| Еп. Василий (Преображенский) |
Василий (Преображенский)
(1876 — 1945), епископ Ки́нешемский, священноисповедник Память 31 июля, 5 октября в день обретения мощей, в Соборах Воронежских и Полтавских (Укр.) святых
В миру Вениамин Сергеевич Преображенский, родился 7 января 1876 года в городе Ки́нешме Костромской губернии в семье священника Сергия и жены его Павлы и своим христианским воспитанием целиком был обязан родителям. Все устроение жизни, окружавшей мальчика с детства, было подобно монашескому. Ни новостей, ни сплетен, ни праздных разговоров не проникало за высокую изгородь их дома, покидать который детям воспрещалось. Для ребенка было отрадой посещение их дома нищей братией и странниками. В самый день его крещения, когда Вениамина принесли из храма домой, к ним пришла странница-старушка, которая, глянув на мальчика, сказала: «Это будет великий человек». Были и иные предзнаменования его незаурядного будущего.
Образование и учительское поприще
По окончании гимназии поступил в Кинешемское духовное училище, которое окончил в 1890 году. В 1896 году окончил Костромскую духовную семинарию первым студентом [1] и поступил в Киевскую духовную академию, которую окончил в 1900 году со степенью кандидата богословия и правом получения степени магистра богословия без нового устного испытания по переработке, согласно указаниям рецензентов [2].
В 1900 году назначен смотрителем Александро-Невского духовного училища в Петербурге.
В 1901 году был определен преподавателем обличительного богословия, истории и обличения русского раскола и местных сект в Воронежскую духовную семинарию; одновременно преподавал в мужской воскресной школе и Воронежском епархиальном женском училище. С 1901 г. — действительный член Воронежской губернской ученой архивной комиссии. В Воронеже пробыл до 1910 года.
Зная в совершенстве как древние, так и новые европейские языки, для более углубленного изучения европейской культуры уехал в Англию и 1910-1911 годы прожил в Лондоне. По возвращении в Россию, в 1911-1914 годах преподавал иностранные языки и всеобщую историю в Миргородской мужской гимназии.
20 января 1912 году защитил в КДА магистерскую диссертацию «Славяно-русский Скитский Патерик. Опыт историко-библиографического исследования» и получил степень магистра богословия.
В 1914 году переехал в Москву и устроился преподавателем латинского языка в Петровской гимназии. Преподавание настолько его увлекло, что он окончил педагогический институт им. П. Г. Шелапутина, приготовившись окончательно к профессии педагога. Но Господь распорядился иначе.
Однажды, приехав в гости к родителям в Кинешму, Вениамин уговорился с друзьями покататься на лодке по Волге. Уже далеко от берега лодка внезапно перевернулась. Вениамин взмолился, прося Господа сохранить ему жизнь, обещая посвятить себя служению Православной Церкви. В этот момент он увидел толстую длинную доску и, ухватившись за нее, выплыл.
Служение Церкви в Кинешме
Вскоре после этого случая Вениамин возвратился в Кинешму, и в октябре 1917 года поступил псаломщиком в Вознесенскую церковь, где служил его престарелый отец. Памятуя данный Богу обет, он стал проповедовать в храмах Кинешмы и ее окрестностей. Сознавая, что без точного и глубокого понимания Священного Писания невежественный человек легко может стать добычей обманщиков и лжеучителей, Вениамин приступил к созданию православных кружков, где изучению Священного Писания придавалось большое значение.
16 июля 1920 года был рукоположен в сан священника в городе Костроме митрополитом Серафимом (Мещеряковым). Вскоре после этого скончался его отец, протоиерей Сергий, и отец Вениамин принял монашеский постриг в честь Василия Великого.
19 сентября 1921 года хиротонисан во епископа Кинешемского, викария Костромской епархии. Хиротония состоялась в Успенском соборе Кинешмы.
Отказавшись от какой бы то ни было собственности, он поселился на окраине города в маленькой баньке, стоявшей на огороде у вдовы-солдатки Анны Александровны Родиной. Никакого имущества или обстановки у святителя не было, спал он на голом полу, положив под голову полено. Подвиг свой он от посторонних скрывал, принимая приходящих в канцелярии, устроенной в доме рядом с Вознесенской церковью. Далеко находилась банька от храма. Каждое утро, еще до рассвета, владыка шел пешком через весь город в храм и возвращался домой поздно ночью. Не один раз грабители останавливали его на улице, и он с кротостью и любовью отдавал им все, что имел; вскоре они стали его узнавать и не тревожили.
Помимо ежедневных церковных служб, во время которых он обязательно проповедовал, святитель исповедовал, обходил дома всех нуждавшихся в его помощи со словом утешения, посещал монастыри и основанные им кружки, разбросанные по епархии.
В дни больших праздников святитель служил в соборе, а каждый четверг — всенощные в Вознесенской церкви. Народ любил эти всенощные, посвященные воспоминаниям страстей Господних, и собирался на них во множестве. Особенно много было рабочих, некоторые из них жили в окрестностях города, они отстаивали долгую службу и только поздно ночью добирались домой, а утром снова шли на работу, но так велика была благодать церковной молитвы, что люди не чувствовали усталости. Святитель сам читал акафист страстям Господним, и в храме стояла такая тишина, точно в нем не было ни одного человека, и в самом дальнем конце его слышно было каждое слово.
Проповеди епископа Василия привлекали в храм все больше людей. Некоторые совершенно меняли образ жизни; иные, следуя примеру святителя, раздавали имущество нищим, посвящая жизнь служению Господу и ближним. Свет веры достигал и неверующих. Как бы ни относился иной человек к христианской вере и к Православной Церкви, почти всякий чувствовал, что слово, произнесенное епископом, отвечает внутренним запросам души, возвращает ей жизнь, а жизни — озаряющий смысл.
Миссионерская деятельность епископа вызывала у властей большое беспокойство. Но повода для ареста святителя не находилось. И тогда власти стали посылать в храм людей, поручая им во время проповеди епископа задавать искусительные вопросы, чтобы привести его в замешательство. Владыка провидел, что такие люди есть в храме, и заранее давал ответы на многие их вопросы. Обличаемые совестью, понимая всю невыгодность своего положения, они покидали храм, ничего не спросив.
Как истинный пастырь святитель оберегал свою паству от всякого рода зла и заблуждений. Если узнавал, что кто-то из его духовных детей мыслит неправо, то спешил этого человека посетить.
В марте 1921 года был арестован и содержался как заложник Иваново-Вознесенским ЧК во время Кронштадтского восстания.
Летом 1922 года возник обновленческий раскол. В тех приходах, где храм был захвачен обновленцами, святитель благословил священников не покидать своей паствы, а литургию совершать на площадях сел. Пример такого служения он подавал сам, и на эти службы сходились сотни и тысячи людей.
В 1922 году в Нижнем Поволжье разразился голод, от которого ежедневно умирали тысячи людей. Власти распорядились подбирать оставшихся без родителей детей и отправляли их по разным городам в детдома. Незадолго перед наступлением Пасхи привезли таких детей в Кинешму. Узнав об этом, святитель после богослужения обратился к народу с проповедью, призывая помочь голодающим. После нее многие взяли детей в свои семьи.
Переезды, ссылки, заключения
4 марта 1923 года назначен епископом Иваново-Вознесенским, но не смог прибыть на кафедру. 10 мая 1923 года был арестован и сослан в Зырянский край, в поселок Усть-Кулом, на два года. Вскоре сюда приехал келейник владыки Василия, Александр Чумаков, добровольно разделив с ним тяготы ссылки.
В мае 1925 года ссылка закончилась, и владыка Василий возвратился в Кинешму. О своем возвращении он известил духовных детей, и они стали, собираясь небольшими группами, приходить к нему в Вознесенскую церковь; здесь после вечерней службы он исповедовал. Долго, до поздней ночи длилась исповедь, много накопилось неразрешенных вопросов.
На Рождество 1926 года власти, обеспокоенные ростом и укреплением Церкви, потребовали, чтобы епископ покинул город. Александр Павлович предложил уехать на его родину, в деревню Анаполь, чтобы там переждать тяжелое время. Владыка согласился.
За две недели Александр Павлович поставил небольшой дом. В доме был установлен престол и совершались ежедневные уставные богослужения. Служил владыка с Александром Павловичем вдвоем, никто из посторонних на их службах не присутствовал, так как рядом был православный храм, где служил близкий святителю священник, у которого Александр Павлович был когда-то псаломщиком.
Так, почти в полном уединении, епископ прожил около полугода, а затем поехал в Саров — в последний раз помолиться у мощей преподобного Серафима; был в Дивееве, оттуда поехал в Нижний Новгород, где вместе с заместителем патриаршего местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским) и епископом священномучеником Александром (Щукиным) участвовал в хиротонии иеромонаха Николая (Голубева) во епископа Ветлужского. Митрополит Сергий сообщил владыке Василию о переводе епископа Вязниковского Корнилия (Соболева) на Екатеринбургскую кафедру и что вязниковцы просят его к себе. «Впрочем, — добавил он, — вы будете считаться Кинешемским, Вязниковская кафедра будет для вас временной». Святитель принял это назначение.
В Вязниках епископ продолжил дело, начатое в Анаполе. Давно ему хотелось беседы, которые он вел в храме и в кружках, собрать в одну книгу. Рукопись книги он передал доверенным людям в Кинешме, и они переписали ее от руки.
В начале 1927 года епископ Афанасий (Сахаров) послал к владыке в Вязники своего келейника иеромонаха Дамаскина (Жабинского) с запиской — не примет ли владыка Василий во временное управление Владимирскую епархию ввиду того, что он, епископ Афанасий, арестован и не может продолжать служение. В то время митрополит Сергий (Страгородский) был арестован, и в управление Русской Православной Церковью вступил архиепископ священномученик Серафим (Самойлович). Епископ Василий обратился к нему за разрешением этого вопроса, но владыка Серафим во Владимир послал епископа Дамиана (Воскресенского), а святителя Василия назначил на Ивановскую кафедру. Но назначением воспользоваться не пришлось. К этому времени проповеди святителя, его духовная стойкость стали привлекать в храм множество народа и власти выслали владыку обратно в Кинешму. Здесь он прослужил несколько месяцев, когда власти потребовали, чтобы он уехал.
В июне 1927 года владыка Василий приехал в Кострому, где прожил около года. Главной заботой были духовные дети, о каждом он хотел знать все и не упускал случая наставить и духовно поддержать каждого из них. Переписка с ними занимала много времени, и ее нельзя было доверить почте. Епископ отдавал письма своему иподиакону Василию Смирнову, тот отвозил их Екатерине Книшек, и она уже разносила их по адресатам, в свою очередь собирая письма к владыке.
В 1928 году епископ поехал в Ярославль переговорить с исповедником митрополитом Агафангелом по вопросам церковной жизни. Он встретился с ним в храме, куда тот приехал помолиться. Митрополит предложил епископу Василию остаться в Ярославле викарным архиереем, но тот отказался.
В августе этого года епископ вернулся в Кинешму и через месяц был арестован. Около полугода епископ Василий пробыл в ивановской тюрьме и был приговорен к трем годам ссылки.
В ссылку владыка ехал тюремным этапом. Святитель поселился в маленькой таежной деревушке Малоречка в двадцати пяти километрах от районного города Таборово Екатеринбургской области. Александр Павлович и здесь разделил с ним трудности ссылки. Вдвоем они поставили в домике престол, епископ освятил его и ежедневно совершал богослужение.
Молитва, тяжелая работа в лесу — жизнь была подобна скитской с самым суровым уставом. Александр Павлович подрабатывал тем, что ловил рыбу и делал деревянные корытца. Разговаривали они друг с другом мало и редко. Иногда наступал час отдыха, и они уходили в лес. В уединении, в молитве и работе прошли три года, и уже кончался четвертый. Мысль епископа склонялась к тому, чтобы остаться здесь навсегда. Но оказалось, что и ссылку вольно выбрать нельзя. Только он собрался просить у местных властей разрешения остаться, как они сами начали требовать, чтобы он уехал.
Думая о том, какое место выбрать себе местом изгнания, владыка обратился к Александру Павловичу, чьи рассказы об Оптиной пустыни любил слушать:
— А что, пекарь Фотий, которому ты помогал в Оптиной, откуда был родом?
— Из Орла.
— Ну вот и хорошо, поедем на родину Фотия.
В Орел епископ приехал в сентябре 1932 года. Сразу же к нему приехала из Кинешмы монахиня Виталия, привезла множество писем. На некоторые он писал ответы сам, на иные давал ответы устно, чтобы уже сами записали и передали. До декабря епископ жил один, потому что Александр Павлович задержался на Урале, ожидая, когда установится зимний путь, чтобы вывезти из таежной глуши вещи.
В селе Наволоки, где у епископа был кружок, храм захватили обновленцы, и православные — прежде всего духовные дети епископа — стали ходить в храм села Семигорье, где служил священник Павел Никанорович Березин, почитатель епископа Василия. Наблюдая оживление церковной жизни в Семигорье, в декабре 1932 года ГПУ арестовало отца Павла и диакона Василия Магера, многих стали вызывать на допросы.
| Епископ Василий Кинешемский, тюремное фото, 1933 г. |
В марте 1933 года епископ получил известие, что в Кинешме допрашивают его духовных детей, некоторых уже арестовали, следователи спрашивают о владыке. 31 марта владыка Василий и Александр Павлович были вызваны в орловское ПТУ, арестованы и отправлены этапом в кинешемскую тюрьму.
Владыку обвинили в том, что он:
«являясь противником советской власти, ориентируясь на реставрацию государственной власти, в 1918 году создал сеть контрреволюционных кружков — филиал ИПЦ (Истинная Православная Церковь), ставивший своей задачей через религиозное антисоветское воспитание религиозных масс свержение существующего строя… Организовал и воспитывал кадры тайного моления монашества… Добился в ряде сельсоветов Кинешемского района упадка роста коллективизации, массовых волнений и ухода старых работниц с производства
».
В июле 1933 года епископ Василий был приговорен к пяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Вместе с ним приговорили одиннадцать человек, в частности священника Павла Березина, Александра Чумакова и монахиню Виталию — к пяти годам, Марию Андреевну Дмитрову и ее сестру Елизавету — к трем годам лагерей.
Заключение владыка отбывал неподалеку от Рыбинска на строительстве канала.
В январе 1938 года епископа освободили из Рыбинского лагеря. Он поселился в Рыбинске, у хозяйки, которая предоставила ему отдельную комнату. В лагере владыка познакомился со священником села Архангельского Угличского района отцом Сергием Ярославским, который после освобождения стал служить в Угличе, и владыка часто посещал его. В один из своих приездов в Углич епископ познакомился с регентом храма села Котово Ираидой Осиповной Тиховой, и она пригласила его жить к себе в Котово.
Переехав в село Котово, владыка договорился с местным священником Константином Соколовым в будние дни служить вместе всенощную и литургию в присутствии только самых близких людей; позже на огороде хозяйки дома, в баньке, устроили небольшой храм.
5 ноября 1943 года ярославским НКГБ епископ Василий был арестован и 7 ноября заключен в ярославскую внутреннюю тюрьму. Конфискованного имущества у владыки оказалось немного: один ветхий подрясник, деревянный крестик, иконка, детская игрушка, кожаный ремень и расческа. При приеме в тюрьму врач поставил диагноз: миокардит и рекомендовал легкую работу. Владыке было шестьдесят восемь лет.
Со следующего дня начались допросы — епископа допрашивали, не давая ему спать по многу суток. Этот следственный конвейер, пытка голодом на фоне немощей и болезней старости сломили волю к сопротивлению следственным домыслам. И когда следователь в очередной раз принес загодя отпечатанный на машинке протокол допроса, владыка его подписал; он решил говорить хоть как-то, объяснять хоть что-то. Долго рассказывал о своем религиозном пути. Как был до революции в Англии и с интересом там наблюдал за христианским студенческим движением, как вернулся в Россию и здесь сам стал участником московского студенческого кружка. Как впоследствии сам создал «евангельские кружки» и что к октябрьскому перевороту отнесся совершенно отрицательно. Некоторое время думал, что в результате закона об отделении Церкви от государства она обретет свободу от государственного насилия, но скоро государство открыло жесточайшее гонение на Церковь, и тогда он уехал в Кинешму к отцу.
Следователь записывал по-своему:
«Объединив вокруг себя недовольных советской властью лиц из числа сторонников нелегальной церкви, проживающих в городах и районах Ивановской и Ярославской областей, создавал антисоветскую организацию и руководил ею до момента своего ареста, вынашивая в себе надежду на неизбежность изменения у нас в стране политического строя…
»
В январе 1944 года из НКГБ СССР телеграфировали в Ярославль, чтобы епископа Василия переслали этапом в Москву во внутреннюю тюрьму.
Измученный двухмесячным пребыванием в ярославской тюрьме и допросами, едва живым был доставлен святитель в Москву. При приеме во внутреннюю тюрьму НКГБ 26 января врач поставил диагноз: миокардит, артериосклероз, истощение и выписал направление в больницу.
В конце января владыку отправили в больницу Бутырской тюрьмы. Но пробыл он здесь недолго. Через две недели его перевели во внутреннюю тюрьму НКГБ для допросов. Допрашивал владыку майор госбезопасности Полянский. Епископа Василия включили в одно «дело» с епископом Афанасием (Сахаровым), которого также доставили в Москву. 13 июля епископа перевели в Бутырскую тюрьму и здесь объявили приговор: пять лет ссылки, после чего у владыки случился тяжелый сердечный приступ.
Общим этапом он был отправлен в тюрьму города Красноярска, где ему объявили, что до места ссылки в село Бирилюссы он должен следовать сам. Кроме подрясника, иконки, креста у владыки не было ничего; он нашел крохотный клочок бумаги и написал заявление в красноярский НКГБ, чтобы из денег, отобранных при аресте, ему выдали хотя бы сто рублей на первоначальное обзаведение.
Епископ оказался в глухом сибирском селе. Нравы молодежи были развращены безбожием и ужесточены войной, от жестокости дичали даже дети. Долго епископ не мог найти себе квартиру и, наконец, поселился в доме вдовы, имевшей трех малолетних детей. Когда владыка молился, они скатывали из конского навоза шарики и бросали ими в святителя со словами: «На, дедушка, покушай».
Вскоре Господь даровал ему некоторое облегчение: верующие женщины нашли ему другую квартиру. Хозяйка была одинока, и у нее в это время жила ссыльная монахиня.
Святитель начал сильно болеть, в Бирилюссах с ним случился частичный паралич, теперь ему стало трудно ходить и требовался уход.
13 августа 1945 года епископ почувствовал приближение смерти и позвал жившую у хозяйки монахиню. Он попросил ее прочесть канон на исход души. Монахиня начала неспешное чтение, владыка молился. Когда она прочла последнюю молитву, святитель сам твердым голосом произнес: «Аминь», — и тихо почил.
Мощи и почитание
| Василий Кинешемский |
18 октября 1985 года обретены были честные останки святителя и перевезены в Москву.
В июле 1993 года мощи епископа Василия были перенесены во Введенский монастырь города Иванова. В августе того же года патриарх Московский и всея Руси Алексий II благословил местное почитание святого. 13 августа во Введенском монастыре был отслужен первый молебен святителю Василию Кинешемскому.
Причислен к лику новомучеников и исповедников Российских на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года.
11 июня 2012 года в Иваново прибыл секретарь Синодальной комиссии Московского Патриархата по канонизации святых игумен Дамаскин (Орловский) c распоряжением за подписью патриарха Московского и всея Руси Кирилла о том, что он, игумен Дамаскин должен принять из Введенского монастыря города Иваново мощи святителя Василия Кинешемского и передать монастырю мощи священномученика Владимира Введенского. По просьбе сестер монастыря данное распоряжение было продублировано указом епископа Иваново-Вознесенского и Вичугского Иосифа. Игумен Дамаскин принял в Введенском монастыре мощи святителя Василия и передал этой обители мощи священномученика Владимира. При этом представители Ивановской митрополии не присутствовали. Затем игумен Дамаскин с мощами святителя Василия покинул пределы Ивановской области с тем, чтобы доставить святыню в то место, которое будет для нее определено патриархом Московским и всея Руси Кириллом [3], место пребывания мощей не оглашалось.
С 2013 года память сщисп. Василия 31 июля/13 августа и 5/18 октября отсутствует в календаре Русской Православной Церкви Издательства Московской Патриархии. Его имени не оказалось в составе Собора святых Ивановской митрополии, утвержденного 7 мая 2015 года патриархом Кириллом [4], и в официальном списке Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской [5], официального разъяснения о причинах исключения его имени не последовало. По некоторым сведениям, это связано с открытием документов, свидетельствующих о поведении лиц на допросах и их показаниях.
4 апреля 2014 года в Кинешме был открыт музей святителя Василия Кинешемского.
Молитвословия
Из бденной службы, составленной (судя по краегранесию канона) в Макариево-Решемском монастыре, машинопись из Введенского женского монастыря г. Иваново [6]
Тропарь, глас 5
Но́вый испове́дниче Це́ркве Ру́сския,/ Апо́стольских трудо́в подража́телю,/ ве́ры пра́выя те́плый пропове́дниче,/ Писа́ний вдохнове́нный изъясни́телю,/ изгна́ния, темни́цы и ско́рби от безбо́жных претерпе́в,/ ца́рское свяще́ние, о́тче на́ш Васи́лие,/ и ны́не предстоя́ Святе́й Тро́ице,/ моли́ся за оте́чество твое́ и лю́ди,// чту́щия досто́йно святу́ю па́мять твою́.
Ин тропарь, глас 4
Дне́сь коле́на разсла́блена укрепля́ются,/ изнемо́гшия ру́це на моли́тву простира́ются,/ очеса́ умиле́нием ороша́ются,/ слу́хи же псалмы́ и пе́сньми оглаша́ются,/ се́ бо к на́м во сла́ве прихо́дит Христо́в свиде́тель ве́рный,/ Васи́лий Ца́рственный и Всеблаже́нный,/ лжи́ и зло́бы победи́тель,/ Златоу́стов подража́тель и ве́ры ревни́тель,/ те́мже о́браз подае́т ве́рным спасе́ния,// и мо́лится о и́же ве́рою и любо́вию чту́щих па́мять его́.
Кондак, глас 3
Му́жество твое́, святи́телю Христо́в Васи́лие, восхваля́ем,/ и чистоту́ ве́ры превозно́сим,/ и да́ру слове́с твои́х удивля́емся,/ я́ко от небе́с прия́л еси́ Боже́ственную благода́ть// наставля́ти и защища́ти ста́до Христо́во.
Сочинения
Из духовного наследия епископа Василия сохранились проповеди, в наибольшей полноте — «Беседы на Евангелие от Марка».
Публикации:
- «Славяно-русский Скитский Патерик. Опыт историко-библиографического исследования» (К., 1909, магистерская диссертация).
- Бой-скауты. Практическое воспитание в Англии по системе Р. Баден-Пауэлла. М., 1915. 232 с.
- Бой-скауты. Руководство самовоспитания молодежи по системе «скаутинг» сэра Роберта Баден-Пауэлла применительно к условиям русской жизни и природы / в переработке В. А. Попова, В. С. Преображенского. М., 1917. 383 с.
- Беседы на Евангелие от Марка. М., 1996, 2004. 623 с.
- Зерно любви. М., 2012
- Алфавит духовный. М., 2012.
епископ Василий Кинешемский (Преображенский)
В миру Вениамин Сергеевич Преображенский, родился в 1876 году в городе Кинешме Костромской губернии в семье священника Сергия и жены его Павлы и своим христианским воспитанием целиком был обязан родителям. Очищение ума и сердца Таинствами и молитвой — в этом были смысл и цель земной жизни супругов. И потому родители старались оградить детей от влияния мира, зная, как трудно вырвать из сердца тернии грехов и страстей, если те уже проросли.
Все устроение жизни, окружавшей мальчика с детства, было подобно монашескому. Ни новостей, ни сплетен, ни праздных разговоров не проникало за высокую изгородь их дома, покидать который детям воспрещалось. И было для ребенка отрадой посещение их дома нищей братией и странниками. В самый день его крещения, когда Вениамина принесли из храма домой, к ним пришла странница-старушка, которая, глянув на мальчика, сказала: «Это будет великий человек». Были и иные предзнаменования его незаурядного будущего.
После окончания гимназии Вениамин поступил в Киевскую духовную академию, которую окончил в 1901 году со степенью кандидата богословия, и был определен преподавателем в Воронежскую духовную семинарию. От юности интересуясь христианским подвигом, он пишет диссертацию под названием «О скитском патерике», за которую ему была присуждена степень магистра богословия. В Воронеже Вениамин пробыл до 1910 года.
Зная в совершенстве как древние, так и новые европейские языки, Вениамин для более углубленного изучения европейской культуры уехал в Англию и 1910–1911 годы прожил в Лондоне. После возвращения в Россию он поступил преподавателем иностранных языков и всеобщей истории в Миргородскую мужскую гимназию. В 1914 году Вениамин переехал в Москву и устроился преподавателем латинского языка в Петровской гимназии. Преподавание настолько его увлекло, что он окончил педагогический институт, приготовившись окончательно к профессии педагога. Но Господь распорядился иначе.
Однажды, приехав в гости к родителям в Кинешму, Вениамин уговорился с друзьями покататься на лодке по Волге. Уже далеко от берега лодка внезапно перевернулась. Вениамин взмолился, прося Господа сохранить ему жизнь, обещая посвятить себя служению Православной Церкви. В этот момент он увидел толстую длинную доску и, ухватившись за нее, выплыл.
Вскоре после этого случая Вениамин переехал на родину, в Кинешму, и в октябре 1917 года поступил псаломщиком в Вознесенскую церковь, где служил его престарелый отец. Памятуя данный Богу обет, он стал проповедовать в храмах Кинешмы и ее окрестностей. Сознавая, что без точного и глубокого понимания Священного Писания невежественный человек легко может стать добычей обманщиков и лжеучителей, Вениамин приступил к созданию православных кружков, где изучению Священного Писания придавалось большое значение.
16 июля 1920 года Вениамин был рукоположен в сан священника в городе Костроме митрополитом Серафимом (Мещеряковым). Вскоре после этого скончался его отец, протоиерей Сергий, и отец Вениамин принял постриг с именем Василий — в память Василия Великого; 19 сентябри 1921 года он был хиротонисан во епископа Кинешемского, викария Костромской епархии. Рукоположенный во епископа, он усилил подвижнические труды. Отказавшись от какой бы то ни было собственности, он поселился на окраине города в маленькой баньке, стоявшей на огороде у вдовы-солдатки Анны Александровны Родиной. Никакого имущества или обстановки у владыки не было, спал он на голом полу, положив под голову полено. Подвиг свой он от посторонних скрывал, принимая приходящих в канцелярии, устроенной в доме рядом с Вознесенской церковью. Далеко находилась банька от храма. Каждое утро, еще до рассвета, владыка шел пешком через весь город в храм и возвращался домой поздно ночью. Не один раз грабители останавливали его на улице, и он с кротостью и любовью отдавал им все, что имел; вскоре они стали его узнавать и не тревожили.
Помимо ежедневных церковных служб, во время которых он обязательно проповедовал, епископ Василий исповедовал, обходил дома всех нуждавшихся в его помощи со словом утешения, посещал монастыри и основанные им кружки, разбросанные по епархии.
В дни больших праздников владыка служил в соборе, а каждый четверг — всенощные в Вознесенской церкви. Народ любил эти всенощные, посвященные воспоминаниям страстей Господних, и собирался на них во множестве. Особенно много было рабочих, некоторые из них жили в окрестностях города, они отстаивали долгую службу и только поздно ночью добирались домой, а утром снова шли на работу, но так велика была благодать церковной молитвы, что люди не чувствовали усталости. Он сам читал акафист страстям Господним, и в храме стояла такая тишина, точно в нем не было ни одного человека, и в самом дальнем конце его слышно было каждое слово.
Проповеди епископа Василия привлекали в храм все больше людей. Некоторые совершенно меняли образ жизни; иные, следуя его примеру, раздавали имущество нищим, посвящая жизнь служению Господу и ближним. Свет веры достигал и неверующих. Как бы ни относился иной человек к христианской вере и к Православной Церкви, почти всякий чувствовал, что слово, произнесенное епископом, отвечает внутренним запросам души, возвращает ей жизнь, а жизни — озаряющий смысл.
Миссионерская деятельность епископа вызывала у властей большое беспокойство. Но повода для ареста епископа Василия не находилось. И тогда власти стали посылать в храм людей, поручая им во время проповеди епископа задавать искусительные вопросы, чтобы привести его в замешательство. Владыка провидел, что такие люди есть в храме, и заранее давал ответы на многие их вопросы. Обличаемые совестью, понимая всю невыгодность своего положения, они покидали храм, ничего не спросив.
Как истинный пастырь владыка Василий оберегал свою паству от всякого рода зла и заблуждений. Если узнавал, что кто-то из его духовных детей мыслит неправо, то спешил этого человека посетить.
Летом 1922 года возникло еретическое церковное течение — обновленчество. Повсюду в стране обновленцы захватывали храмы, изгоняли православных священников и архиереев, которых советские власти предавали на заключение и смерть. В тех приходах, где храм был захвачен обновленцами, владыка благословил священников не покидать своей паствы, а литургию совершать на площадях сел. Пример такого служения он подавал сам, и на эти службы сходились сотни и тысячи людей.
Вскоре после хиротонии владыка Василий познакомился со своим будущим келейником Александром Павловичем Чумаковым, разделившим с ним трудности изгнания и тюремного заключения.
В 1922 году в Нижнем Поволжье разразился голод, от которого ежедневно умирали тысячи людей. Власти распорядились подбирать оставшихся без родителей детей и отправляли их по разным городам в детдома. Незадолго перед наступлением Пасхи привезли таких детей в Кинешму. Узнав об этом, епископ Василий после богослужения обратился к народу с проповедью, призывая помочь голодающим: — Вскоре наступят праздничные дни пасхального торжества. Когда вы придете от праздничной службы и сядете за стол, то вспомните тогда о голодающих детях…
Многие после этой проповеди взяли детей в свои семьи.
Меньше двух лет прослужил владыка Василий на кафедре, и 10 мая 1923 года был арестован и сослан в Зырянский край, в поселок Усть-Кулом, на два года.
Вскоре сюда приехал келейник владыки Василия, Александр Павлович, добровольно разделив с ним тяготы ссылки.
В мае 1925 года ссылка закончилась, и владыка Василий возвратился в Кинешму. О своем возвращении он известил духовных детей, и они стали, собираясь небольшими группами, приходить к нему в Вознесенскую церковь; здесь после вечерней службы он исповедовал. Долго, до поздней ночи длилась исповедь, много накопилось неразрешенных вопросов. Владыка не торопил исповедников, давая место действию Бога и Его благодати.
На Рождество 1926 года власти, обеспокоенные ростом и укреплением Церкви, потребовали, чтобы епископ покинул город. Александр Павлович предложил уехать на его родину, в деревню Анаполь, чтобы там переждать тяжелое время. Владыка согласился.
За две недели Александр Павлович поставил небольшой дом. В доме был установлен престол и совершались ежедневные уставные богослужения. Служил владыка с Александром Павловичем вдвоем, никто из посторонних на их службах не присутствовал, так как рядом был православный храм, где служил близкий владыке священник, у которого Александр Павлович был когда-то псаломщиком.
Так, почти в полном уединении, епископ прожил около полугода, а затем поехал в Саров — в последний раз помолиться у мощей преподобного Серафима; был в Дивееве, оттуда поехал в Нижний Новгород, где вместе с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским) и епископом Александром (Щукиным) участвовал в хиротонии иеромонаха Николая (Голубева) во епископа Ветлужского. Митрополит Сергий сообщил владыке Василию о переводе епископа Вязниковского Корнилия (Соболева) на Екатеринбургскую кафедру и что вязниковцы просят его к себе. «Впрочем, — добавил он, — вы будете считаться Кинешемским, Вязниковская кафедра будет для вас временной». В Вязниках епископ продолжил дело, начатое еще в Анаполе. Давно ему хотелось беседы, которые он вел в храме и в кружках, собрать в одну книгу. Рукопись книги он передал доверенным людям в Кинешме, и они переписали ее от руки. В начале 1927 года епископ Афанасий (Сахаров) послал к владыке в Вязники своего келейника иеромонаха Дамаскина (Жабинского) с запиской — не примет ли владыка Василий во временное управление Владимирскую епархию ввиду того, что он, епископ Афанасий, арестован и не может продолжать служение.
