Детство Серафима
Будущий старец родился 1 августа 1894 г. с именем Димитрий Александрович Тяпочкин. Он имел нелегкую судьбу, но прошел через все испытания, сохранив горячую веру в Бога и служение Ему.
Происхождение и рождение
Дмитрий Александрович появился на свет в семье дворян шестым ребенком. Родился и жил он в городе Новый Двор (Польша). При крещении мальчика нарекли в честь вмч. Дмитрия Солунского. Он рос в многодетной дружной семье, где родители были добродетельными верующими людьми и давали своим чадам хороший пример для подражания.
Семья
Отец, Александр Иоаннович, полковник в отставке, был надворным советником, а позднее — начальником телеграфа в г. Екатеринославе (г. Днепр). Мать, Элеонора Александровна, происходила из дворянского рода Маковских, знатного и богатого семейства. Оба они были истинно верующими людьми, имели любовь к Богу и людям, являли доброе теплое отношение ко всем окружающим их.
На Димитрия благочестивые и богобоязненные родители оказали огромное влияние. Уже в раннем возрасте мальчик проявлял горячий интерес к церкви, божественной службе, чтению Святых Писаний. Он наизусть знал житие преподобного Серафима и всей душой любил святого, всегда почитал его как своего духовного наставника. В памяти мальчика на всю жизнь сохранился 1903 год, когда Серафим Саровский был прославлен в лике святых.
Однажды маленького Димитрия взяли в храм. Он настолько впечатлился пением учеников духовного училища, что попросил отца отдать его в это заведение. Желание мальчика нашло отклик у родителей. Когда тому исполнился седьмой год, они отдали его учиться.
В роду у Димитрия не было священников. Константин, старший из братьев, служил кадетом при царе Николае 2, его расстреляли в 1922 г. Александр, средний брат, погиб в период революционных событий. Елена и Мария, старшие из сестер, стали домохозяйками, а Надежда посвятила себя воспитанию детей.
«Скорблю о себе, скорблю о детях своих, о пастве своей»
Отец Серафим. Фото с сайта https://butyr-sloboda.moseparh.ru/
В 1941 году отца Дмитрия арестовали и отправили в лагерь на 10 лет за «религиозную агитацию». Но и в лагере он продолжает служить: исповедует, крестит, отпевает, даже венчает. Потихоньку совершает богослужение наизусть, отвечая на самые разные вопросы. Заключенные не только хранили тайну его служения, но и бывшие уголовные преступники создали из своей среды «охрану» для батюшки.
Находясь в ссылке, батюшка писал родным: «Душа моя скорбит смертельно. Вспоминая Гефсиманский подвиг Иисуса Христа, нахожу утешение и своей скорбящей душе… Скорблю, скорблю тяжело; скорблю о себе, скорблю о детях, сродниках своих, скорблю о пастве своей, скорблю о чадах своих духовных, скорблю о любящих, помнящих обо мне и ожидающих моего возвращения ныне. Но совершилось то, о чем я горячо и усердно молил Господа, “да мимо идет от меня чаша сия”»
Но именно в эти тяжкие годы о. Дмитрий чувствовал, что он, как чаша, постепенно, по каплям, наполняется благодатной, данной свыше любовью к Богу и людям.
А вместе с тем становится простым и совершенно не помнящим зло, которое ему причиняли.
Время заключения приближалось к завершению. Следователь поинтересовался у отца Дмитрия о его планах после освобождения. Батюшка ответил: «Я священник – служить намерен». «Ну коль служить, так посиди у нас еще немного», – рассудил следователь и прибавил пять лет. О. