В 1760 году начинается строительство каменного Крестовоздвиженского храма в Алтуфьево. Строили храм почти четыре года, а финансировал проект некий поручик Иван Иванович Вельяминов, прикупивший местечко Алтуфьево в 1759 году у правнука Федора Акинфова — Юрия Николаевича.
Благословение на начало строительства Крестовоздвиженского храма Вельяминов получил у самого митрополита Московского и Калужского Тимофея. Некоторые краеведы утверждают, что митрополит самолично и освятил храм в честь Воздвижения Креста Господня в Алтуфьево во время церемонии 30 октября 1763 года.
Но что было здесь до этих событий? Точного ответа нет. По одной из версий, прежде чем построить новую церковь, Иван Вельяминов приказал разобрать старую, построенную Акинфовыми и простоявшую около ста лет — с 70-х годов XVII столетия, в 1687 году его освятили во имя святой Софии и дочерей ее Веры, Надежды и Любови. По другой версии, старая церковь просто сгорела во время пожара.
Новый храм в Алтуфьево, построенный поручиком Вельяминовым в 1763 году, освятили в честь Воздвижения Креста Господня. Кто начертал для Вельяминова проект храма, кто клал стены и расписывал стены, история умалчивает. Однако искусствоведы назвали архитектурный стиль, который применили строители, так: «иже под колоколы».
Храм Воздвижения Креста Господня сегодня
Каноническое название храма – «Во имя Господа нашего Иисуса Христа, в память чудесного Воздвижения Честного Животворящего Креста Его». В обиходе называемая «Воздвиженская» церковь оказались сегодня в черте города между Алтуфьевским шоссе и МКАД, на территории парка площадью 10,3 гектара, рядом с бывшей дворянской усадьбой и водной гладью небольшого водоема.
Для жителей 2-х микрорайонов — Алтуфьево и Лианозово, такое соседство – подарок судьбы, для верующих, имеющих возможность удовлетворить свои духовные запросы, так и неверующие могут насладиться красотой парка, архитектурой усадебных построек и самого храма, выделяющегося из серого ландшафта городских многоэтажных коробок.
Храм Воздвижения Креста Господня в Алтуфьево сегодня не только центр отправления религиозных потребностей, но и важное культурное пространство для просвещения и отдыха многих верующих города.
История возведения храма
Самое первое документальное упоминание об усадьбе Алтуфьево приходится на 1585 г., период правления государя Феодора Иоанновича. В это время поселение принадлежало ключнику по фамилии Мякишев. Деревянную церковь, построенную на реке Самотышке в 1564 г., через 120 лет переделали в каменную.
Церковь Воздвижения Креста Господня в Алтуфьеве
Усадьба Алтуфьево безмятежно процветала, пока не наступили Смутные времена, до глубины потрясшие Отечество. К XVII столетию поселение пришло в упадок и совершенно опустело. Хозяевами стали называть братьев Акинфовых, род которых благоприятно повлиял на становление деревни.
- В 1687 г. их потомок, Никита Акинфов, спланировал возведение каменного собора. Божий дом воздвигли в короткие сроки, назвав его сначала Крестным, а через некоторое время Воздвиженским.
- В середине XVIII века семья Акинфовых решила продать усадьбу, очередным владельцем стал И. Вельяминов. Хозяин первым делом занялся постройкой новой церкви, потому что устаревшее здание стало абсолютно непригодным для проведения богослужений.
- Возведение собора Воздвижения продолжалось четыре года, он красовался внешней отделкой, выполненной в архитектурном стиле позднего барокко. Крестовоздвиженский Храм получил необходимую колокольню над западной частью, но здесь не было трапезной комнаты.
- В 1766 г. И. Вельяминов решился продать собственное имение, которое в последующие годы несколько раз сменило владельцев. Через два десятка лет село приобрел богатый помещик С. Куракин, происходивший из знатного древнего рода. Он принялся модернизировать не только усадьбу, но и Крестовоздвиженский собор, форму которого в некоторых частях изменили. Наконец, храм обзавелся собственной трапезной, а над сводом здания воздвигли новую колокольню, настелили гладкий и ровный пол.
На заметку! Во время наступления французской армии на Москву в 1812 г. селение Алтуфьево было полностью разграблено. Церковь Воздвижения потеряла свое имущество: неприятели украли ризницы, свечи, некоторые иконы и финансовые запасы братии.
Архитектор, внешняя отделка, архитектурный ансамбль
Храм Воздвижения Креста Господня в Алтуфьеве, построенный в 1763 году, не дожил до настоящего времени в своем первоначальном виде. То, что осталось от того времени, в архитектурном плане, является поздним барокко. Объемно представлен четверик с округлыми углами и ризалитами, один ризалит выделен под алтарь, остальные для входов.
В этом проявилась оригинальность, не наблюдаемая у других храмов. Наружные стены украшены выступами, углублениями и обрамлениями окон своеобразно выгнутыми, ложными окнами. К концу 80-х количество прихожан стало расти, и к основному зданию пристроили трапезную, но эта мера не изменила ситуацию, вместить всех верующих церковь не могла.
В «лихие» 90-е была произведена масштабная реконструкция храма, по проекту архитектора Надеждина Николая Владимировича. Первоначально у церкви был круглый объем с диаметром 12 м и верхним ярусом в виде восьмигранника и колокольней.
После реконструкции, храм лишился старой колокольни, а на ее месте оборудован многогранник с застекленными окнами, после чего сооружение утратило историческую ценность. Площадь стала в два раза больше, но не получилось пропорциональности. Раньше храм считался подколокольным, теперь он перестал быть таковым, бывшая звонница была уничтожена.
Ригели, к которым были подвешены колокола, сняли. Произвели остекление проемов, а потолок бывшей звонницы был расписан, и рядом поставили новую трехъярусную колокольню.
Появились новые пределы, алтарь переоборудовали, он стал больше и вместительнее. Все пристройки сделаны под основное старое здание. Части декора покрасили в красный цвет. Такой прием, как элемент декора, создан специально – умышленное искажение.
Дополнительно выстроенные две часовни на территории храма, усилили архитектурный ансамбль. Одна над родником – в честь преподобного Макария Желтоводского, другая в честь Святого Уара, в ней отпевают усопших, здесь же лавка церковная.
Современное состояние
Крестовоздвиженская церковь построена в стиле, который имеет название «под звоном». Этот архитектурный тип был широко распространен в русском зодчестве начала XVI столетия. Такие оригинальные сооружения воздвигались только на территории Древней Руси, в западных странах не существует подобных аналогов. В большинстве своем проекты «под звоном» предстают в качестве небольших столпообразных церквей, но дают большой простор для фантазии зодчего.
- Восьмигранный ярус звона располагается прямо над помещением собора. Основной объем круглой формы имеет диаметр 12 метров. К световому барабану храма пристроены три апсиды. Окна второго яруса создавались в стиле московского барокко.
Центральный иконостас Крестовоздвиженского храма в Алтуфьево - Центральный престол церкви освятили во славу Воздвижения Креста, левый — в честь святителя Макария Желтоводского, правый — преподобного Ионы, бывшего настоятелем собора. В Крестовоздвиженском соборе находятся чрезвычайно чтимые православной традицией иконы: список Казанской Богородицы, образ Сергия Радонежского и Матроны Московской.
История строительства
Село Алтуфьево – место, где находится храм, принадлежало когда-то братьям Акинфовым. Один из потомков возвел в селе храм из камня в 1687 году. Уже в начале нового века при пожаре церковь получила повреждения, после у нее появилось новое имя – Софийская. Акинфов вскоре село продал, новый владелец Иван Вельяминов отстроил храм заново.
Дата окончания строительства 1763 год – считается теперь основанием храма, так как к нему вернулось прежнее название Крестовоздвиженская.
Но через 3 года Вельяминов продал имение. Алтуфьево вместе с храмом побывало в собственности у многих именитых владельцев, в числе их граф Апраксин, графиня Брюс и князь Куракин. После революции Храм не исчез, а продолжал работать, исполняя свой долг перед верующими.
Оказавшись в 1960 году в черте города, окруженный двумя микрорайонами Алтуфьево и Лианозово, сам храм, усадьба, пруд, сад и все пристройки приобрели статус памятника, и попали под охрану Государства.
В 1986 году построили пристройку к Храму, пытаясь расширить его возможности. Указом Святейшего Патриарха Алексия II в 1991 году, архимандрит Иона назначен настоятелем храма, теперь он в сане Митрополита Астраханского. Архимандрит Иона с благословения Святейшего Патриарха инициировал реконструкцию церкви и превращения ее в обширный красивый храм.
Полностью реконструированный храм осветил Патриарх Алексий II 27 сентября 1999 года и отслужил молебен с митрополитом Ионой и архиепископом Арсением.
Не пропустите самую популярную статью рубрики: Оптина пустынь монастырь — как доехать из Москвы, адрес, где находится, история и интересные факты.
Внутреннее убранство
Церковь Крестовоздвижения из тех храмов, где реставраторы вложили немало усилий в роспись стен, потолков, устройство мозаичных панно и лепнины. Под руководством архитектора Надеждина Н.В., художники реставраторы Костылев Д.П., Горяная Ю.В., Мясоедовы В.П. и А.В., расписали и украсили почти все уголки храма.
Храм Воздвижения Креста Господня в Алтуфьево — вид изнутри.
Произведена роспись в алтаре храма и его сводах:
- Образ Богородицы на восточной стене храма, здесь же образ Иоанна Крестителя.
- Свод южной стены украшает композиция «Преображение Господне».
- Образы святителей московских и образы евангелистов вписаны в медальоны лепестков храма.
В общей сложности более 35 библейских сюжетов и образов Святых использованы в росписи стен и потолков, выполнены они в светлых радостных тонах, делая внутренние помещения легкими и воздушными. Церковная утварь стилизована под XIX век.
Множество иконописных образов, работ старых мастеров обрамлены в красивые и дорогие оклады. Четырехрядный иконостас, покрытый красным лаком и отделанный золотом, не имеет пустых мест, все заполнено образами. Признана высокая художественность отделки и мастерство создания мозаичных панно, однако считается, что они не вписываются в общий стиль внутреннего интерьера.
Крестовоздвиженский храм внутри
После реконструкции 1991-1995 годов в Крестовоздвиженском храме стало гораздо просторнее и светлее. В куполе «старой» церкви пробили отверстие, соединившее световой барабан с основным объемом, своды расписали сценами на евангельские темы.
В ходе реконструкции был заменен и иконостас. Нынешний иконостас четырехрядный, с позолоченными колоннами, украшенный резьбой. От солеи его отделяет очень красивая резная металлическая решетка.
В той же стилистике сделаны иконостасы в трапезной, а также в крестильном храме и часовне Мученика Уара.
В проходе, ведущем из трапезной в предалтарное пространство, стены и полукруглая арка покрыты мозаичными фресками.
В новой просторной трапезной были устроены приделы Преподобного Макария Желтоводского и Унженского (слева) и Святителя Ионы, митрополита Московского Чудотворца (справа). Имеется также приставной престол Святого мученика Трифона, освященный в 1980 году для того, чтобы по праздникам и воскресеньям можно было служить две литургии.
В приделе Святителя Ионы находятся ковчег с частицами его мощей, а также мощи свт. Митрофания Воронежского, прп. Макария Желтоводского и Унженского Чудотворца, свт. Феофана Затворника и Киево-Печерских святых.
В приделе Преподобного Макария находится главная святыня храма — икона преподобного с частицей его мощей.
Святыни и мощи храма
Богатство Храма Воздвижения не ограничивается внешними достоинствами и красотой внутреннего оформления, главная ценность – намоленные святыни и мощи святых и преподобных.
Среди них:
- Образ Казанской Божьей матери;
- Образ Богородицы «Всецарица»;
- Образ Патриарха Тихона с частичкой гроба;
- Образ Макария Желтоводского с частью его мощей;
- Образ Сергия Радонежского с частью его мощей;
- Образ Паисия Святогорца от обители Иоанна Богослова вместе с частичкой земли его захоронения;
- Образ Матроны Московской с частичкой гроба;
- Образ епископа Римского Фавия с частью мощей.
Присутствуют святыни образов и мощевик с частицами мощей митрополита Московского Ионы, Святителя Феофана, Макария Желтоводского и еще 32 Киево-Печерских святых и преподобных.
После революции
Жестокие годы революции пощадили Крестовоздвиженский храм, он был закрыт лишь начале Великой Отечественной войны, но в 1943 году службы возобновились.
В 1986 году в связи с увеличением числа прихожан к основному объему была сделана пристройка, выполняющая роль трапезной. Но и она не смогла вместить всех верующих, особенно по большим праздникам. Поэтому в 1993 году началось строительство новой трапезной и колокольни (старую колокольню переделали в световой барабан, пробив свод четверика). Площадь храма увеличилась вдвое, появились два новых придела — Преподобного Макария Желтоводского и Унженского и Святителя Ионы, митрополита Московского. Кроме того, восточная апсида, в которой сейчас находится центральный алтарь, также была увеличена.
В 1990-м году рядом выстроили крестильный храм.
В настоящее время архитектурный ансамбль Крестовоздвиженского храма состоит из трехъярусной колокольни, увенчанной высоким шпилем, просторной трапезной, основного объема со световым барабаном и миниатюрной главкой. Апсида квадратная в плане, со скругленными углами, на ее восьмигранном куполе находится миниатюрная главка на глухом барабане. Фасады апсиды и трапезной украшают мозаичные панно с изображением икон.
На территории храма находятся две часовни — Святого Мученика Уара, где происходит отпевание усопших, и церковная лавка. Кроме того, возведена часовня и над источником преподобного Макария Желтоводского, бьющего недалеко от храма. В 1998 году на первом этаже дома причта был освящен в честь святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии крестильный храм.
Духовенство, наставники
Храм Воздвижения Креста Господня в Алтуфьево славен своими духовными наставниками и священнослужителями. Почетное место среди них занимает Митрополит Астраханский Иона, много лет отдавший служению, и его усилиями произведена масштабная реконструкция, изменившая церковный облик.
Сменяясь, служат в храме Протоиереи Кирилл Шевцов, Александр Смедюк и Николай Аникеев. Иереи – Савва Гаглоев и Александр Майстер. Игумен Павел Полуков и иеромонах Тихон Батурин, протодиаконы Александр Киреев и Андрей Тараканов.
Приход и хор храма
Приход церкви многочислен, активно участвует в церковной жизни и мероприятиях, которые он проводит вне своих стен. Обширны контакты прихожан с детскими, патриотическими, военными и ветеранскими организациями. Многое делается прихожанами для содержания в порядке огромной территории храма. Здесь чистые дорожки в парках в летний период, нет сугробов в зимний, на всех подходах к храму.
Большой популярностью пользуется церковный хор. Мелодичное пение храмовых певчих вызывает, даже у случайных посетителей, чувство духовного очищения и легкости, то, что верующие называют благодатью Божьей.
Социальная работа, повседневная жизнь
Не остается без внимания храма забота «о сирых и убогих», как заповедано Спасителем. В храме имеется группа «Милосердие», для людей из этой группы – правило: в день Светлого Христова Воскресения и в День Победы, посещать хоспис и поддерживать находящихся там больных. Привозятся подарки, сладости, фрукты.
Священники читают проповеди, и обязательно в таких случаях, церковный хор исполняет песнопения.
Под особой опекой храма находится детский приют «Алтуфьево». Для детей организуются праздники, приобщение к труду и поиску утешения в молитве. По особым дням для нуждающихся, в храме бесплатно раздают одежду. Оказывается помощь одиноким прихожанам, производятся выезды в Дом престарелых в подмосковном Можайске. Устраиваются благотворительные ярмарки.
Воскресная школа
Организованная при Воздвиженской церкви Воскресная школа, ежегодно набирает слушателей в 4 группы детского и подросткового возраста. Самым маленьким преподают Закон Божий, проводят занятия в творческих кружках. Детям постарше – Закон Божий, Церковнославянский язык, Церковное хоровое пение и репетиции будущих спектаклей.
Детям среднего возраста преподают Священное писание Ветхого и Нового Завета, Церковнославянский язык, хоровое пение и проведение спектаклей. Старшей группе добавлены занятия по Христианской нравственности.
В Воскресной школе дополнительно организованы разнообразные кружки, развивающие интерес к труду и творчеству, такие как вышивание, иконопись. Есть свои клубы – молодежный и военно-патриотический «Страж». Обучение проводится бесплатно.
Расписание служб, режим работы
Выходных дней в Храме не бывает, он всегда открыт для прихожан и паломников. Богослужения проводятся ежедневно. Божественная Литургия начинается утром в 8:40. Заказные молебны служатся ежедневно в 8:00. К вечеру в 17:00 начинается вечерня, следом за ней утреня. В дни христианских праздников и воскресные дни проводятся две Божественные Литургии, одна в 6:40, другая в 9:40.
В часы, когда службы нет, в храме всегда присутствует священник и послушник – дежурный по храму, они всегда помогут вошедшему, ответят на любой вопрос. Храм открывается для прихожан в 8:00 и закрывается в 20:00. В воскресные и праздничные дни Храм открыт с 6:30.
Богослужения в Крестовоздвиженском храме
Богослужения в Крестовоздвиженском храме совершаются ежедневно.
- В 9:00 — Божественная литургия. После литургии служатся заказные молебны.
- В 17:00 — вечерня.
В воскресные и праздничные дни совершаются две Божественные литургии: ранняя — в 7:00, поздняя — в 10:00. Заказные молебны по воскресеньям служатся после окончания ранней литургии.
В течение дня храм открыт для посещения. Здесь всегда находятся дежурный священник и его помощницы из числа прихожан. Они всегда готовы ответить на все вопросы.
Информация для паломников
Паломникам, желающим посетить Храм, интересно будет узнать, что почетным настоятелем доныне является митрополит Астраханский и Камызянский Иона, в миру – Юрий Карпухин, с юности посвятивший себя служению Богу и Святой Церкви Христовой.
Недавно в 2016 году, отметив свое 75-летие, он полон сил и в Великие праздники посещает Храм. Для прихожан большая радость принимать участие во время проведения службы Владыкой Ионой.
Где находится, что в окрестностях, как добраться
Добраться до Храма просто, он находится у края Московской кольцевой автодороги на пересечении с Алтуфьевским шоссе. На другой стороне Алтуфьевского шоссе, находится закрытый пост ГАИ, называемый в народе «Антошинским», именно в этом месте снимался известный сериал «Глухарь».
Адрес Храма: г. Москва, Алтуфьевское шоссе, дом 147. Телефон Храма 8(499) 209-54-22, по нему всегда можно получить всю необходимую информацию. Городским транспортом можно доехать до Храма от станции метро Алтуфьево на троллейбусах – 80 или 73 или на автобусах — 685,644 и 836. Ехать две остановки.
Храм Воздвижения Креста Господня в Алтуфьево после реконструкции утратил историческую ценность в глазах историков, но несмотря на это, он приобрел более нужную в современной жизни культурную и религиозную ценность в глазах прихожан. Миссия такого места — нести людям веру, надежду на лучшую жизнь и любовь к ближнему.
Автор: Вячеслав Иванович (ormino)
Оформление статьи: Лозинский Олег
Храм над прудом
Храм Воздвижения Креста Господня в Алтуфьево. Фото: Ю. Дегтярев / MosDay.ru
Эта история произошла на самом деле, вот только имя героини по ее просьбе изменено.
Виктория живет в Москве уже 30 лет. Попала она сюда в конце 1980-х, и попала совершенно случайно. Если можно, конечно, так выразиться.
Вике было тогда немногим больше двадцати, она только что выучилась в Харькове на библиотекаря и отрабатывала положенные 3 года по распределению – долг государству за бесплатное образование. Распределили ее в маленькое село заведующей библиотекой, где она была и начальницей, и единственным работником. Ее тотчас же осадили местные парни, проявившие вдруг необычайный интерес к чтению, особенно в читальном зале библиотеки, то есть у стола, заваленного свежими газетами и журналами, прямо напротив конторки, за которой сидела Вика. Обыкновенное дело – новенькая всегда вызывает жгучее любопытство, несмотря даже на внешние данные. Но данные у новой библиотекарши были вполне себе ничего, и всплеск интереса все не спадал, а один тракторист-передовик и вовсе до такой степени усилил свои ухаживания, что Вика чуть не плакала.
– Прямо преследует, в буквальном смысле проходу не дает – после работы часами домой (на съемную квартиру к одинокой бабке Моте) не могу попасть. Держит под вязами у калитки, замуж уговаривает. Твердит одно: никуда ты от меня теперь не денешься, даже не надейся! Уже и мама его тайно приходила к тете Моте, чтобы ее поддержкой заручиться… Еще украдет, чего доброго, от такого всего можно ожидать, – жаловалась она подругам, приехав на время отпуска в родной городок.
– А нам на днях пришла разнарядка из Москвы, из Министерства обороны, набирают девушек-военнослужащих, – сказала Марина, медсестра из местного военкомата. – Хочешь поехать, послужить два года в армии, Москву посмотреть? В этом случае освобождают от отработки по распределению!
Вика в Москве никогда до этого не бывала и после недолгого колебания согласилась на заманчивое предложение. Пожить в Москве два года на полном довольствии, увидеть все достопримечательности, Третьяковскую галерею! Третьяковская галерея почему-то казалась ей самым большим столичным чудом.
Все свершилось до невероятности быстро, и уже недели через полторы (между прочим, в свой день рождения, и, как гораздо позже она узнала, в большой церковный праздник) Вика сидела в оплаченном по воинскому ведомству купейном вагоне скорого поезда и ехала в чудесную, таинственную Москву.
Московский вокзал показался ей грандиозным, нагромождения зданий на другом берегу Москвы-реки – сказочными замками. Вика с жадностью смотрела на людей вокруг – в ее ожиданиях они должны были оказаться какими-то особыми и даже одетыми совершенно необыкновенно, то есть совсем не такими, как во всех других местах обширной родины. Но люди не производили впечатления особенных, и Вика решила, что вокзал – это, пожалуй, еще не самая настоящая Москва.
Следуя подробным указаниям, полученным в военкомате, она успешно добралась до Поликлиники Генштаба, куда была командирована для прохождения службы. И вот тут уже – и старинный московский бульвар, и внушительные здания Штаба и Поликлиники, а особенно обилие военных высших чинов и несметное количество медиков в белоснежнейших халатах, с вдохновенным видом оракулов снующих по всем направлениям запутанных коридоров загадочной Поликлиники, – всё восхищало ее и чуть ли не повергало в благоговейный ужас и культурный шок.
– А вы знаете, кем будете работать? – спросила ее в своем кабинете главная медсестра Поликлиники, маленькая, ладненькая Нина Игнатовна, оказавшаяся впоследствии почти что ее землячкой.
Вика не знала, так как в военкомате ей почему-то этого не сообщили, туманно сославшись на то, что им это неизвестно, и что «не переживайте, всё скажут на месте». А Вика, в эйфории от того, что впереди такие невероятные перемены, даже как-то особо и не озаботилась этим вопросом.
Вика пережила настоящий стресс. Как – она, библиотекарь, будет мыть полы??
– Мы набираем девушек-военнослужащих для пополнения младшего медицинского персонала поликлиники, то есть санитарочек. Их обязанность – помогать медсестрам в течение всего рабочего дня, а также мыть полы в отделении. Если вы не готовы к такой работе, то сейчас вы еще можете отказаться и уехать, но когда примете воинскую присягу – сделать это уже будет невозможно… Поезжайте сейчас в общежитие, пообщайтесь с девочками, а завтра решите окончательно.
Вика пережила настоящий стресс. Как – она, библиотекарь, будет мыть полы?? В наше время, когда везде царит культ высшего образования, этим ведь могут заниматься только пожилые тетеньки! Но и бесславно возвращаться назад, так и не увидев Москву, тоже было немыслимо… Что же делать?? Может быть, все же потерпеть как-то эти два года, ведь вряд ли еще когда-нибудь в жизни представится подобная возможность…
Вике показали Поликлинику. Младшие медсестры – в изящных белых туфельках, в белоснежных крахмальных халатах и таких же крахмальных колпаках на голове – почти ничем не отличались от другого медицинского персонала. Уже когда Вика работала в стоматологическом отделении Поликлиники, однажды в коридоре к ней подошел старенький генерал-отставник и, развернув свою медицинскую книжку, уважительно спросил:
– Сестричка, объясните, пожалуйста, что это у меня здесь написано?
– Я не сестра… – сказала ему Вика.
– Ой, простите, доктор! – извиняющимся тоном воскликнул генерал…
А на втором году службы начальник отделения, полковник медицинской службы Дмитрий Анатольевич Б., раза два вызывал Вику в свой кабинет и советовал поступать в медучилище, где вечерами учились практически все девушки-санитарки. Но Вика, с детства терявшая сознание при виде крови на собственном пальце, совершенно не видела себя в этой профессии.
Общежитие Министерства обороны тоже оказалось выше всяких ожиданий, хотя и с чрезвычайно строгими правилами, вполне, конечно, оправданными воинской дисциплиной. Это был новенький 16-этажный дом на северо-восточной окраине Москвы, где для женщин-военнослужащих был отведен целый угловой подъезд. Уютные однокомнатные и трехкомнатные квартиры, в которых проживали по 2–3 девушки в комнате, были полностью укомплектованы всем необходимым – от самой разнообразной посуды и настольных ламп до бесплатной стирки постельных принадлежностей, которыми жильцы тоже были обеспечены. В общем, государство и армия постарались компенсировать непрестижную работу максимальным количеством бытовых удобств, а также полным пакетом льгот по общему воинскому контракту.