Заместитель Патриаршего Местоблюстителя Митрополит Сергий (Страгородский) был арестован, и в управление Православной Церковью вступил архиепископ Серафим (Самойлович). Епископ Василий обратился к нему за разрешением этого вопроса, но владыка Серафим во Владимир послал епископа Дамиана (Воскресенского), а владыку назначил на Ивановскую кафедру. Но назначением воспользоваться не пришлось. К этому времени проповеди владыки, его духовная стойкость стали привлекать в храм множество народа и власти выслали владыку в Кинешму. Здесь он прослужил несколько месяцев, когда власти потребовали, чтобы он уехал.
В июне 1927 года владыка Василий приехал в Кострому, где прожил около года. Главной заботой были духовные дети, о каждом он хотел знать все и не упускал случая наставить и духовно поддержать каждого из них. Переписка с ними занимала много времени, и ее нельзя было доверить почте. Епископ отдавал письма своему иподиакону Василию Смирнову, тот отвозил их Екатерине Книшек, и она уже разносила их по адресатам, в свою очередь собирая письма к владыке.
В 1928 году епископ поехал в Ярославль переговорить с митрополитом Агафангелом по вопросам церковной жизни. Он встретился с ним в храме, куда тот приехал помолиться. Митрополит предложил епископу Василию остаться в Ярославле викарным архиереем. Владыка отказался.
В августе этого года епископ вернулся в Кинешму и через месяц был арестован.
Около полугода епископ Василий пробыл в ивановской тюрьме и был приговорен к трем годам ссылки.
В ссылку владыка ехал тюремным этапом. Он поселился в маленькой таежной деревушке Малоречка в двадцати пяти километрах от районного города Таборово Екатеринбургской области. Александр Павлович и здесь разделил с ним трудности ссылки. Вдвоем они поставили в домике престол, епископ освятил его и ежедневно совершал богослужение.
Молитва, тяжелая работа в лесу — жизнь была подобна скитской с самым суровым уставом. Александр Павлович подрабатывал тем, что ловил рыбу и делал деревянные корытца. Разговаривали они друг с другом мало и редко. Иногда наступал час отдыха, и они уходили в лес. Плещутся в темноте воды речки. Горит костер, освещая сосредоточенное лицо владыки, душа его погружена в молитву. Плотно окружает их лесной мрак, хочется Александру Павловичу поговорить, но, глянув на владыку, не решается его потревожить.
В уединении, в молитве и работе прошли три года, и уже кончался четвертый. Мысль епископа склонялась к тому, чтобы остаться здесь навсегда.
Но оказалось, что и ссылку вольно выбрать нельзя. Только он собрался просить у местных властей разрешения остаться, как они сами начали требовать, чтобы он уехал.
Епископ Васиилй задумался. Куда же, куда ехать? Какое место выбрать себе местом изгнания? Разоренный Саров…
Дивеево… Оптина пустынь. Об Оптиной, о своем пребывании в ней Александр Павлович часто рассказывал епископу Василию, и тот любил слушать об этой любимой русским народом обители. Любил слушать о послушаниях, на которых приходилось трудиться Александру Павловичу.
— А что, пекарь Фотий, которому ты помогал в Оптиной, откуда был родом?
— Из Орла.
— Ну вот и хорошо, поедем на родину Фотия.
В Орел епископ приехал в сентябре 1932 года. Сразу же к нему приехала из Кинешмы монахиня Виталия, привезла множество писем. На некоторые он писал ответы сам, на иные давал ответы устно, чтобы уже сами записали и передали. Недолго пробыла мать Виталия у епископа. Пока он писал письма, она отдохнула, и он велел ей не задерживаясь ехать обратно.
До декабря епископ жил один, потому что Александр Павлович задержался на Урале, ожидая, когда установится зимний путь, чтобы вывезти из таежной глуши вещи.
В селе Наволоки, где у епископа был кружок, храм захватили обновленцы, и православные — прежде всего духовные дети епископа — стали ходить в храм села Семигорье, где служил священник Павел Никанорович Березин. Он не был лично знаком с епископом Василием, но заочно был его большим почитателем и всегда поминал его за богослужением, даже тогда, когда после ареста была упразднена Кинешемская кафедра. Следователям на допросах он говорил: «Я считаю епископа Василия столпом Русской Православной Церкви и праведником». Отец Павел был хорошим проповедником, и храм его во время богослужений всегда был полон. Осведомители подробно донесли властям о церковной жизни в Семигорье. В декабре 1932 года ГПУ арестовало отца Павла и диакона Василия Магера, многих стали вызывать на допросы. В марте 1933 года епископ получил известие, что в Кинешме допрашивают его духовных детей, некоторых уже арестовали, следователи спрашивают о владыке.
31 марта владыка Василий и Александр Павлович вызваны в орловское ПТУ, арестованы и отправлены этапом в кинешемскую тюрьму.
Владыку обвинили в том, что он, «являясь противником советской власти, ориентируясь на реставрацию государственной власти, в 1918 году создал сеть контрреволюционных кружков — филиал ИПЦ (Истинная Православная Церковь), ставивший своей задачей через религиозное антисоветское воспитание религиозных масс свержение существующего строя… Организовал и воспитывал кадры тайного моления монашества… Добился в ряде сельсоветов Кинешемского района упадка роста коллективизации, массовых волнений и ухода старых работниц с производства».
В июле 1933 года епископ Василий был приговорен к пяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Вместе с ним приговорили одиннадцать человек, в частности священника Павла Березина, Александра Чумакова и монахиню Виталию — к пяти годам, Марию Андреевну Дмитрову и ее сестру Елизавету — к трем годам лагерей.
Заключение владыка отбывал неподалеку от Рыбинска на строительстве канала.
В январе 1938 года епископа освободили из Рыбинского лагеря. Он поселился в Рыбинске, у хозяйки, которая предоставила ему отдельную комнату. В лагере владыка познакомился со священником села Архангельского Угличского района отцом Сергием Ярославским, который после освобождения стал служить в Угличе, и владыка часто посещал его. В один из своих приездов в Углич епископ познакомился с регентом храма села Котово Ираидой Осиповной Тиховой, и она пригласила его жить к себе в Котово.
Переехав в село Котово, владыка договорился с местным священником Константином Соколовым в будние дни служить вместе всенощную и литургию в присутствии только самых близких людей; позже на огороде хозяйки дома, в баньке, устроили небольшой храм.
5 ноября 1943 года ярославским НКГБ епископ Василий был арестован и 7 ноября заключен в ярославскую внутреннюю тюрьму. Конфискованного имущества у владыки оказалось немного: один ветхий подрясник, деревянный крестик, иконка, детская игрушка, кожаный ремень и расческа. При приеме в тюрьму врач поставил диагноз: миокардит и рекомендовал легкую работу. Владыке было шестьдесят восемь лет.
Допросы начались на следующий же день. И в тот же день ночью. И на следующий день. И на следующий день. И снова ночью. Следователей было двое, и они менялись. Иногда их сменял третий следователь. Епископа допрашивали, не давая ему спать по многу суток.
Следственный конвейер, когда многосуточно не давали спать, пытка голодом на фоне немощей и болезней старости сломили волю к сопротивлению следственным домыслам. И когда следователь в очередной раз принес загодя отпечатанный на машинке протокол допроса, владыка его подписал; он решил говорить хоть как-то, объяснять хоть что-то. Долго рассказывал о своем религиозном пути. Как был до революции в Англии и с интересом там наблюдал за христианским студенческим движением, как вернулся в Россию и здесь сам стал участником московского студенческого кружка. Как впоследствии сам создал «евангельские кружки» и что к октябрьскому перевороту отнесся совершенно отрицательно. Некоторое время думал, что в результате закона об отделении Церкви от государства она обретет свободу от государственного насилия, но скоро государство открыло жесточайшее гонение на Церковь, и тогда он уехал в Кинешму к отцу.
Следователь записывал по-своему: «Объединив вокруг себя недовольных советской властью лиц из числа сторонников нелегальной церкви, проживающих в городах и районах Ивановской и Ярославской областей, создавал антисоветскую организацию и руководил ею до момента своего ареста, вынашивая в себе надежду на неизбежность изменения у нас в стране политического строя…»
В январе 1944 года из НКГБ СССР телеграфировали в Ярославль, чтобы епископа Василия переслали этапом в Москву во внутреннюю тюрьму.
Измученный двухмесячным пребыванием в ярославской тюрьме и допросами, едва живым был доставлен в Москву. При приеме во внутреннюю тюрьму НКГБ 26 января врач поставил диагноз: миокардит, артериосклероз, истощение и выписал направление в больницу.
В конце января владыку отправили в больницу Бутырской тюрьмы. Но пробыл он здесь недолго. Через две недели его перевели во внутреннюю тюрьму НКГБ для допросов. Допрашивал владыку майор госбезопасности Полянский.
Епископа Василия включили в одно «дело» с епископом Афанасием (Сахаровым), которого также доставили в Москву.
13 июля епископа перевели в Бутырскую тюрьму и здесь объявили приговор: пять лет ссылки, после чего у владыки случился тяжелый сердечный приступ.
Общим этапом он был отправлен в тюрьму города Красноярска, где ему объявили, что до места ссылки в село Бирилюссы он должен следовать сам. Кроме подрясника, иконки, креста у владыки не было ничего; он нашел крохотный клочок бумаги и написал заявление в красноярский НКГБ, чтобы из денег, отобранных при аресте, ему выдали хотя бы сто рублей на первоначальное обзаведение.
Глухое сибирское село, заброшенное среди речек и бескрайних лесов. Нравы молодежи развращены безбожием и ужесточены войной. От происходящей кругом жестокости даже малые дети дичали. Долго епископ не мог найти себе квартиру и, наконец, поселился в доме вдовы, имевшей трех малолетних детей. Когда владыка молился, они скатывали из конского навоза шарики и бросали ими в архиерея со словами: «На, дедушка, покушай».
Вскоре Господь даровал ему некоторое облегчение: верующие женщины нашли ему другую квартиру. Хозяйка была одинока, и у нее в это время жила ссыльная монахиня.
Подвижнические труды, годы заключения и ссылок подорвали здоровье епископа Василия, он начал сильно болеть, в Бирилюссах с ним случился частичный паралич, теперь ему стало трудно ходить и требовался уход.
13 августа 1945 года епископ почувствовал приближение смерти и позвал жившую у хозяйки монахиню. Он попросил ее прочесть канон на исход души. Монахиня начала неспешное чтение, владыка молился. Когда она прочла последнюю молитву, сам твердым голосом произнес: «Аминь», — и тихо почил.
Из духовного наследия епископа Василия сохранились проповеди, но в наибольшей полноте — «Беседы на Евангелие от Марка», в которых явственно слышится голос великого проповедника, обратившего сердца многих людей ко Христу.
