.Нестеров. Равноапостольный Кирилл. Икона иконостаса бокового придела Владимирского собора в Киеве

Миссионеров-переводчиков не останавливало даже то, что языки «варваров» часто не достаточного словарного запаса для выражения истин христианства. Так появлялись так называемые неологизмы, новые слова, но созданные на основе существующих: например, «милосердие», «человеколюбие», «благоутробие», другие.

Впоследствии таким же образом действовали, например:

• создатель пермской азбуки, свт. Стефан Пермский;
• прп. Макарий (Глухарев), свт. Макарий (Невский), именуемые «Апостолами Алтая»; рассказывают, что им неделями приходилось разъезжать по стойбищам, чтобы найти аналог того или иного слова на языках алтайских племен.

Многие считают, что сам алтайский язык, его письменность – создание миссионеров, переводивших богослужебные тексты. Благодаря единому языку разрозненные племена смогли создать этническую алтайскую общность.

Православная община электронная версия журнала BETA

Для нашего темного народа храм служит единственным местом, где он может учиться вере и благочестию. Но, к сожалению, наше богослужение не имеет на него надлежащего влияния по причине своей непонятности. Оно во многих случаях убивает в человеке дух, тушит искру Божию, доводит до того, что человек начинает славить Бога только одними устами, шептать без смысла усвоенные им, часто в искаженном виде, слова молитвы. И сбывается на них слово Писания: Приближаются ко Мне люди сии усты своими и устами чтут Мя, сердце же их далече отстоит от Меня, всуе же чтут Мя. От беспросветной темноты религиозной воцарился в народе дух буквы, дух обрядоверия, если не хуже, не фарисейского лицемерия, и нет места живой свежей мысли.

И самое наше поучение отчего стало малодейственным? Оттого, что в нас самих, пастырях, огонь Божественный не горит, а только тлеет под пеплом мирской суеты и религиозного равнодушия. И этот пепел мы не в силах смести, смыть слезами умиления, потому что для этого нужна взаимная поддержка, так как для многих молитва при непонятном богослужении заключается в кресте, поклоне и бессмысленном произнесении слов. Тут не может быть подъема духа и сердечного умиления, способного одним своим видом действовать благотворно. Обыкновенно наше богослужение проходит спокойно, без волнения с чьей-либо стороны, и к тому времени, когда проповедник выходит на амвон, большинство бывает занято если не своими мыслями, то механикой молитвы, и нужен действительно громадный запас духовной энергии, чтобы возбудить духовно спящих. И причина такого печального положения — непонятность богослужения, славянский язык богослужения.

Необходимо сделать богослужение доступным пониманию простецов, чтобы оно действительно могло быть уроком веры и благочестия. Эта необходимость еще очевиднее ввиду повсеместно распространяющегося влияния на народ сектантства: сектанты тем ведь и привлекают народ, что у них богослужение понятно для всех. И идут к ним чаще самые хорошие люди, которых не удовлетворяет непонятное православное богослужение.

Рассмотрим главнейшие возражения против совершения богослужения на русском языке.

1. Славянский язык, говорят, возвышенный, и нельзя передать русским языком того, что с удобством передается по-славянски. С переводом на русский язык богослужение, де, потеряет свою прелесть. С первым положением можно согласиться только в том случае, если поставить требование переводить как можно ближе к славянскому тексту. А между тем это и не требуется: ведь русский язык отличен от славянского по оборотам речи, по расстановке слов и т. п., и если при переводе строго держаться славянского текста, то тогда будет повторена старая ошибка прежних переводчиков богослужебных книг, которые в славянском переводе оставили многие обороты речи и расстановку слов греческого языка и тем затемнили смысл. Но кто из нас скажет, что русским языком нельзя передать какую-либо «мысль», которую можно передать славянским? Можно передать всякую мысль, хотя бы и не тем оборотом речи.

Что же касается мысли, будто с переводом на русский язык богослужение потеряет свою прелесть, то как на факт, достаточно опровергающий ее, укажу на перевод Библии: потерял ли язык Библии свою красоту и привлекательность с переводом на русский? Нет.

2. Второй довод в пользу славянского языка тот, что такие великие мужи, как святые Кирилл и Мефодий, избрали его для богослужения. Но этот довод служит скорее в пользу русского языка, если принять во внимание, что славянский язык во времена свв. Кирилла и Мефодия был языком общеупотребительным, разговорным.

3. Еще указывают на то, что простой народ, будучи не в состоянии участвовать в богослужении умом, может участвовать и участвует в нем сердцем. О, если бы действительно участвовал, тогда была бы возможность признать за этим указанием хотя бы небольшую долю убедительности. Теперь, как показывает жизнь, являются исключением те случаи, когда простые люди участвуют в молитве сердцем. То же обстоятельство, что богослужение сделается доступным уму, не может мешать ему, а напротив поможет благотворно влиять и на сердце. Есть некоторые места в славянских богослужебных книгах, способные не поднять дух человека, а наоборот, уронить именно своей непонятностью. Приведу, к примеру, хотя, известный ирмос канона на Рождество Христово: Любити убо нам яко безбедное страхом, удобее молчание, любовию же Дево, песни ткати спротяженно сложенные неудобно есть: но и Мати силу елико есть произволение даждь.

4. Заслуживает более подробного разбора четвертое возражение против перемены богослужебного языка; оно заключается в том, что от подобной реформы может произойти раскол. Но обращу внимание на то, что предлагаю ходатайствовать «о разрешении», а не «о предписании»: никто из пастырей не будет стеснен, не будет обязан совершать богослужение непременно по-русски, от него будет зависеть, сообразуясь с желанием и степенью подготовленности к тому своих пасомых, начать замену богослужебного языка в своем храме или пока оставить прежний. Но несомненно найдутся места (например, города и села с сектантским элементом населения), где прихожане с радостью пожелают иметь у себя богослужение на русском языке. А раз такие примеры появятся, то и более закоснелые из примера поймут пользу означенной реформы. Конечно, пастырь каждого прихода должен быть на стороже и следить за тем, как отнесутся к таким первым примерам его прихожане, и должен объяснить, что греха в том нет, а польза большая, что первые опыты замены славянского языка в богослужении русским не произведут нового раскола. Приведу следующие соображения: 1) Все старообрядцы (говорю о старообрядцах потому, что от них как сторонников буквы можно ожидать большего противодействия) знают, что богослужение на славянском языке начало совершаться не так давно, что раньше оно совершалось и на греческом, и на еврейском языках, и следовательно, о канонических запрещениях речи быть не должно. 2) У живущих среди нас инородцев (чуваши, мордва и другие) богослужение совершается на их родных языках, об этом все знают и этим не смущаются. 3) В нашей семинарии, когда я учился, по примеру некоторых духовных академий (московской и, кажется, казанской) ежегодно совершалась литургия на греческом языке, совершалась торжественно, привлекала массу слушателей, и никогда ни от кого не приходилось слышать, чтобы этим соблазнялся кто-либо, хотя бы живущие в Самаре старообрядцы (масса слушателей приходили не молиться, а из любопытства, ибо они не знали греческого языка. Старообрядцы и вовсе не знали, что творится в семинарской церкви — им дела нет). 4) Наконец, случай из моей практики. Желая узнать взгляд старообрядцев, я задал одному из них вопрос: «Грех ли совершать богослужение по-русски». И получил отрицательный ответ: «Какой же грех? Так только привыкли мы».

Правда, в настоящее время народ к такой реформе богослужебного языка не подготовлен, но отчего не подготовлен? Скажите — видел ли кто-либо из нас хотя бы одного пастыря, который объяснял бы народу пользу русского богослужения, слышал ли кто хоть одну проповедь на эту тему? Думаю, что никто из нас ничего подобного не видел и не слышал, и не потому, что нужна сначала санкция высшей власти духовной, чтобы начать действия в этом направлении. Духовенство молчало об этом, потому что вполне естественна и разумна боязнь пастыря создать известное настроение среди пасомых, убеждать их хотя бы в том, что русское богослужение желательно и полезно, а потом не иметь возможности это желание осуществить. Такова причина неподготовленности народа. Как только она будет устранена, быстрым темпом пойдет развитие в массе сознания пользы русского богослужения. Оно ведь и теперь все-таки развивается, только не под влиянием духовенства, а под влиянием сектантства.

От неподготовленности все-таки далеко до раскола. Насколько мне позволяет иметь суждение мой небольшой житейский опыт, я думаю, что в некоторых приходах это нововведение даже теперь не принесло бы ничего, кроме пользы. Нужно только с постепенностью осуществлять его. К тому же теперь у нас нет и средств сразу в полной мере осуществить этот проект, нет переводов большинства богослужебных книг. Кроме перевода Священного Писания, мы имеем едва ли не единственную попытку в данном направлении со стороны преподавателя тобольской духовной семинарии Ивана Ловягина, который перевел воскресные песнопения октоиха всех гласов. Вот если бы было дозволено употреблять при богослужении хотя бы существующий перевод, это было бы первой и самой действительной подготовкой, а вместе со спросом явилось бы и предложение: нашлись бы люди, которые приложили бы свое знание на дело перевода богослужебных книг.

Введение в употребление при богослужении русского языка не только не произведет раскола, но наоборот, отнимет у многих, ныне колеблющихся, повод уходить в сектантство.

Теперь я скажу несколько слов о том, как, по моему мнению, можно произвести замену славянского языка в богослужении русским. Сразу этого делать нельзя, во-первых, потому, что, как я раньше заметил, нет переводов, а во-вторых, потому, что поспешность при введении реформ, касающихся богослужения, может быть очень опасна. Мы знаем, к каким печальным результатам привела поспешность при введении в употребление исправленных богослужебных книг во времена патриарха Никона. Недостаток в переводах богослужебных книг несомненно восполнится, как только будет на них спрос, как только будут использованы существующие переводы. А для предупреждения образования раскола нужно поставить за правило вводить русский язык не иначе как с согласия прихожан, которых нужно к тому готовить проповедями с церковной кафедры и частными беседами. Так как в приходе часто бывает трудно достигнуть того, чтобы желание было единодушным у всех прихожан, то русский язык можно вводить только в том случае, если на это будет согласно большинство. Но и желание меньшинства может быть игнорировано только в том случае, если им не ведется сильной агитации против русского языка, если оно может помириться на том, что ему останется славянское богослужение и после введения русского. Если же окажется, что в известной местности противники реформы будут возбуждать народ и будет грозить опасность, что реформа послужит поводом к уклонению от церкви хотя бы одного человека, то в таком случае лучше пока остаться со славянским богослужением. Что касается взгляда на реформу со стороны старообрядцев и других церковных отщепенцев, то его можно без вреда для Православия совершенно игнорировать. Ведь подлаживанием под их вкусы их все равно не спасешь, не обратишь в Православие, а православных лишишь очень многого. Вообще, от пастыря должно зависеть, когда начать реформу.

Начать введение русского богослужения естественно с городов и сел с сектантским населением. В городах это тем более удобно: там имеется несколько храмов. Если в одном из них будет совершаться служба по-русски, то не желающие на ней присутствовать могут идти в другой храм. Но если бы в городе все приходы изъявили желание ввести русское богослужение, то тогда на первых порах нужно было бы установить очередь, чтобы в некоторых храмах служба совершалась по-славянски и переход к русскому языку не был очень резок.

В селе же после первой русской службы нужно продолжать служить по-славянски, а в это время прислушаться, нет ли где опасности, не смущает ли это кого-либо из православных. Если ничего подобного не замечено, можно опыт повторить, например, через месяц или два, потом еще и еще… Когда народ привыкнет к русскому богослужению, не нужно все-таки сразу бросать славянского, но выводить его с той же постепенностью, с какой вводилось русское. Если даже оно и останется в виде исключения, если, например, оно будет совершаться по желанию отдельных лиц в будничные дни, то это не беда.

Кроме того, постепенность может выражаться в том, что на первых порах не вся служба будет совершаться по-русски, а только некоторые ее части, например, по-русски прочитываются только Евангелие и Апостол. Через некоторое время к этим русским элементам можно прибавить еще русское чтение псалмов, паримий, затем пение некоторых молитвословий и т.д.

В заключение я должен сообщить вам, отцы и братья, что и его преосвященство, очевидно, принципиально ничего не имел против введения русского богослужения, и если съездом будет возбуждено по изложенному вопросу ходатайство, мы встретим со стороны его преосвященства поддержку. Таковая надежда основывается на том, что на мое прошение о разрешении готовить народ к перемене богослужебного языка последовала резолюция преосвященнейшего Константина: «Удовлетворить просьбу священника Самуилова не в моей власти».

Ввиду всего вышеизложенного предлагаю съезду духовенства должным порядком возбудить о том ходатайство перед Святейшим Синодом.

———————————————————————

* Примечание к данной публикации в «Миссионерском обозрении», 1907, № 9, с. 1339–1342: «Из доклада, прочитанного на благочинническом съезде 2-го округа Николаевского уезда Самарской епархии 12 июня 1907 г. священником с. Острой Луки о. Сергием Самуиловым. Духовенство округа в обсуждение сего вопроса не вошло по русскому обычаю «моя хата с краю ничего не знаю» с готовностью добавить: «и знать не хочу», но плачевное состояние наших приходов как бы не заставило нас знать и кой-чего поработать на пользу Св. Церкви. Все народы славят Бога на родном языке, а мы, русские, на чужом нашему пониманию на языке наших предков «славян», тысячу лет до нас живших. Отчего это? — Священник Андрей Вшивцев». Весной 1923 г. на таком же съезде о. Сергий один открыто выступил против обновленчества (об этом пастыре, исповеднике веры, см. «Отцовский крест», СПб., Сатисъ, 1996). Заметим, что на необходимость пересмотра и исправления богослужебных книг со стороны языка и изложения указывал и сам преосвященный Самарский Константин (Булычев), см. «Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе», I, СПб., 1906, с. 440.

История, происхождение богослужения

Согласно «Деяниям Апостолов» первые христиане, включая самих учеников Господа, неопустительно посещали Иерусалимский храм. Например, известно, что свв. Петр и Иоанн именно при его дверях исцелили человека, с детства страдавшего хромотой (Деян. 3:6-7). Однако, уже во времена тех же Апостолов у христиан также были собственные богослужебные собрания.

Маленькая Катакомбная церковь IV в. Самый древний из сохранившихся в Вифлееме престолов, в ней погребены останки Вифлеемских младенцев

Согласно сохранившимся документам, а также некоторым богослужебным текстам, это были ночные моления, продолжавшиеся до самого рассвета. Большую часть песнопений составляли Псалмы, употреблявшиеся также за храмовым богослужением иудеев. «Ядром» службы, по завету Христову «сие творите в Мое воспоминание», было таинство Евхаристии, приобщение Его Тела и Крови.

Впоследствии, после разрушения Иерусалимского храма, службы христиан совершенно отделяются от иудейских, формируется их порядок, чин.

Ныне же известное православное богослужение сложилось с IV-VI вв., когда на Церковь прекращаются гонения. Именно тогда Церкви, куда пришло множество новообращенных мирян, понадобился стройный богослужебный чин.

К настоящему времени существуют богослужение западной (католической, протестантской) и восточной (православной) традиций. Каждая из них имеет свои характерные черты.

Виды богослужений в Православии

Утреня. Уставные последования и виды Утрени, её место в суточном круге.

Общий схематичный порядок древней христианской Утрени, сложившейся к IVв., уже представлял собой определенное последование. На вступительное приветствие епископа «Слава Господу!» или «Господь с вами» (аналог нынешнего «Мир всем»), народ отвечал: «Достойно и праведно», после чего епископ произносил хвалебную утреннюю молитву, и далее народ пел псалмы и духовные песни. Следовало поучение епископа, благословение и отпуст оглашенных. В указаниях для диаконов здесь имелись прошения в форме типа: «За то-то помолимся, дабы Господь…» (одна из форм пространной сугубой ектении). В завершении Утрени непременно пелось «Великое славословие» после чего могла быть совершена Евхаристия. Обобщая имеющиеся свидетельства древности, базовыми элементами восточной христианской Утрени можно считать следующие: • Утреннюю молитву предстоятеля (епископа или священника); • Псалмы и Библейские песни с тропарями (будущий канон Утрени); • Великое славословие. При этом вполне уместной практикой является возможность служения Евхаристии непосредственно сразу после Утрени, что иногда можно видеть и сегодня, в особенности в греческой традиции. На Западе утреннее Великое славословие, именуемое Gloria (лат.) – Слава, закрепилось в составе Мессы. Известно, что это славословие употреблялось в Риме к началу Литургии уже в середине II в., а в последствии, к V в. оно стало звучать во все воскресные и праздничные дни, при этом в латинских рукописях он именовалось как гимн для Воскресной утрени. Что касается молитв Утрени, читаемых предстоятелем, то в нынешней практике во время чтения Шестопсалмия священник читает тайно двенадцать утренних молитв, собранных вместе, последние фразы которых служат ныне «возгласами» после ектений произносимых на Утрени. Но, в принципе, эти молитвы были относимы к различным моментам богослужения, подобно тому, как это происходит и в службе Вечерни со светильничными молитвами. Изначально этих утренних молитв не было много, но со временем их количество увеличилось, их надписания в рукописях свидетельствовали о том, в каком месте богослужения их необходимо читать. Само по себе уставное место Утрени в суточном круге богослужения предусматривается в предрассветные часы, так, чтобы начало Утрени совершалось ещё в ночи, а возглашение к Великому славословию «Слава Тебе показавшему нам свет» приходилось как раз на восходе солнца – это ключевой момент Утрени с благодарением (славословием) на начинающийся день. К сожалению, имеющее место быть практика служения Утрени вечером полностью противоречит духу христианского богослужения, и её никак нельзя считать оправданной.

Виды Утрени 1. Полиелейная (праздничная) 2. Со славословием, т.е. с праздничным окончанием 3. Вседневная

Общая схема Утрени (жирным цветом отмечены важнейшие элементы): В случае отдельного служения Утрени в начале после простого возгласа священника читается обычное начало с так называемыми ктиторскими (царскими) псалмами 19, 20, во время чтения которых священником совершается полное каждение храма. Затем звучат тропари Кресту с богородичном и следует краткая сугубая ектения из 4-х прошений, произносимая священником, который после этого (с кадилом у престола) дает возглас «Слава Святей…» к началу Утрени и читается Шестопсалмие. В составе бдения вступительная часть отсутствует, а Утреня начинается сразу с Шестопсалмия. По монастырским уставам – это время «умной молитвы». Ядром Шестопсалмия является 62 псалом, – «Боже, Боже, мой к Тебе утренюю…». — После этого следует Мирная ектения и поется «Бог Господь» с тропарями. Во время Великого поста и по Субботам (может быть совершаема) Утреня с пением «Алиллуия» вместо «Бог Господь». Плюс к этому на вседневной великопостной Утрени добавляются специальные «троичные песни» по гласу. — Далее следуют Кафизмы (по уставу их может быть 2 или 3). — После кафизм бывают малые ектении (при знаках выше шестеричного) и седалены. — Если полиелея (псалмы 134-135) и чтения Евангелия – нет, то сразу же следует Псалом 50 и поется Канон. Сегодня в будние дни Великого поста канон поется с библейскими песнями. — После 3-й, 6-й и 9-й песни – малая ектения и седалены, кондаки, икосы (по уставу). — После 8-й – Песнь Богородицы с припевом «Честнейшую…» и каждение храма диаконом; в дни Господских праздников и, частично, в дни их попразднств, вместо богородичной песни поются специальные припевы Праздника. — Хвалитные псалмы 149, 150 со стихирами (при малых знаках стихир часто нет). — Великое славословие (при шестеричном знаке и без знака – читается). — Ектении (сугубая и просительная). В случае вседневной утрени после чтения Славословия сразу следует просительная ектения. И далее добавляются Стиховные стихиры (т.е. со стихами), после которых следует чтение «Благо есть…» и «Трисвятое по Отче наш…», поются дневные тропари и сугубая ектения. В будние дни Великого поста к концу Утрени добавляется, как и на вечерне, молитва «Небесный царю…» и молитва Ефрема Сирина, произносимая священником, с земными поклонами. — При праздничном завершении Утрени окончание происходит с отпустом, а в случае вседневной Утрени без отпуста присоединяется 1-й час, в конце которого следует отпуст.

Полиелей на праздничной утрени

Полиелеем именуют многосоставную праздничную часть утрени, получившую свое наименование от первого своего элемента – так называемых полиелейных псалмов (134 и 135). В 17-й главе Типикона дается дословный перевод слова «полиелей» – «многомилостиво». Происходит этот термин от рефрена 135-го псалма: «Яко в век милость Его», который присутствует в каждом стихе данного псалма. Многократное повторение припева: «Яко в век милость Его», и закрепило в Уставе, в качестве особой литургической категории, понятие полиелея, ставшее синонимом праздничного богослужения. Следует отметить, что применительно к реалиям приходского богослужения наименование «многомилостиво» не совсем корректно, поскольку каждый полиелейный псалом, по Уставу исполняемый на утрене полностью, как правило, сокращается до двух (первого и последнего) стихов. Такое урезанное пение полиелейных псалмов, будучи зафиксированным в многочисленных нотных изданиях, прочно вошло в певческий обиход большинства приходских храмов. Поскольку в момент совершения полиелея в храмах обычно зажигается множество светильников, и тратится много елея, термин «полиелей» зачастую стал объясняться как «многомаслие» (тем более что греческие слова «милость» и «масло», «елей» — созвучны). На распространение исторически и литургически не совсем верного толкования также повлиял принятый в русской приходской практике обычай совершения в этот момент службы чина елеопомазания, который, если строго следовать предписаниям Устава, должен совершаться после утрени.

История и современная практика Канона Утрени.

Канон в своей идеальной уставной форме представляет собой сложную цепь ветхозаветных библейских песен, cсоставляющих «скелет» канона, переплетенных с небольшими христианскими песнопениями (ирмосами и тропарями). Он обрел свою завершенную форму в византийском богослужении в кон. VIII – IX вв. К сожалению, в современной практике (за исключением периода пения Постной Триоди) Каноны обычно исполняются без использования библейских песен, но структура Канона сохраняется в виде песен, которых насчитывается 9, причем вторая песнь обычно отсутствует, — она имеется только в канонах Постной Триоди. Причина отсутствия второй песни не вполне ясна, хотя обычно указывают на остро обличительный тон 2-й библейской песни в ранней христианской традиции и, посему, её не всегда использовали. Согласно нынешнему Типикону предусмотрено 2 варианта исполнения библейских песен: • вседневный (будничный), именуемый «Поем Господеви»; • праздничный, называемый «Господеви поем». Тексты самих библейских песен находятся во второй части Следованной псалтири. Структура каждой песни канона представляет собой следующий порядок: Библейская песнь → Ирмос → Припев → Тропарь → Припев → Тропарь → … …→ Слава…/ Тропарь / И ныне… / Тропарь / Катавасия. По уставу на каноне может насчитываться до 14 тропарей (считая вместе с ирмосом). Припевами должны служить стихи библейских песен, в текст которых между стихами добавляются Ирмос и тропари. Но в сегодняшней практике (кроме периода пения Постной Триоди) обычно библейские песни не употребляются, а припевы используют общего христианского содержания, такие как, например, «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе», «Слава Господи Святому Воскресению Твоему», «Святый … моли Бога о нас», «Пресвятая Богородице спаси нас» и т.п. Ирмос (греч. Сцепление), соединение, связь, – является организующим текстом канона, ключом строения песен. В заключение, каждой песни канона предполагалось пение ирмосов, именуемых греческим военным термином катавасия (от греч. – схождение), исполнение которых предполагалось двумя хорами сходящимися вместе с клиросов в середине храма в заключение каждой песни канона. В нашем Типиконе в случае праздничного варианта отправления богослужения предписано петь катавасии после каждой песни канона, а при будничном богослужении только после 3-й, 6-й, 8-й и 9-й. Изначально в тропарях канона на Утрени стремились сохранять связь празднуемого воспоминания с теми или иными ветхозаветными образами, воспоминаемыми в библейских песнях. Но со временем этот смысловой порядок нарушился и отсутствие связи с библейскими песнями видно не только в тропарях, но и в ирмосах, которые должны служить образцом к тропарям песни. Всего в Священном Писании насчитывается 12 библейских песен. Из них Песнь Деворы (Суд. 5гл.) и Песнь Езекии (Ис. 38:11-20) не вошли в наше богослужение, а остальные 10 песен (2 из которых новозаветные) составляют фон песней Канона. Изначально песни использовались несколько иначе и в меньшем количестве – от 1 до 3. Сегодня в будничных богослужебных текстах постной Триоди сохранился более древний количественный порядок песней канона: 2-х, 3-х и 4-х песнцы. По общему уставному порядку, темы библейских песен Канона выстраиваются следующим образом: 1. Переход евреев через Чермное море, Песнь Моисея (Исх. 15:1-19); 2. Песнь Моисея (Втор. 32:1-43); 3. Песнь Анны, матери Самуила (1Цар. 2:1-11); 4. Песнь Аввакума (Авв. 3:1-19); 5. Песнь Исайи (Ис. 26:9-19); 6. Песнь Ионы (Ион. 2:3-10); Песнь трёх отроков составила две песни канона: 7. (Дан. 3:26-56); 8. (Дан. 3: 67-88); Песнь Богородицы (Лк. 1:46-55) не является отдельной песней канона, а стоит особняком между 8-й и 9-й песнями и исполняется с припевом «Честнейшую…», за исключением двунадесятых праздников, когда поются свои специальные запевы, и бдений воскресных дней периода пасхальной Пятидесятницы. 9. Песнь Захарии (Лк. 1:68-79).

Особенности православного богослужения

К их числу можно отнести:

• цельность, непрерывность службы – в отличие от протестантских молитвенных собраний, состоящих из мало связанных частей, чтения Писания, молитвы, проповеди;
• ее глубокий символизм: богослужение связывает молящегося с событиями Ветхого, Нового Заветов, прежде всего – жизни Самого Господа;
• так как богослужение – не столько назидание для христиан, сколько непосредственное Богообщение, из этого вытекает еще одна его особенность: «предстоять» Творцу Вселенной нельзя, сидя на скамье, подобно тому, как это принято у католиков или протестантов; православные храмы имеют небольшое количество сидений, но они предназначены для немощных;
• еще одно выражение напряженного предстояния Богу – то, что Библия читается всегда лицом к самому священному месту храма, престолу (следовательно, спиной к предстоящему народу), тогда как у католиков, протестантов чтец обращается к присутствующим христианам.

Лютеранские храмы в республике Словакия.Жилинский край (словацк. Žilinský kraj) Евангелическая церковь в городе Жилина (Evanjelický kostol v Žiline) 1934-1936гг.,арх.Милан Михал Харминц

К дискусскии о переводе богослужения на русский язык (Юрий Максимов)

По этому вопросу уже сказано и написано было весьма много самыми разными людьми, как за, так и против. Церковное отношение выразил Святейший Патриарх, неоднократно заявлявший, что наша Церковь не собирается в богослужебной практике переходить на русский язык.

Однако голоса сторонников русификации богослужения по-прежнему раздаются, и тема продолжает муссироваться, вот и сейчас снова в некоторых кругах её обсуждение было приурочено к предстоящему Архиерейскому Собору Русской Православной Церкви, хотя среди тем, планирующихся к соборному обсуждению, такой пункт не значится.

Действительно, тут нечего обсуждать, поскольку любому разумному человеку очевидно, что перевода богослужения на разговорный русский язык не будет.

Почему?

Разумеется, не потому, что, будто бы, русский язык для молитвы совсем не приспособлен и молиться на нём нельзя. Думаю, каждому православному христианину в частной молитве доводилось мысленно обращаться к Богу с частными просьбами на русском языке. И уже сейчас в употреблении нашей Церкви имеются молитвы на русском языке – молитва Оптинских старцев, молитва св. Иоанна Кронштадтского, благодарственный акафист «Слава Богу за всё».

И, разумеется, не потому, что будто бы текст церковного богослужения неприкосновенен и неизменяем в принципе. То, что было с греческого языка переведено неправильно, или то, что приобретало неверный смысл для слуха верующих, постепенно заменялось – не на русские разговорные слова, а на другие слова церковнославянского языка. Этот естественный и логичный процесс в Русской Православной Церкви шёл не только при патриархе Никоне, но и до, и после него.

Но всё это никоим образом не оправдывает идеи перевода богослужения с церковно-славянского на разговорный русский язык. Потому как ни разумное исправление неточностей перевода богослужебных книг, ни келейное употребление отдельных молитвословий на русском языке, никоим образом не покушаются на перевод всего общего церковного богослужения.

Перевода богослужения на разговорный русский язык не будет потому, что этот обновленческий проект не способен ответить на простой вопрос: «ЗАЧЕМ?»

Сторонники данного проекта пытаются убедить, что у них есть ответ на этот вопрос и с готовностью заявляют, что богослужение на церковнославянском языке для многих прихожан непонятное, из-за этого якобы люди не ходят в храмы, а стоит только начать служить на русском, и богослужение тут же станет понятным, люди поймут его красоту и тут же повалят в храмы, и Православие станет ещё более популярным в народе.

Именно такое оправдание своим идеям приводят все сторонники богослужебных реформ.

Но, обратившись к действительности, мы увидим две вещи, разбивающие это оправдание вдребезги.

Во-первых. Поставленная цель сделать богослужение более понятным, может быть достижима иными средствами, без перевода на разговорный русский. Опыт некоторых приходов показал, что она легко достигается с помощью такой практики, когда прихожанам раздаются книжечки с церковнославянскими текстами литургии либо всенощного бдения, где внизу приводятся объяснения малопонятных слов. Многократное участие в богослужении мирян с такими книжками снимает большую часть непонимания. А оставшуюся часть снимает практика разъяснений богослужения либо во время проповедей, когда это уместно, либо на занятиях в воскресной школе для взрослых.

И во-вторых. Сам по себе перевод на разговорный язык, вопреки постоянным уверенниям сторонников реформ, вовсе не делает богослужение ни понятным, ни популярным — то есть, не достигает ни одной из декларируемых целей. Это многократно показала новейшая история.

В Сербии относительно недавно частично перевели богослужение с церковнославянского на сербский язык, но, по признанию самих же сербов, народ после этого в храмы не повалил.

Болгары также стали служить по-болгарски, и это, опять же, мягко говоря, вовсе не привело к литургическому возрождению в стране, скорее напротив. В прошлом году опубликовали статистические данные, извещающие о том, что Болгария, вероятно, единственная из традиционно православных стран, которая после падения социалистического режима не увеличила, а уменьшила долю православных верующих. Хотя, казалось бы, богослужение на «понятном» языке…

Также и прошлый глава Элладской Православной Церкви, архиепископ Христодул, уступая предложениям тамошних «обновителей», в качестве эксперимента позволил совершать богослужения на новогреческом в одном храме. И эксперимент с треском провалился – за несколько лет число прихожан вовсе не увеличилось, народ совсем не повалил в этот храм, чтобы послушать «понятное» богослужение.

Наконец, и в нашей Церкви в середине двадцатого века делали такой эксперимент – было несколько приходов, которым по особому благословению священноначалия дозволялось служить на русском языке. И эти приходы, опять же, вовсе не стали центрами православного возрождения, но постепенно захирели и исчезли, мало кто знает даже об их существовании.

Так что «рецепт» проверен много раз. Не работает. Тут бы сторонникам реформ задуматься над том, почему не работает, вместо того, чтобы без конца конючить «а давайте ещё раз попробуем».

Не работает он по нескольким причинам. О некоторых из них уже говорилось в других статьях и книгах, посвящённых защите церковнославянского языка, нет смысла повторяться.

Но кое о чём стоит сказать. Замена языка богослужения на разговорный не работает потому, что основные причины непонятности богослужения для людей, только пришедших в Церковь, лежат в иной плоскости, и не зависят от языка.

К примеру, если мы откроем любой русскоязычный научный журнал, и дадим его почитать людям на улице, то средний человек из этих статей поймёт не больше, чем из церковнославянской литургии свт. Иоанна Златоуста. Хотя статьи такого журнала написаны на современном русском языке, и никто при этом не требует от учёных писать и издавать свои исследования на языке базара и телевизора.

Более того, если мы невоцерковлённому человеку дадим прочитать богослужебные тексты в русском переводе, он тоже очень многое из них не поймёт. Поскольку для того, чтобы понимать их, нужно знать вероучение Церкви и священную историю, хотя бы раз прочесть Писание, понимать принципы поэтического языка и метафор, употребляемых в богослужении.

Итак, одна из основных причин «непонятности» богослужения для нецерковных людей – такая же, какая и причина «непонятности» для обывателей научного материала, — их собственная неграмотность. Если человек захочет устранить её – никаких проблем у него с церковнославянским языком не возникает, изучить несколько незнакомых слов и конструкций, — это задачка для нескольких недель.

Другая причина непонятности – отсутствие культуры восприятия текста на слух. Равно как и культуры воспроизведения текста, то бишь, чтения. И здесь совершенно не играет никакой роли язык, на котором оно происходит. Я как-то имел возможность лично убедиться в этом. Лет восемь назад, оказавшись на литургии в одном храме, я слушал чтение Апостола, и пытался разобрать хоть слово. Чтец бубнил что-то низким голосом, и лишь в самом конце я понял, что он читает Апостол по-русски, но о чём было чтение, так и осталось покрыто тайной навсегда, — и для меня, и, полагаю, для всех присутствовавших. Напротив, я однажды слышал образцовое чтение Евангелия на церковнославянском, прочитанное так, что было понятно каждое предложение. То же можно сказать и о пении текстов.

Итак, переведя богослужение на русский язык, мы абсолютно ничего не приобретём. Но зато очень многое потеряем.

Лично мне знакомство с церковно-славянским языком, который я узнал почти исключительно через богослужение, дало очень многое, из чего хотелось бы особенно выделить две вещи:

Во-первых, благодаря этому я могу открыть книгу с написанным на Руси текстом семнадцатого, пятнадцатого и даже тринадцатого века – и без словаря и грамматики в подавляющем большинстве случаев понять, что в нём говорится.

Во-вторых, благодаря этому я могу намного лучше понимать речь и тексты на других славянских языках, — сербском, болгарском, даже польском, — потому как словарных пересечений с церковнославянским в них несоизмеримо больше, чем с современным русским.

То и другое мною многократно проверено на практике. Того и другого я бы лишился, если бы к моменту моего воцерковления Церковь служила бы на русском языке.

В предыдущих работах, посвящённых этому вопросу, было много сказано о красоте и большей точности церковнославянского языка по сравнению с разговорным русским. Мне к этому хотелось бы добавить, что богослужение на церковнославянском языке гораздо полезнее и с чисто практической точки зрения. Это то, что сближает нас и с нашими предками, и с другими славянами, то, что позволяет нам лучше понимать древность и современность.

Кроме того, естественно, любая глобальная реформа вызовет немалый соблазн среди верующих, что с большой вероятностью грозит смутами, обидами и даже разделениями. Всё это тоже весьма серьёзные потери при нулевой пользе.

Наша Церковь и наш народ очень много в истории пострадали от разных попыток глобальных общественных изменений – реформ, революций и так далее. Нами выстрадана горькая истина о том, что не надо чинить то, что работает, и пускаться в необдуманные эксперименты, бессмысленность которых очевидна, а неэффективность уже доказана опытной проверкой.

Три круга Богослужения

Сложившийся с первых веков Церкви чин, то есть порядок совершения служб, состоит из трех больших циклов, или «кругов».

Суточный

Окончательно он установился с XI в. Сутки традиционно считаются с вечера предыдущего дня. Это связано с рассказом Книги Бытия от сотворении мира: ведь, согласно ей, день творения начинался вечером, а описывался так: «И бысть вечер, и бысть утро…» (Быт. 1:5), то есть началом дня был вечер.

Недельный

Здесь, по сравнению с гражданским календарем, также есть свои особенности: первым днем недели издавна считался воскресный, а не понедельник. Даже именование этого дня говорит о том, что он – не первый, а следует «по неделе», то есть после воскресного дня.

Схема суточного богослужебного круга

Каждый из дней седмицы посвящен какому-либо святому, иногда – празднику. Помимо этого, однако, существуют определенные дни, когда особо молятся, воспоминая:

• Ангелов (понедельник); день особо чтится монашествующими, ибо, по слову св. отцов, «свет монахам — Ангелы»;
• св. Иоанна Предтечу (вторник);
• предательство Иуды (среда);
• свт. Николая (четверг);
• Распятие (пятница);
• усопших сродников (суббота).

Годовой

В свою очередь, этот богослужебный круг делится на:

• «неподвижный», то есть состоящий из праздников с определенной датой;
• «подвижный», куда входят церковные торжества, время которых меняется год от года. К числу таковых относится Пасха, от времени которой зависит начало Великого Поста, приготовительных к нему недель, праздники Вознесения, Пятидесятницы.

Годовой круг церковного богослужения. Схема

Литургические переводы

Священник Георгий Кочетков: Многим из вас семитомник переводов православного богослужения на русский язык уже хорошо знаком. Если посмотреть на предыдущие, предварительные, издания, в том числе, в которых переводы были сделаны с церковнославянского языка, даже тогда эти несовершенные переводы пользовались огромной популярностью и сразу употреблялись на богослужении. Это их особенность. Может быть, мы не великие поэты, может быть, мы не великие святые, но у нас есть другое преимущество: эти переводы стали церковным богослужением и апробировались сразу в церкви на молитве, и это не позволяло переводить плохо. На сегодняшний день они уникальны и по своему составу, и по своему богатству, и по качественному уровню перевода. Это не означает, что я идеализирую наш труд, — никакой перевод не может быть идеальным, — но то, что это хороший перевод и с профессиональной точки зрения, и с точки зрения тех, кто ими пользуется на молитве, можно сказать точно.

Зоя Дашевская: Какие церковно-практические вопросы ставит перед нами наличие богослужебного перевода? Какие возможности богослужебный перевод дает для совершения церковного богослужения?

Священник Георгий Кочетков: Мне кажется, этот вопрос ясен: богослужение требует молиться не только духом, но и умом. К сожалению, исторически так случилось, что во многих древних кафолических церквах традиция несколько окаменевала и переставала соответствовать жизни. Первоначально же все богослужебные тексты были живыми, внятными для молящихся. Но постепенно это ушло. Люди воспроизводили приемлемое, принятое, то, что казалось качественным и неизменным, и даже тогда, когда смысл уже уходил, все равно они продолжали употреблять те тексты, которые были переданы от предыдущих поколений. Сейчас, конечно, восстановить баланс между духовным и смысловым содержанием богослужения трудно. На это, я думаю, еще понадобится довольно много времени.

Богослужение на современном литургическом языке есть веление Духа, если хотите, даже больше — есть воля Божья, которую просто нужно исполнять всякому послушному Богу человеку, и мы должны это делать. Мы не должны лениться и бояться только из-за того, что с 1943 года поднимать вопрос о переводе богослужения на русский язык было практически запрещено. Запрещение это шло не со стороны церкви, не со стороны иерархии, а извне, но оно исполнялось так жестко, что вошло в сознание церкви как церковное требование, и всякое отклонение от этого стало считаться церковным диссидентством, чем-то недозволенным. Потом стали возникать всякие мифы о том, что на перевод богослужения нужно чуть ли не решение Вселенского собора или что это должны делать какие-то величайшие святые, чтобы перевод был приемлемым для церкви, или его должны делать какие-то гениальные поэты — «десять Пушкиных в одном». Это всё мифы. Не делались в истории переводы богослужебных текстов ни величайшими святыми, ни гениальнейшими поэтами. Вспомним к тому же, что Новый завет был написан на греческом — не самом утонченном, прямо скажем, изводе греческого языка. Евангелие написано на обыкновенном греческом языке, который имел употребление среди самых широких слоев эллинистического общества.

Нам всем надо преодолевать мифы, а для этого надо преодолеть страхи и суеверное отношение к преданию церкви как к внешней букве. Предание — это дух, а не буква. И хотя любой богослов тут же подтвердит это положение, но на уровне церковного сознания — и прихожан, и священства, и иерархии, — увы, дело обстоит совершенно иначе. Известные слова Писания «стойте и держите предания» часто употребляются именно для того, чтобы утвердить господство буквы. Хотя всякий образованный христианин не может не помнить слов Писания о том, что буква убивает, а дух животворит. Предание — это преемственность в духе, это тот же дух апостольской Церкви, Церкви святых, Церкви верных.

Зоя Дашевская: Сегодня в Храме Христа Спасителя мы видели, что Вы держали в руках это издание. И возглас сегодня мы тоже слышали по-русски. Что для понимания богослужения дает этот текст?

Священник Георгий Кочетков: Безусловно, единство языка способствует единству церкви, но не надо преувеличивать значение этих вещей. Все-таки то, что имеет отношение к букве, — вещи несколько объективированные. Буква имеет свой смысл, если ее не ставить на место духа.

Да, сегодня я впервые молился в Храме Христа Спасителя полностью по-русски. Это было известно всем в алтаре: и владыке Пантелеимону, и ключарю собора, с которым мы все согласовали. Это какое-то чудо. Правда, я не уверен, что это может повториться, хотя как знать… Иногда мы сами ставим себе пределы там, где их нет.

Безусловно, единство молитвы связано не только с единством духовным, но и единством душевным и даже материальным. Всем известно, что духовное единство обретается тогда, когда все молятся общими и согласными молитвами. Эти общие согласные молитвы должны трогать сердца и касаться жизни. Можно читать и на незнакомом языке — и тоже будет некая общность, но другого рода. Надо молиться духом, надо молиться и умом. Апостол Павел считал, что молитва назидает человека, а не только действует мистически. Так что вопрос богослужебного языка для нашей церкви — принципиальный. Сколько людей уходит из православной церкви — причем самых креативных, молодых, интеллигентных, — только потому, что они не согласны ничего не понимать и стоять статистами в храме. Они просто не могут этого делать, это против их нутра, против их совести, и они идут к протестантам и еще куда-то, или вообще отходят от церкви. Этих людей так много, что хотя бы только ради них церковному руководству стоило бы вплотную заняться вопросом языка богослужения.

Зоя Дашевская: Проблема языка богослужения ставит вопрос единства церковного собрания. Молитва «едиными устами, единым сердцем» предполагает для всех возможность слышать анафору и все те молитвы, которые должны читаться вслух от лица церковного собрания, как они и были написаны, и завершаться общим «Аминь!». Еще святой Иустин Мученик утверждал это как норму раннехристианской молитвы: без аминь не бывает церковной молитвы. На своем месте должна находиться и проповедь. Получается, что проблема богослужебных переводов, понятности и участия в богослужении всех ставит перед нами целый комплекс вопросов. Какие пути Вы видите для достижения церковной нормы совершения общей молитвы?

Священник Георгий Кочетков: Я бы повторил ту мысль, которую в последние годы приходится часто формулировать: надо начинать с главного. Следует различать в церковной жизни вещи центральные и второстепенные, не нужно хвататься за все. Вопрос о языке богослужения — только один из существенных вопросов литургического возрождения нашей церкви, в том числе и евхаристического. Никогда Евхаристия не станет в центр жизни человека, если она будет совершаться на церковнославянском языке. Никогда. Надо это понимать. Многие хотят евхаристического возрождения, в том числе и священнослужители. Но меня поражает, что часто это те, кто против русского языка в богослужении. Я не могу объяснить себе это иначе, как неопытностью. Они скорее всего никогда не слышали богослужения на русском языке. Мне очень понравилась аргументация одного из священников, который попросил сегодня в алтаре: «Читайте по-русски, я хочу послушать, как это звучит». Это правильная реакция: надо сначала услышать, а потом судить. Когда он послушал, то увидел большую разницу между церковнославянским и русским, из которой становится ясно, что требуется перевод, и перевод нельзя сделать просто с листа. В начале ХХ века некоторые архиереи и священники могли переводить с листа. Иподьякон держал перед священником богослужебную книгу на греческом, и тот сразу переводил на русский. Сейчас таких людей нет или почти нет, у нас не так учат греческий, как тогда, поэтому с листа не перевести. Можно просто русифицировать, пусть это дает не много, но все же это лучше, чем ничего. Мы так поступали в 1970-80-е годы. Тогда мы русифицировали с листа. Есть довольно много мест, которые можно с листа сразу наверняка русифицировать и точно знаешь, что ничего не испортишь. Впрочем, и это требует определенного опыта от чтецов или священнослужителей.

Возвращаюсь к тому, с чего я начал. Проблема языка богослужения — не самодовлеющая, это часть вопроса о литургическом возрождении, о том, как нашу молитву сделать не просто действительной, а действенной. Люди должны понимать, что каждая молитва призывает к действию, и нужно, чтобы это действие происходило. Например, если дьякон говорит: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы», — то все-таки давайте возлюбим друг друга! Почему этого никто не делает в храме, кроме священнослужителей? Здесь надо давать целование мира и любви. «Возлюбим друг друга» — это значит «дадим друг другу целование». Но народ стоит и не догадывается о значении этих слов, и молитва оказывается недейственной. Она действительна, но не действенна. А Богу нужно действие, нужна жизнь, а не просто канонически или юридически действительная формула.

Зоя Дашевская: Действительно, «Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Мф 22:32), и Ему следует отвечать живым ответом. А как переводы живут в братстве, в братской молитве?

Священник Георгий Кочетков: Это огромный вопрос, постараюсь ответить кратко. Важно, что живут. Братья и сестры молятся. Они оставили традицию XVIII-XIX века молиться по молитвослову и молятся так, как это было предписываемо веками, многими веками, то есть совершают Вечерню и Утреню дома. Не утренние и вечерние молитвы, а именно Вечерню и утреню, которые могут включать в себя чтение Писания и даже слово, изъясняющее его. И это доступно всем, в том числе мирянам, братьям и сестрам. Если сестры научены вере, если они могут такое слово произнести после Писания, пусть произносят в домашней, а иногда и шире — в братской или в общинной молитве.

Те, кто был у нас в Свято-Филаретовской часовне, помнят, какое большое значение имеют два аспекта братского богослужения. Во-первых, молитвы антифонов по благословению читаются по очереди мирянами, братьями и сестрами, а священник традиционно произносит возглас. Не очень понятно, откуда взялась традиция раздельно произносить возгласы, насколько она оправдана, но она существует. Во-вторых, на Сугубой ектенье в церкви есть традиция добавлять разные прошения — заздравные и другие. Ведь здесь можно отдельную ектенью прочесть, а можно добавить в конце перед «заступи, спаси…» дополнительные прошения. У нас в часовне звучат не только такие прошения, но и благодарения, на которые мы отвечаем не «Господи, помилуй», а «Слава Тебе, Господи, слава Тебе». Это уже братское литургическое творчество, на мой взгляд, хорошее, оправданное. Слава Богу, что есть возможность мирянам самим сформулировать прошения к Богу или благодарения. Если мы хотим включать людей в молитвенную жизнь и оставаться на церковной почве, нужно это делать, иначе начнутся такие харизматические богослужения у мирян, что не будешь знать, куда деваться.

Говоря в целом, можно сказать, что братский чин любого богослужения очень традиционен, даже более традиционен, чем приходской, если брать всю традицию в целом, а не только XVII век. С другой стороны, он более свободный, он не просто не скрывает священнических молитв от церкви, но он приводит ее к действию, что особенно хорошо видно на примере всего комплекса молитв об оглашаемых, просвещаемых и так далее. Меня особенно радует, что братский чин концентрирует внимание на самом содержании церковного богослужения. Он не допускает частных молитв в ненужное время в ненужном месте. Знаете, как это часто бывает в храмах: пришел человек, углубился в себя, помолился о своем, о своих, о себе любимом — вот тебе и молитва. Люди ничего не понимают в богослужении. Оно совершается так, что включиться в него в принципе невозможно — никому, даже тем, кто прекрасно знает, что происходит. Стиль служения таков, что он, скорее, отталкивает. Причем, если это не какая-то духовная школа, где нужно делать все как положено, а обычный приход, включая и кафедральные соборы, то там таковых 90% людей. Лишь несколько человек стоят не перед отдельными иконами, а смотрят хотя бы в сторону алтаря. Остальные — совсем нет.

Зоя Дашевская: Богослужебные переводы дают возможность совершать молитву дома. Исторически, и это подтверждает исповедник веры владыка Афанасий (Сахаров), традиционным для молящихся правилом было то церковное богослужение, которое совершается в этот момент в храме, в церковном собрании. Если человек не может быть там, он молится так дома. Существуют такие исторические свидетельства, как, например, «Домострой», который предписывает отцу семейства совершать весь суточный богослужебный круг в домашних условиях: Часы, Повечерие, Полуночницу, Утреню, Вечерню. Сейчас, конечно, работающий человек на такое вряд ли способен, но Утреню, Вечерню, используя те молитвы, которые мы находим в книге «Православное богослужение», совершать вполне возможно. Но в таком случае получается, что миряне используют молитвы Вечерни и Утрени из Служебника. Это не смущает?

Священник Георгий Кочетков: Конечно, Служебник — для священнослужителей. Но это не значит, что там всё — для священнослужителей. В этом надо разбираться. Это вопросы, ответы на которые не лежат на поверхности, надо вдумываться. Это касается не только литургии. Один из сложных вопросов, относящихся к литургии, — какие молитвы можно читать всем, а какие не всем, какие читать вслух, а какие не читать. По этому вопросу спорят. Крупнейшие литургисты, исследователи православного богослужения, по-разному трактуют эти вопросы, и очень понятно, почему. Мне тоже приходилось этим заниматься, создавая переводы, потому что богослужебные указания к текстам имеют свои нюансы. Делая переводы, мы старались восстанавливать традицию, убирая все исторические ошибки, наслоения, которые противоречат смыслу богослужения, смыслу церковной молитвы.

Д. Павел С.: Отец Георгий, как Вам видится перспектива использования этих переводов в нашей церкви?

Священник Георгий Кочетков: Мне кажется, что эти переводы распространяются замечательно. Сейчас мы выпустили уже третье издание первых трех томов семитомника, а каждое издание — это трехтысячный тираж, то есть третья редакция означает уже 9 000 экземпляров. У многих священнослужителей есть или все, или некоторые тома, скачанные или распечатанные с моего сайта. Мы разместили там вторую редакцию. Третью пока не стали, со временем и она будет в интернете. Так что переводы разошлись еще шире, чем количество бумажных экземпляров.