Одним словом, жизнь, как это бывает в юности, установилась довольно быстро, и всё пошло своим чередом. В первый же выходной Вика отправилась на поиски Третьяковской галереи. Выйдя из одноименной станции метро, она заметила на углу милиционера, стоящего у своей стеклянной будки-«стаканчика», и, подойдя, спросила:
– Скажите, пожалуйста, как мне пройти в Третьяковскую галерею?
Милиционер посмотрел на нее с высоты своего богатырского роста и сказал:
– Вы опоздали, девушка, она уже закрыта.
– Как закрыта? – удивилась Вика. – Ведь сейчас всего лишь середина дня, на обеденный перерыв закрыта, что ли?
– На реставрацию закрыта, – ответил страж порядка. – Приходите, девушка, года через два-три.
Но ни милиционер, ни тем более Вика и представить себе не могли, что вскоре настанут такие времена, когда отменятся всякие планы и поколеблются даже самые основы жизни, и что Третьяковская галерея откроется не через 3, и даже не через 5, а почти через 15 лет…
Ну, а пока Вика с азартом первооткрывателя ринулась познавать Москву. Почти на каждый выходной было запланировано посещение или знаменитого театра, или музея, или концерт, или экскурсия в историческое место, а то и просто прогулка по старинным московским улочкам и переулкам. Столица, не скупясь, открывала перед ней свои богатства. Но все же самые главные и самые таинственные свои сокровища Москва приберегла до времени – и открыла ей намного-намного позже…
Шел уже второй год службы, как вдруг Вике стало известно, что если перевестись в квартирно-эксплуатационное управление, то через несколько лет можно получить московскую прописку и комнату в коммунальной квартире… Работа там предлагалась совсем уже не романтичная – уборка служебных помещений, но можно было проживать в той же квартире общежития, да и рабочий день был намного короче, что тоже, в общем-то, заносилось в плюс.
Соблазн был велик, и Вика, не без душевного трепета решаясь на очередные перемены в своей судьбе, все же подала рапорт с просьбой о переводе. Сразу же записалась на курсы машинописи, рассчитывая сменить со временем род занятий, а также стала готовиться к экзаменам в Институт культуры, чтобы продолжить свое библиотечное образование.
Но тут с Викой случилась любовь. Она явилась в виде положительнейшего молодого человека весьма приятной интеллигентной внешности, с красным дипломом закончившего престижный столичный вуз и совершенно не имевшего никаких вредных привычек. Он отнесся к Вике с самым нежным и дружеским расположением, сразу же ввел ее в круг ближайших друзей и стал говорить родные слова. У них оказалось много общих увлечений – жизнь наполнилась событиями до краев… Вика решила, что это судьба, и доверила ему все своё самое ценное, девичье – всю себя, со всеми, так долго хранимыми, ожиданиями, мечтаниями и надеждами. Прошел год, второй, третий, их отношения становились все нежнее и дружественнее, однако Вику стала тяготить эта ровность, за которой все никак не просматривалось ничего более определенного. На ее робкие намеки молодой человек отвечал, что нужно еще немножко подождать, что он вот-вот окончательно «встанет на ноги», сможет снять квартиру, и тогда они сразу же поженятся. А сейчас он ведь живет в одной квартире с мамой и женатым братом и сам вынужден спать в проходной комнате… Гордость не позволяла Вике спросить, почему же по крайней мере он до сих пор не хочет познакомить ее со своей мамой, и даже не дает номер домашнего телефона, ограничиваясь только служебным. Она страшилась как-нибудь нечаянно получить подтверждение своей догадки, что он просто не хочет зря травмировать маму девушкой из общежития…
Прошло еще немного времени, и пробил тот недобрый час, когда что-то вдруг резко и окончательно погасло в ее душе, и даже пепел развеяло ветром, а сверху еще и дождичком полило. Молодой человек всполошился, стал «звонить во все колокола», привлекая всех ее подруг к процессу примирения. Однако на всякий случай «честно» предупреждал, что жениться сейчас он все же не сможет, нет пока для этого необходимой «базы», а вот со временем – «конечно же, несомненно – никто другой мне не нужен!» Но Вике не хотелось больше ничего. Вернее, не так – ей хотелось остаться одной, и чтобы никто-никто ее больше не тревожил.
А еще ей очень нужен был свой собственный «угол». Ведь если ничего не получилось даже с таким, во всех отношениях приятным, молодым человеком, то надо, наверное, оставить все надежды на семейный очаг и всерьез озаботиться банальной крышей над головой, своей личной, за которую никто и никогда не смог бы ее попрекнуть. Но с получением «угла» дело тоже не шло. Сначала пришли известия, что комнаты уже давать не будут, так как в Москве настало время массового расселения коммуналок, а чтобы получить отдельную квартиру, нужно отработать еще на несколько лет больше. А через несколько лет настали те самые, мрачные 1990-е годы…
А через несколько лет настали те самые, мрачные 1990-е годы…
Большинство людей, которые хорошо их помнят, почти не воспринимают слово «мрачные» как метафору – почти у каждого в воспоминаниях остался какой-то постоянный беспросветный мрак и вечная непогода. Солнце словно навсегда скрылось в тяжелых низких тучах, бесконечно шли холодные унылые дожди. Москва вдруг стала серой и неряшливой, с грязными улицами – люди бросали мусор прямо себе под ноги. На каждом углу, как ядовитые грибы, выросли ларьки с табаком и алкоголем, продававшимися любому желающему, абсолютно невзирая на возраст. Подходы к метро перегородили уродливые базары, где торговали всем вперемешку.