К сожалению, искусственная пропаганда против русского языка в богослужении, массировано осуществлявшаяся в нашей церкви в 1990-е и 2000-е годы, многое испортила. Она с самого начала была некачественная, нецерковная и даже антицерковная, но, к сожалению, на нее многие поймались — миряне и священнослужители, чаще всего, не слишком образованные. Но никакие эстетические субъективные переживания, которые идут, скорее, от привычки, от эстетической инерции, нежели от самой эстетики церковной, здесь не могут быть решающим фактором.

Зоя Дашевская: На что Вы опирались, выбирая тот или иной вариант перевода при разночтениях в рукописях?

Священник Георгий Кочетков: Это всегда трудный вопрос. Вообще, слава Богу, литургическая наука движется. Прежде чем делать переводы, мы проводили серьезное литургическое исследование каждого чина, насколько хватало наших сил, насколько мы могли получить все книги, важные издания по данному чину, в какой бы стране оно ни выходило. Иногда было известно, где есть интерполяции, вставки, тогда мы исключали их и писали в подстрочнике, что в церковнославянском здесь имеется такая-то вставка. Мы ее тоже переводили — если кто-то очень хочет все читать по церковнославянской традиции, он тоже может пользоваться нашими книгами, но, по нашему глубокому убеждению, это не оправдано традицией и смыслом в целом, ведь умаление смысла умаляет дух. Первоначальные варианты чаще оказываются лучше. Впрочем, это легко проверить: всё в наших книгах есть, всякий желающий может сам легко в этом удостовериться.

Традиция всегда многовариантна, как в Священном писании, так и в литургических текстах. Никогда не удастся найти единственный абсолютно правильный текст Священного писания или богослужения. Его никогда не было, нет и не будет. Поэтому мы всегда выбираем между тем или иным вариантом.

Мы могли решать этот вопрос только благодаря тому, что у нас существовала переводческая комиссия. Я бы один на себя не взял смелость это решать.

Зоя Дашевская: Что бы Вы посоветовали тем, кто хотел бы использовать богослужебные переводы, но не решается?

Священник Георгий Кочетков: Это смотря почему человек не решается, какие у него для этого основания. Одно дело, когда ему говорят: «Скажи только слово по-русски — и тебя завтра на приходе не будет». Другое дело, когда есть просто психологическая инерция, человек не представляет себе, как он может прочитать что-то другое, непривычное. Я это переживал на себе. Когда я первый раз в братской среде, в братском нашем приходе в Электроуглях, стал читать малую ектенью и вместо «паки и паки» прочитал «снова и снова» (мне очень не нравилось «еще и еще», хотя это по смыслу лучше подходит, но по стилю это хуже, что тоже надо как-то учитывать), так вот у меня так задрожали коленки… Так что я очень понимаю тех, кто еще не решается, но надо себя преодолевать.

Зоя Дашевская: Батюшка, мы Вас благодарим за этот церковный труд, за то, что в течение всех этих лет Вы этот труд не оставляли, несмотря на то колоссальное сопротивление, которое он временами вызывал. Интернет-дискуссию о богослужебном языке, о документе Межсоборного присутствия, пришлось даже в какой-то момент закрыть, потому что слишком велико было ей противодействие…

Священник Георгий Кочетков: Вот здесь я не соглашусь. Просто дискуссия была плохо организована. Там было несколько человек, идеологически заряженных, и по очень понятным причинам. Это все люди известные, обычные площадные крикуны, им просто надо было бы дать оценку и показать, что это не голос церкви.

Зоя Дашевская: Возможность молиться и духом, и умом, в единстве церковного собрания, разумея, что ты читаешь и поешь, приводит к тому, что церковь не только назидается, но и собирается. В центре церковного собрания оказывается слово Божье, его изъяснение, научение, или таинство, и таким образом собирается церковь, которая состоит действительно из «живых камней» (1 Пет 2:5) — разумных членов церковного тела, которые свой «Аминь!» произносят сознательно. Это удивительная возможность и мы молимся, чтобы такая возможность была представлена шире.

Священник Георгий Кочетков: Мне кажется, важно делать акцент не только на сознательности. Сознательность — дело хорошее, кто спорит, и не нужно ею пренебрегать. Господь дал человеку ум, но духовные вопросы решаются не на уровне ума, а на уровне духа и смысла. Смысл и ум связаны между собой, но не очень простым образом.

Отец Д.: Я бы хотел в первую очередь поблагодарить Вас за этот замечательный текст, который я тоже имел счастье использовать. Это действительно совершенно замечательный перевод, который позволяет не только людям, присутствующим во время исполнения треб и обычно совершенно не знакомым с церковнославянским богослужением, но также и самому священнику, который зачастую, будучи обременен каким-то специальным образованием, знанием древних языков, мнит о себе, что он все понимает, вдруг открыть для себя совершенно другую глубину и вовлеченность в эти тексты. Вопрос у меня простой и краткий. Как бы вы могли объяснить замену привычного наименования «раб Божий» на «чадо Божие»? Это укоренено в традиции?

Священник Георгий Кочетков: «Раб» — это понятие очень многозначное и в Священном писании, в иудейском мире, и в мире греческом. Есть большая разница между греческим миром и иудейским. Мне кажется, что здесь нужно ориентироваться на иудейский мир, поэтому я употребляю синонимично — «чадо», «слуга», «раб», «отрок» и так далее в зависимости от контекста. Это именно иудейское смысловое поле этого понятия. Потому что современное русскоязычное слово «раб» человек воспринимает совершенно не так. Потому люди и восстают против такого «рабства»: Христос нас освободил, а мы всё «рабы» да «рабы». Это противоречие слишком серьезное. Это не вопрос смирения или гордости, разговор совершенно о другом. Мне кажется, что в богослужебных текстах оправдан перевод этого слова с другими коннотациями, который позволяет людям сохранить смиренное самосознание и в то же время все-таки не рабское.

Божественная литургия

Участвовать в этой службе с древности имели право только принявшие Крещение, а также готовящиеся к нему – оглашенные. Последним, однако, было разрешено находиться с остальными верующими только до слов диакона:

«Оглашенные, изыдите!».

После этого начиналась «литургия верных», на которой присутствовали уже только крещенные.

Виды

К настоящему времени Русская Церковь чаще всего совершает три литургии, создание которых приписывается:

• свт. Василию Великому;
• свт. Иоанну Златоусту;
• Папе Римскому Григорию Двоеслову.

В некоторых епархиях на память ап. Марка служится также особая литургия, появление которой возводят к этому Апостолу Христову.

Время: когда начинается и сколько длится

Обычное начало литургии – около 8 ч. или 9 ч. утра, однако, время службы лучше узнавать в конкретном храме. Длится она около полутора часов.

Значение

Все литургии, кроме созданной Папой Григорием – так называемые «полные». Это значит, что во время них происходит Таинство Евхаристии, преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа.Они преподаются верующим, которые подготовились к этому постом, сугубой молитвой, Исповедью.

Лебедев К.В. Причащение народа

Несколько иной чин – Литургия Преждеосвященных Даров свт. Григория. Здесь верным преподаются уже освященные ранее Святые Дары. Издревле утвердился обычай совершать такую службу только Великим Постом, по средам, пятницам, так как полная литургия в это время служится лишь по субботам, воскресеньям, а верующим может требоваться Причастие также в другие дни седмицы. Многие богословы считают, что чин службы ближе к Вечерне. Это не случайно, ведь по Уставу она совершается вечером (на практике чаще всего – утром).

В каком порядке обычно совершается в храме

Служба с древности предваряется 3 и 6 часами. Затем следует «литургия оглашенных», которая оканчивается после чтения Евангелия. Последняя, важнейшая часть службы – само Таинство Евхаристии.

Богослужения на русском, женское священство и новые правила поста Шесть идей для реформ в РПЦ

Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента.

Нам нужна ваша помощь. Пожалуйста, поддержите «Медузу».

Фото: PhotoXPress

В январе 2016 года протоиерей Всеволод Чаплин (незадолго до этого лишившийся влиятельного поста в структуре РПЦ) начал собирать подписи под петицией за возвращение выборности духовенства. За пару недель инициатива на Change.org не смогла собрать даже тысячу подписей, зато вызвала много разговоров о назревших реформах в Русской православной церкви. «Медуза» попросила журналистку Ксению Лученко

рассказать о самых обсуждаемых идеях и описать их перспективы.

Проводить богослужения на русском языке

Суть

В Русской православной церкви для богослужения используется церковнославянский язык. На нем написаны все тексты молитв, на нем в храме читают Евангелие. При этом подавляющее большинство прихожан церковнославянского языка не знает. Сходство с современным русским иногда не только не помогает, но и мешает. В церковнославянском и русском много паронимов — слов, похожих по звучанию, но разных по смыслу. Например, церковнославянское «прямо» переводится на русский как «напротив», «прозябший» как «возрастивший», «позор» как «зрелище», а «трус» как «землетрясение». Непонимание прихожанами богослужения хорошо иллюстрируют многочисленные анекдоты — вроде истории о старушке, которая слова Псалма 140 «да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою…» слышала как «да исправится молитва моя, я — крокодила пред тобою».

Никакого сакрального значения язык богослужения не имеет. В разных странах местные православные служат на языках, на которых говорят: в Грузии — на грузинском, в Финляндии — на финском, в Польше — на польском, в США и Великобритании — на английском. В национальных республиках на территории России тоже могут служить на родных для местных жителей языках: в Чувашии — на чувашском, в Якутии — на якутском. Но прихожане большинства российских храмов — даже те, кто регулярно ходит в церковь — нередко плохо понимают, о чем там читают или поют.

Служба в Казанском кафедральном соборе

Фото: Антон Ваганов / ТАСС

Перспективы

Едва ли в обозримом будущем богослужения начнут проводить на русском языке. В 2011 году для обсуждения опубликовали общецерковный документ «Церковнославянский язык в жизни Русской православной церкви XXI века» — он вызвал такую бурную дискуссию, что проект предпочли забыть. И это при том, что документ не предлагал никаких реформ — просто описывал ситуацию.

Критики этой идеи говорят, что сделать адекватный перевод без потерь для смысла и византийской поэтики невозможно. Существующие варианты перевода православного богослужения на русский, сделанные с греческого с учетом церковнославянского, специалисты действительно признают не очень удачными. Кроме того, однажды в русской церковной истории книжная справа уже закончилась страшным расколом, поэтому трогать привычные тексты просто боятся.