Армия оказалась в опале, кто-то явно подогревал в обществе ненависть к военным. Офицеры опасались показываться на улицах со знаками отличия – они приходили на службу в гражданской одежде, переодевались в своих кабинетах в форму, а уходя домой, опять надевали штатское. Бывали случаи, когда в общественном транспорте человека избивали просто за то, что на нем были погоны. По телевизору показывали, как по договору о разоружении, в присутствии довольных иностранных наблюдателей, режут на части новейшие ракетные комплексы, не имевшие мировых аналогов. Рядом стояли офицеры и плакали от бессилия…
В общежитии пошатнулась дисциплина, и дежурная воспитательница уже не приходила каждый вечер перед сном узнать, все ли на месте. А однажды по всему общежитию пронеслась ужасающая новость, что одну из девушек нашли убитой в номере гостиницы «Москва»… Приезжал следователь расспрашивать о личности убитой, вызывали и Вику, но она не смогла сообщить следствию ничего полезного, так как совсем не была знакома с несчастной…
Стали задерживать выплату денежного довольствия, и однажды не выплачивали его целых 6 месяцев подряд. Каким-то чудом неизменно выдавался лишь ежемесячный продуктовый «сухпаек» – несколько пакетов с крупами, несколько банок тушенки и рыбных консервов, чай, сахар. Но в условиях полного безденежья этого хватало в лучшем случае на неделю-полторы. Каждый выживал, как мог, а это было очень непростой задачей, ведь закон запрещал военнослужащим подрабатывать на стороне. «Вы, конечно, можете уволиться по собственному желанию: в связи с неординарной ситуацией это разрешается сделать до окончания контракта, – говорило начальство, – но подработки будут расценены как прямое нарушение воинской дисциплины, с соответствующими последствиями…». Соответствующие последствия – значило увольнение по статье. Некоторые офицеры, с негласного разрешения командиров, все же подрабатывали, чаще всего ночными охранниками в каких-нибудь дорогих клубах и магазинах – ведь надо же было как-то кормить семьи. Был случай, когда молодой офицер приехал в Москву из дальнего гарнизона и застрелился на Красной площади, потому что пришел в отчаяние от полной невозможности прокормить жену и детей…
По-настоящему голодные времена пришли и в общежитие. У кого были родственники в Подмосковье и ближних областях, время от времени привозили оттуда провизию и тем кормились, а остальные вынуждены были изыскивать разные хитроумные способы к элементарному выживанию. Вику выручали навыки рукоделия, которые до этого воспринимались ею большей частью как приятное хобби. Теперь же она не только шила и вязала себе практически всю одежду, что давало огромную экономию в средствах, но иногда делала это и для других, получая за это довольно существенное по тем временам вознаграждение. Обычно какая-нибудь из девушек приходила к ней с отрезом ткани и говорила:
– Вот, у меня здесь завалялось два метра габардина – сшей мне юбку, а остальное возьми себе!
Или:
– Слушай, тут у одной девушки с 14-го этажа есть настоящее шерстяное двухцветное одеяло. Она предлагает распустить его и связать три свитера. Давай я распущу это одеяло на пряжу, ты свяжешь, и у нас получится по бесплатному свитеру каждой из нас!
Однажды кто-то обнаружил на железнодорожной станции «Долгопрудный», неподалеку от Лианозова, вещевой рыночек-барахолку, где «с рук» продавались самые немыслимые и неожиданные вещи, часто тем не менее находящие своего покупателя. Женщины-военнослужащие, произведя осмотр личных шкафов и тумбочек и отобрав то, что не являлось в данный момент жизненно необходимым, но имело еще некоторый товарный вид, как то: броши, бусы и другое, тому подобное; почти новый флакон духов – «один раз только попользовалась!»; инкрустированную соломкой шкатулку – подарок брата на день рождения; синюю с золотом чайную пару – «ну, у меня еще две таких, мне достаточно»; и т.д. и т.п., – отправлялись субботним утром электричкой в Долгопрудный, и там прямо на земле, на газетах раскладывали на пристанционной барахолке свой нехитрый скарб. Кому-то удавалось продать даже «необязательное» пальто или меховую шапку, но в основном считалось нешуточным везением, даже если можно было вечером возвратиться домой с «трешкой» в кармане! Одна из таких счастливиц однажды озабоченно совещалась со своими подружками:
– А как вы думаете, смогу я протянуть на эти три рубля до Нового года?
Долго потом насельницы общежития называли ее в шутку «Оля три рубля», так как до Нового года оставалась еще добрая половина месяца. Добыть же на эту «трешку» пропитание составляло не меньшую, а то еще и большую трудность. Словно по мановению руки какого-то злого волшебника, вдруг опустели полки всех магазинов – и промышленных, и продовольственных. Куда в один момент все это делось, для большинства народонаселения страны так и осталось загадкой. Но магазины открывались в положенное время – видимо по инерции, – и продавцы, сложив на груди руки и укоризненно глядя на непонятливых покупателей, молча стояли над пустыми витринами, которые под стеклом непременно были зачем-то устелены серой оберточной бумагой. Покупатели настойчиво и методично обходили пустые магазины – а вдруг именно сегодня что-нибудь «выбросят» на прилавок?
Однажды Вика оказалась в магазине в тот удачный момент, когда только что «выбросили», и добыла целых три десятка яиц, что было просто немыслимым везением, так как больше десятка «в одни руки» уже давно не давали. Дома она положила их в морозилку – и долго потом экономно доставала по одному яйцу, расколовшемуся от заморозки, устраивая себе маленький праздник в виде яичницы-глазуньи с одним «глазом».
В другой счастливый вечер, когда ни разу не отключили электричество и даже батареи под окнами были вполне теплыми, к Вике зашла сослуживица Наталья. Вика в это время уже жила в своей однокомнатной квартире одна. Ее соседку Тамару, статную, чернобровую и белокожую хохлушку, санитарку из Поликлиники, одна из врачей присмотрела себе в качестве невестки. Свадьба вскоре состоялась, и белокурый майор увез Тому к месту службы. А вторая соседка, медсестра Маша, несколько последних лет проживала у своей тети на Большой Дмитровке, но место в общежитии за ней числилось, и поэтому к Вике пока никого не подселяли.
Итак, зашла Наталья и спросила:
– Слушай, у тебя случайно нет муки? Уже третий день ужасно хочется супчика с клёцками, а у нас со Светкой только картошка да морковь. Может быть, найдется пару горстей?
– Мука как раз еще есть, а вот картошки уже больше недели нигде не могу достать. И даже лук имеется, и сушеная зелень – Земфира из соседней квартиры угостила, ей недавно родственники целую сумку продовольствия с поездом передали.
– Ну, тогда мы сейчас придем и устроим у тебя пир – я такой знатный суп с клецками готовлю, настоящий белорусский!
Наталья со своей дочкой Светланой, тоже заброшенные в военное ведомство волею судьбы, проходили службу на узле связи и жили вдвоем в однокомнатной квартире этажом ниже. Наталья была на 12 лет старше Вики, а Света на 12 лет моложе, и таким образом Вика была в доверительной дружбе с обеими.
Они умиротворенно сидели в теплой кухне. Суп с клецками был съеден, и пришла очередь чая с вареньем.