Впрочем, в некоторых храмах священники читают Евангелие во время богослужения на русском языке, чтобы хотя бы самое главное было понятно прихожанам. В других приходах желающим раздают распечатки с русским переводом отрывков из Евангелия и Апостола, которые звучат в этот день. Но таких церквей мало, в основном все богослужения и чтения проходят на церковнославянском.

Изменить расписание и правила постов

Суть

В православном календаре постных дней больше, чем не постных — их количество может доходить до двухсот. Все посты соблюдают лишь немногие верующие, большинство постятся только перед Пасхой и Рождеством. Никакого современного документа, регламентирующего пост, не существует. Все действующие правила взяты из двух богослужебных книг — «Типикона» (последний раз этот текст меняли в 1695 году) и «Номоканона» (написан в XV веке).

На самом деле, эти правила созданы для монахов, жизнь которых была полностью подчинена богослужебному циклу. К тому же эти монахи жили в Средиземноморье, так что в правилах постов учтена специфика именно этого региона. Сегодня в России некоторые из этих правил выглядят довольно абсурдно: по ним получается, к примеру, что омары и устрицы — постная еда, а куриная котлета и кефир — нет.

Православные по-разному соблюдают дисциплину поста и определяют меру возможного отступления от «Типикона», который предписывает, среди прочего, полный отказ от пищи в первые три дня Великого поста и разрешает растительное (так называемое «постное») масло только в выходные дни поста.

Например, принято Великим и Рождественским постом есть рыбу, не разрешенную «Типиконом», но кто-то ест ее только по воскресеньям после литургии, а кто-то — в любой день. Нигде не закреплены и правила постов для детей, кормящих матерей, больных и путешествующих. На практике эти правила в каждом приходе свои: все понимают, что есть «послабления», но какие именно, решают в индивидуальном порядке. В итоге каждый год с наступлением Великого поста православные в соцсетях жалуются, что никогда столько не думают о еде, как в постные дни — когда думать о ней надо меньше всего.

Перспективы

Для многих очевидно, что дисциплину поста для мирян надо привести в соответствие с современными реалиями, существующими практиками и упорядочить. Но опасаются реакции со стороны фундаменталистов и консерваторов, которые могут счесть это предательством вековой церковной традиции. Тем не менее, вопрос о посте входит в список из десяти тем, которые будут обсуждаться на Всеправославном соборе (встрече всех глав православных церквей мира), который состоится на Крите в июне 2016 года.

Крестный ход. 12 апреля 2015 года

Фото: Никита Успенский / PhotoXPress

Перейти на новоюлианский календарь и праздновать Рождество 25 декабря

Суть

РПЦ живет по юлианскому календарю, поэтому есть Рождество «наше», а есть «католическое», и все остальные праздники в церковном календаре указываются с двумя датами — по «новому» и по «старому» стилю. При этом большинство православных стран — Греция, Румыния, Болгария, православные Церкви Америки и Финляндии — в 1923 году перешли на новоюлианский календарь, который совпадает с общепринятым гражданским григорианским, и только дата Пасхи вычисляется по-прежнему в зависимости от лунного цикла. Поэтому все праздники православные Греции и России отмечают в разные дни, а Пасху вместе.

Сегодня с самыми острыми проблемами из-за несовпадения церковного и гражданского календарей сталкиваются православные, живущие в Западной Европе, которые постятся, когда все вокруг празднуют, и не могут пойти в храм на Рождество, потому что 7 января рабочий день. Но и в России многие испытывают дискомфорт из-за того, что Новый год отмечают до Рождества, а не после, как положено: трудно одновременно поститься и праздновать. Обсуждается идея перехода на новоюлианский календарь, который уже однажды осуществили в 1923 году при патриархе Тихоне. Правда, из-за сильного сопротивления прихожан Русская Церковь прожила по новому календарю всего 24 дня.

Перспективы

Переход на новый календарь возможен, но маловероятен. Введение нового календаря часто заканчивается расколом — в Греции, к примеру, до сих пор есть достаточно сильное движение «старостильников». Однако эта тема, как и вопросы соблюдения постов, будет обсуждаться на Всеправославном соборе 2016 года. Не исключено, что православным всего мира предстоит договориться об унификации календаря.

Рождественская литургия в храме Христа Спасителя

Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС / Scanpix

Вернуть границы приходов и членство для прихожан

Суть

Сегодня каждый православный может ходить в любой храм. Желающие креститься или заказать молебен могут сделать это где угодно. Но это не всегда было так. До революции священнослужители не могли совершать требы за пределами территории своего прихода. Верующие были приписаны к храмам по месту жительства, в них же велись метрические книги «о родившихся», «о бракосочетавшихся», «об умерших». После 1918 года эти обязанности функции передали ЗАГСам.

На Поместном соборе 1917-1918 годов был принят Приходской устав, по которому «Прихожанами признавались «все лица православного исповедания, живущие в пределах прихода и сохраняющие живую связь со своим приходским храмом». Вместо метрических книг предполагалось завести приходские книги, в которых были бы записаны все члены приходской общины. Предполагалось, что это приведет к повышению качества христианской жизни прихожан: священники должны были знать их в лицо, проводить регулярные просветительские беседы, нести ответственность за осознанное отношение богослужению и таинствам. Это не было реализовано на практике из-за начавшихся гонений на Церковь.

Идеи возврата границ для приходов обсуждаются и в современной Церкви. Многие священники считают, что введение границ прихода и членства в общине должно привести к упорядочиванию церковной жизни, прекратит практику зарабатывания на случайных требах, совершаемых для людей, мало знакомых с церковной жизнью.

На заседании Синода летом 2014 года митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий сделал доклад о разработке темы границ приходов в комиссии Межсоборного присутствия. Доклад митрополита и проект документа «О границах приходов и членстве в приходах» не были опубликованы. Синод постановил, что установление границ приходов затруднительно, но обязал епархии провести территориальное разграничение приходов в сельской местности, приписав каждый населенный пункт к определенному приходу.

Перспективы

Едва ли закрепление членства в приходах и приходских границ возможно — такая реформа вступила бы в противоречие со сложившейся авторитарной практикой управления приходами и Уставом РПЦ (основным документом, по которому живет Церковь). В рамках действующего устава построение независимого прихода невозможно, потому что теперь архиерей не просто утверждает членов приходского собрания, но может его распустить и назначить новый состав. В случае же введения членства, процедуры выборов приходского совета неминуемо станут более демократическими, к тому же прихожане будут обязаны платить взносы и захотят следить за расходованием средств.

Сейчас в некоторых храмах принято вести приходские книги, в которые добровольно записаны постоянные прихожане, они регулярно отчисляют пожертвования на содержание церковного здания и зарплату духовенства. Но эта практика юридически не закреплена.

Вернуть выборность духовенства

Суть

Идея протоиерея Всеволода Чаплина не нова: в древней Церкви пресвитера выбирали члены общины, в России до церковной реформы Петра I прихожане выбирали кандидата в священники и представляли его для утверждения архиерею, который обычно доверял их выбору. В православных храмах других стран — в том числе, в РПЦЗ (Русской Православной Церкви заграницей) — такая практика существует и сегодня.

Богословски выборность духовенства отражена в литургической практике православной Церкви: при рукоположении священник ведет человека к престолу, епископ говорит «аксиос» («достоин» по-гречески) и народ отвечает «аксиос», выражая свое согласие (теоретически может сказать «анаксиос» — «недостоин» и такие прецеденты были). Но сегодня в большинстве епархий этот «аксиос» от лица народа просто поет хор, а люди, которые присутствуют на хиротонии часто впервые видят человека, над которым совершается рукоположение. Ответственность за выбор кандидата в священники и право на единоличное решение о рукоположении целиком лежит на епископе. И даже если выросший на приходе алтарник уехал учиться в семинарию, а потом вернулся в родную епархию, вовсе не факт, что его рукоположат и назначат именно в тот храм, из которого он получал рекомендацию на учебу. Та же ситуация и на следующем уровне — архиерея в епархию тоже не выбирает местное духовенство, а назначает Синод из Москвы.

Перспектива

Вряд ли такая реформа возможна в нынешних условиях. В идеале община должна выдвигать из своей среды кандидата в священники. Но сегодня встает вопрос: а кто избиратели? Даже с формальной точки зрения, не очень понятно, кого можно наделить таким правом: вопрос о выборности духовенства неизбежно упирается в вопрос о членстве в приходе и о роли мирян в Церкви.

Разрешить женщинам получать сан диаконисс

Суть

В древней церкви существовал чин диаконисс. Известно, что они наравне с клириками мужского пола причащались в алтаре и носили стихари — облачения церковнослужителей. Богословы до сих пор спорят, были ли функции этих женщин аналогичны диаконским мужским, или они выполняли сугубо административные, социальные послушания, не имеющие отношения к богослужебной жизни.

В начале XX века был поставлен вопрос о восстановлении чина диаконисс. На заседаниях Поместного собора 1917-1918 годов было несколько докладов о диакониссах, даже обсуждалось, какие одеяния им носить — диаконский орарь и покрывало-мафорий. Диакониссами должны были быть девы не моложе 35 лет и однобрачные вдовы, речь шла прежде всего о служении милосердия и помощи на приходах, но никак не о богослужебных, сакральных функциях. В результате Поместный собор принял определение «О привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах церковного служения» и наделил их правом участия в приходских и епархиальных собраниях, просветительских, миссионерских, хозяйственных и благотворительных учреждениях.

Сегодня в РПЦ женского служения де-юре не существует. Это стало одним из принципиальных расхождений в богословском диалоге с англиканской и другими протестантскими церквями, которые в XX веке признали женское священство и вовсю рукополагают женщин в пасторы и епископы.

При этом в России женщины играют очень большую роль в церковной жизни. Во многих храмах бухгалтерами и старостами работают женщины, а занимающие эти должности административно выше рядовых священников и подчиняются напрямую настоятелю. Существует традиция благословлять пожилых женщин служить алтарницами — убираться и прислуживать в алтаре, куда по правилам женщинам вход воспрещен. Много сотрудниц-женщин и в синодальных учреждениях. Фактически женщины могут выполнять в церкви любые функции, кроме непосредственно совершения богослужений и проповеди.

Заседание Поместного собора

Фото: Григорий Сысоев / ТАСС / Scanpix

Перспективы

Очевидно, что вопрос женского священства в РПЦ вообще не стоит на повестке дня. Один из самых известных богословов XX века протопресвитер Александр Шмеман писал о женском священстве: «Православная Церковь никогда не сталкивалась с этим вопросом, он для нас совершенно чужд, casus irrealis, для обсуждения которого не существует никакой основы в нашем Предании, в самом опыте Церкви». Митрополит Сурожский Антоний аккуратно писал, что «вопрос о рукоположении женщин только ставится» и однозначных ответов на него не существует.

Многие другие богословы считают, что прямого запрета на рукоположение женщин нет ни в Евангелии, ни в церковной традиции, а запрет обусловлен исключительно культурным контекстом. Основные аргументы противников женского священства в том, что священник — икона Иисуса Христа, который был мужчиной. К тому же себе в ученики Христос выбрал 12 апостолов-мужчин. У женщин же другое служение, в связи с которым обычно вспоминают Богородицу, жен-мироносиц и почитаемых женщин-святых. Но, вероятно, на протяжении XXI века вопрос о возрождении чина диаконисс остро встанет вновь из чисто демографических соображений: деятельных женщин, готовых заниматься социальными и административными делами, в Церкви больше, чем мужчин, и им нужны официально закрепленные полномочия.

«Медуза». Работаем 24/7. И только в интересах читателей Нам срочно нужна ваша поддержка

Хочу помочь

Ксения Лученко

Москва

Русская Православная Церковь

В своем докладе на Епархиальном собрании г. Москвы 20 декабря 2019 года Предстоятель Русской Православной Церкви напомнил, как в 1990-е годы храмы наполнялись людьми, и для этого не требовалось сверхусилий со стороны духовенства.

«Усилия нужны были в другом: в том, чтобы успеть всем уделить хотя бы малую толику внимания, чтобы ответить на все просьбы об исповеди или о совершении других Таинств. Сегодня люди продолжают приходить в храмы, но многое изменилось. Количество храмов значительно увеличилось и продолжает увеличиваться, в связи с чем число прихожан на каждый храм уже не растет лавинообразно, хотя и остается значительным. Кроме того, можно сказать, что ожидания прихожан изменились. Они стали в хорошем смысле более требовательными к содержанию приходской жизни», — отметил Святейший Патриарх Кирилл.

По словам Его Святейшества, едва ли не в первую очередь это касается, отношения к богослужению: «Сегодня многие прихожане, — быть может, даже больше, чем 20-25 лет назад, стремятся активно участвовать в богослужении, вникать в его смысл. Это не может не радовать, ибо, как подчеркивал святитель Феофан Затворник, «наши богослужебные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская, и все нравоучение христианское, и все утешения, и все устрашения. Внимающий им может обойтись без всяких других учительных христианских книг»».

«При этом не сегодня отмечено, что миряне сталкиваются с трудностями в понимании богослужения, — продолжил Предстоятель. — Этот вопрос, кстати, был очень живо поставлен в ходе моей недавней беседы с рукоположенными мною священниками — клириками Москвы. В связи с этой темой порой возникают идеи перевести все богослужение на современный русский язык, сократить его изменяемые части и другие подобные предложения».

«Именно такие решения не принесут пользы, — полагает Святейший Патриарх Кирилл. — При этом, как я отметил на упомянутой встрече с духовенством, славянский язык органично изменялся на протяжении более чем десяти веков существования Русской Церкви. И в последние годы Священный Синод неоднократно давал указание, чтобы при составлении новых богослужебных текстов на церковнославянском языке их авторы и редактирующая эти труды Синодальная богослужебная комиссия избегали малопонятных, архаичных грамматических или лексических конструкций. Более того, мы помним, что в 1909 году Святейший Правительствующий Синод одобрил издание отредактированных текстов Постной Триоди, подготовленных комиссией под председательством будущего Патриарха Сергия, а двумя годами позже благословил издание исправленной Цветной Триоди и продолжение работ комиссии по исправлению Октоиха и Миней (довести этот труд до конца не позволила революция)».

«Однако главная сложность в понимании мирянами богослужебных текстов проистекает из самого их содержания, из высоты догматического учения, поэтических особенностей и насыщенности библейскими образами, которые непросто понять тем, кто обладает поверхностными знаниями о церковном учении и о библейской истории. Поэтому важнейшая задача для священников — это через просвещение прихожан помочь им понимать содержание и смысл православного богослужения. Эта учительная задача никак не отменяет необходимости устранять практические недостатки, такие как невнятность и поспешность в произнесении текстов и возгласов или, наоборот, утомительное для внимания затягивание и искусственная театральность, эмоциональность или вычурность; неправильная расстановка акцентов в текстах; неблагоприятная акустика храма, которую можно, как правило, исправить современными техническими средствами. Все это не требует больших усилий при внимательном и ответственном отношении к богослужению, любви к нему. В сфере просвещения людей также есть достаточно много несложных способов помочь мирянам хотя бы на базовом уровне», — подчеркнул Святейший Владыка.

«В своем позапрошлогоднем докладе на епархиальном собрании я приводил пример того, как в некоторых храмах прихожанам раздают тексты праздничных, а иногда и воскресных богослужений, или хотя бы канонов, с параллельным русским текстом и подстрочным пояснением сложных мест. Такие тексты можно печатать недорого, в самом простом виде, без специальной верстки или цветного оформления. Пользу они приносят очень большую», — продолжил Предстоятель. По мнению Его Святейшества, «полезно на праздники и Великим постом читать после 6-й песни канона синаксарь или краткое житие святого на русском языке».

Святейший Патриарх проинформировал собравшихся: «В этом году я поручил комиссии Межсоборного Присутствия по вопросам богослужения проработать проект составления сборника новой редакции назидательных текстов, читаемых во время богослужений. Пока эта работа еще ведется, но некоторые тексты можно найти в сети Интернет. Также полагаю возможным, чтобы там, где общины к этому готовы, апостольские и паремийные чтения, которые нередко наиболее сложны для понимания, звучали на русском языке. То же касается чтения Евангелия при совершении треб и при уставном прочтении всего текста Четвероевангелия на Страстной седмице, которое на практике нередко распределяется на весь Великий пост. При этом настоятелям следует прислушиваться к своим приходам: где-то введение упомянутых практик будет воспринято с благодарностью, а где-то может вызвать неприятие, обусловленное иной многолетней привычкой».

«Важно помнить, что здесь главная цель священника не в том, чтобы реализовать нечто, что представляется ему теоретически правильным, но в том, чтобы помочь прихожанам преумножить в себе любовь к богослужению», — особо отметил Святейший Владыка.

Предстоятель также коснулся темы проповеди во время богослужений: «Еще один способ просвещения людей, требующий чуть больше усилий от священников, но очень полезный, — это объяснение того или иного гимнографического текста во время проповеди. Ведь сколь много можно рассказать об учении Православной Церкви, опираясь, к примеру, на тропарь Преображения: что значит «преобразился»? почему и как показал славу ученикам? почему «якоже можаху»? как свет может воссиять и нам грешным? Дорогие отцы, богослужение Православной Церкви дает нам неисчерпаемые возможности для проповеди православного учения». «Будем же пользоваться этой бесценной сокровищницей», — призвал Святейший Патриарх Кирилл.

Патриарх также рассказал, что в материалах викариатских съездов подчеркнута важность еще целого ряда просветительских направлений, таких как создание библейских групп, организация лекториев или отдельных лекций, распространение базовых вероучительных знаний посредством листовок и т.п.

«Все это известная и все больше распространяющаяся практика, которую необходимо осуществлять буквально на всех приходах Москвы, — отметил Патриарх Кирилл. — При этом не обязательно, чтобы каждый из упомянутых проектов реализовывался на каждом приходе — все зависит от сил, возможностей, состава духовенства. Но если силы и желание есть, а настоятелю не хватает каких-то знаний или навыков для организации, к примеру, библейской группы, не надо стесняться обращаться за помощью в епархиальный миссионерский отдел или к приходам, где имеется соответствующий опыт. Призываю Преосвященных викариев помогать в этом приходам. Причем речь идет не о том, чтобы в приказном порядке учредить в каждом викариатстве, условно говоря, 15 библейских групп, 10 лекториев и 20 воскресных школ для взрослых. Речь о том, чтобы дать возможность каждому приходу раскрыть тот потенциал, который у него имеется».

«Дорогие владыки и отцы, я не в первый раз останавливаюсь именно на темах богослужения, проповеди, просвещения. Эти темы — главные для приходской жизни. Ведь проповедь Евангелия — это то, что нам заповедано Спасителем (см. Мк. 16:15). А богослужение составляет существо жизни Церкви, открывает людям уже здесь, на земле, правду Царства Божия, к Которому мы стремимся», — подытожил Предстоятель Русской Церкви.

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

Божественная Литургия: история возникновения и развития

Апостолы по примеру Спасителя продолжили совершать Божественную Литургию и причащаться Святых Христовых Тайн по порядку, установленному Христом. Они за общей трапезой творили молитвы, затем после вечери совершалось преломление хлебов и Причащение. Через некоторое время Литургия была отделена от общей трапезы, совершаемой верующими на молитвенных собраниях.

Во времена первых христиан порядок совершения Литургии не был никак регламентирован и передавался устно. Постепенно она дополнялась новыми молитвами и священными действиями. Это привело к существенным различиям в содержании и особенностях совершения богослужения в различных христианских общинах.

Привести богослужебные тексты к единству удалось лишь в IV веке, после прекращения гонений на христиан. Святителем Василием Великим (архиепископ Кесарии Каппадокийской) был составлен чин Литургии. Иоанном Златоустом этот чин несколько изменен и сокращен. Это два основных, наиболее часто используемых чинов. Но также существуют чины Литургии других авторов:

— апостола Иакова: имеет общие корни с литургией Василия Великого, но значительно длиннее. Особенностью является раздельное Причастие: сначала вкушается Тело, а затем Кровь Иисуса Христа. Используется в Коптской Церкви и некоторых других Православных Церквях;

— апостола Марка: все молитвы читаются священником громко, литургия начинается с Великого Входа. В настоящее время данный Литургический чин не имеет широкого распространения.

Литургия в переводе с греческого языка означает “общее дело”, в котором принимает участие вся христианская община. Литургию также иногда называют Обедней, ее положено совершать от рассвета до полудня, в предобеденное время.