– Послушайте, девчата, что я вам сейчас скажу, – промолвила Наталья, положив ложечку на край блюдца. – Как вы понимаете, дела наши неважнецкие. Я о квартирах, конечно, говорю. Очередь в последние годы продвигается – как столетний танцует. А тебя, Вика, и вовсе обошли. Это ведь ты должна была в этом году ордер на однокомнатную квартиру получить, а дали Римме из отдела кадров. Ни для кого не секрет, что она после тебя в очереди стоит, а кому пожалуешься? Кто поможет? Такое время настало… беспросветное. И мы со Светкой в очереди на свою «двушку» тоже неизвестно, сколько еще будем стоять, и достоимся ли… Никто не знает, что завтра будет, будем ли мы вообще кому-то нужны. Идут разговоры, что весь этот дом офицерам под квартиры отдадут, а общежитие переведут в Подмосковье, в старый фонд. А нас и вовсе будут сокращать и отправлять по месту призыва. И кто нас там ждет, скажите, пожалуйста? А уж обеспечивать жильем там, по месту призыва, точно никто не собирается.
В общем, вот что я хочу сказать… Тут недалеко, у Алтуфьевского пруда, храм стоит. А в нем есть три такие иконы, к которым люди со всей Москвы ездят молиться и просить о помощи в сложных жизненных ситуациях. И Бог помогает – я удивительные истории слышала! Вот скоро Рождество будет, так надо нам тоже пойти и попросить у Бога, чтобы Он помог с квартирами. Это последняя наша надежда, больше не на что нам рассчитывать…
О Боге Вика имела представление очень неясное
О Боге Вика имела представление очень неясное. И хотя, когда ей раз или два пришлось невзначай зайти в православный храм, почувствовала такой душевный трепет, что даже не смогла сдержать слез, все же особой потребности в Боге и в храме она до сих пор не ощущала. А раз Наташа сейчас уверяет, что люди просят и Бог помогает, то почему же не попробовать… Все же храм – это однозначно дело хорошее и повредить никак не может. Она почему-то знала это точно, так же точно, как и то, что колдуньи и ворожеи – это нехорошо и опасно. Некоторые девушки время от времени ходили к таким и Вику уговаривали:
– Пойдем, это же интересно! И, может быть, она скажет что-то нужное!
Вика однажды поддалась этим убеждениям и пошла с ними, но в подъезде того дома на нее вдруг напал такой необъяснимый холодный страх, что она не могла сделать дальше ни шага и, невзирая на уговоры подружек, повернула обратно.
Наступила Рождественская ночь, и они втроем отправились вдоль берега пруда к освещенному храму. В ограде и в самом храме оказалось полным-полно народу, вскоре началась служба. Вика и Света вслед за Натальей протиснулись внутрь и оказались у трех больших икон, перед которыми стояли подсвечники, до краев наполненные горящими свечами.
– Стойте здесь и молитесь – просите Бога, чтобы помог нам получить квартиры, – зашептала Наталья. – Ты, Света, читай «Отче наш», как я тебя учила, а вообще можно и своими словами молиться. Главное – старательно, от всей души просите!
Перед глазами Вики висели на стене три большие иконы в одинаковых рамах. На одной из них была изображена Богородица с Младенцем, а на двух других – какие-то неизвестные святые. Вика незаметно скосила глаза на Свету. Та стояла, сосредоточенно вперив взор в иконы, и губы ее слегка шевелились. Вика тоже перевела взгляд на иконы.
«Господи!! Если у Тебя есть такая возможность… изыскать средства… Ой, что это я говорю…
Господи! Если можно, помоги… Мне так нужна квартира – крыша над головой… Ты, наверное, знаешь, сколько лет трудилась я для этого на разных непрестижных работах. А теперь все вокруг рушится и сыплется с такой непостижимой скоростью, что я в любой момент могу оказаться буквально на улице. Куда же мне потом деваться? Родители мои давно умерли, родственников, на которых можно опереться, нет, я почти одна в этом мире… Господи, если Ты есть, и если Ты можешь, помоги мне, сделай что-нибудь…».
Другие желающие помолиться и поставить свечи незаметно оттеснили их в сторону. Вика оглядела окружающий народ, своды храма, а потом через плечи людей попыталась рассмотреть, что же происходит там, впереди, и распознать хоть некоторые знакомые слова в молитвах и песнопениях. Было жарко, тесно, плохо видно и ничего не понятно.
– Устали? – прошептала сзади Наталья. – Ладно, выйдите во двор, отдохните немного. Но долго там не гуляйте, надо подольше на службе постоять!
Вика со Светланкой весьма охотно, хотя стараясь и не обнаруживать этого, выбрались из храма. Стали разглядывать людей во дворе, установленные у входа елки, блестевший за воротами пруд и громады темных домов на другом его берегу – город спал. Вскоре мороз стал заползать под одежду.
На пороге храма показалась Наталья и призывно замахала рукой:
– Ну, хватит там сидеть, а то к скамеечке примерзнете! Отдохнули немного – и достаточно, идите еще помолитесь у икон, да не ленитесь, просите как следует…
А служба все продолжалась и продолжалась, и казалось, что она не закончится еще по крайней мере суток двое. Наталья, сжалившись, снова отпускала их во двор – поглазеть на звездное небо и размять затекшие ноги, а сама стояла у трех икон, как несменяемый часовой на посту особой важности. Возвращались домой той же дорогой, вдоль пруда, полусонные и уставшие, но крайне довольные собой – выдержали-таки и не ушли до окончания службы.
Еще раз или два ходили они в тот храм – просить перед иконами о помощи в получении жилья.
А когда произошло чудо, то оно настолько ошеломило и закружило своей сказочной радостью, что Вика совсем забыла и о походах в храм, и о своих просьбах перед иконами, да и вовсе не подумала тогда связать эти события вместе…
Случилось чудо, как ему и полагается, совершенно нежданно
Случилось чудо, как ему и полагается, совершенно нежданно. Как-то вечером раздался звонок в дверь, и на пороге появилась Наталья – запыхавшаяся, с ярко-розовыми от волнения щеками и горячечным блеском в глазах.
– Вика!!! – воскликнула она громким шепотом, – мне сегодня дали ордер на двухкомнатную квартиру! Я уже съездила и посмотрела! Новый дом, в новом районе, и метро не очень далеко. Мы со Светланкой, конечно же, согласились, завтра пойду оформлять. Не хотелось бы тебя напрасно волновать, но не могу сдержаться – есть слухи, что пришел также ордер и на однокомнатную квартиру, и вроде он для тебя… Дай-то Бог, дай-то Бог! Это просто какое-то невероятное счастье, я до сих пор не могу опомниться!
Ночью Вике снилось, как медленно и торжественно открывается высокая двухстворчатая дверь, и она входит в залитый невиданным золотисто-белым светом командирский кабинет, а там за массивным письменным столом сидит Андрюшка, ее друг детства, погибший в автокатастрофе. Он приподнимается и, протягивая ей лист бумаги, говорит: «Вот, пришла твоя квартира …». Вика, смеясь от такого приятного известия и от радости, что видит Андрюшу, живого и невредимого, все же недоверчиво качает головой: «Не может быть, не может быть…».
Утром Вику вызвали к командиру части.
– Есть смотровой ордер на однокомнатную квартиру, – сказал командир, приподнимаясь из-за стола и протягивая ей маленький клочок бумаги. – Поезжайте, посмотрите, и если понравится, приступим к оформлению.
В проеме высокого окна за спиной командира ослепительно сияло солнце, заливая своим светом весь кабинет…
После получения этих двух квартир очередь в части окончательно остановилась – на целых 10 лет. А когда, по прошествии смутного времени, военнослужащих стали снова понемногу обеспечивать жильем, то квартиры, как правило, давали уже не в Москве, а в ближнем Подмосковье.
Прошло 15 лет. Тяжелая жизненная трагедия – смерть родного человека – привела Викторию в храм, и она теперь заново открывала для себя Москву – святую, радостную, нездешнюю, до краев наполненную не имевшими никакой земной цены сокровищами…
Попалась ей однажды в руки книжечка о Крестовоздвиженских храмах столицы. Один из них располагался в Алтуфьево. Она с любопытством прочитала, что находится храм в старинной усадьбе, принадлежавшей в свое время разным именитым людям, в том числе московскому дворянскому роду Олтуфьевых, а также крупному нефтепромышленнику и благотворителю Г.М. Лианозову. Что каменная церковь, выстроенная в усадьбе, упоминается уже в середине XVII века. Что храм практически никогда не закрывался, за исключением небольшого перерыва в 1941-м году.
Виктория и раньше кое-что знала об этом храме. Знала, например, что там начинал свое служение известный московский батюшка Димитрий Смирнов, и что слушать его проповеди ездила в те годы туда вся православная Москва.… Как он сам говорил, служение в этом храме для него самого началось с самых настоящих чудес. Советская власть, желавшая, чтобы священник поменьше находился в храме, уезжая пораньше домой, определила его в самый дальний приход, и это оказался приход Крестовоздвиженского храма в Алтуфьево, где в свое время служили его прапрадед, протоиерей Димитрий Алексеевич Смирнов, и прадед Петр Смирнов, который здесь же был и похоронен. А также неоднократно приезжал сюда служить его дед, новомученик и исповедник Василий Смирнов… Кажется, молодой новоназначенный батюшка и сам узнал об этом удивительном «совпадении» только уже после назначения, от своей родственницы.
«Люди со всей Москвы ездят туда молиться и просить о помощи… И Бог помогает!» – всплыли вдруг в памяти знакомые слова. Да ведь это же… это же Наташа говорила! Об этом храме говорила, ведь мы именно туда ходили молиться и просить о квартирах! Просили – и сразу же получили… это же было чудо, великая милость Божия… Как же я тогда не поняла этого?!
Просили – и сразу же получили… это же было чудо, великая милость Божия… Как же я тогда не поняла этого?!
Словно вспышка сверкнула и все осветила – пазл сложился. Бросив все, Виктория понеслась в Алтуфьево. Несколько остановок на метро, затем быстрым шагом вдоль улицы – и вот уже видны колокольня, купол, красно-белые стены построек, симметрично опрокинутые в недвижную воду обширного пруда. Арка ворот, крыльцо, а слева, сразу при входе в храм – скромный уголок … Так же стоят два подсвечника, правда, свечей сейчас поменьше, чем в ту Рождественскую ночь, тогда тут полыхал целый костер. А за подсвечниками на стене – три больших иконы в нарядном золотом киоте. Мученик Трифон с соколом на плече, архистратиг Михаил и икона Божией Матери «Нечаянная радость»…
Виктория стояла перед иконами, и соленые струйки сбегали по её щекам на воротник.
– Вы плачете? Что-нибудь случилось у вас, горе? – продребезжал рядом тоненький старческий голос. Она оглянулась. Маленькая худенькая старушка снимала догоравшие свечи. На голове – «не канонически», чуть ли не в виде чалмы – замысловато накручен белый, в мелкий горошек шарфик со свисающей на плечо длинной бахромой.
– Нет, у меня не горе, у меня радость… – выдохнула Виктория.
– А, ну понятно! Здесь постоянно плачут. Сначала от горя, а потом от радости. Я 20 лет это наблюдаю. Стоят, слезно молятся – мученику Трифону о помощи во всяких житейских делах, Архистратигу Михаилу – как главному защитнику дома, ну, а икона Матери Божией «Нечаянная радость» сама за себя говорит, Ей обо всем молятся. А потом снова приходят и плачут от радости! Такие уж это иконы – Господь отличил их по Своей непостижимой воле… Дивны дела Твои, Господи!
Старушка, почти не отрывая ног от пола, прошуршала со своей жестянкой в правый придел.
Такие уж это иконы – Господь отличил их по Своей непостижимой воле… Дивны дела Твои, Господи!
– Дивны, дивны дела, Твои, Господи… – эхом отозвалась ей вслед Виктория, не отрывая взгляда от икон. – Но как же мне теперь, так запоздало, благодарить за ту великую милость? Чем я могу хоть немного послужить Тебе, ведь нет у меня ни материальных средств, ни особых дарований… Впрочем, кажется, грешу я, так говоря. Ведь есть у меня немалый дар рукоделия, который буквально спасал, помогая выживать в особо тяжелые времена… Позволь же, Господи, этим Твоим даром послужить теперь и Тебе! Вот, кстати, узнала я накануне, что в С-м монастыре, куда хожу на службы, есть женская златошвейная мастерская, и туда приглашают всех желающих вышивать для храма, во славу Божию. Так если возьмут туда, то это будет для меня двойная радость …
Так размышляла Вика, стоя у икон, и всё невольно уплывала мыслями в ту далекую, морозно-хвойную, пылающую огнями Рождественскую ночь, снова ощущая себя прежней несмышленой Викой, пришедшей просить и сразу же получившей просимое, даже невзирая на то, что тогда Богу от нее благодарности ждать совсем не приходилось.
«…ибо Он благ и к неблагодарным и злым…» (Лк. 6, 35).
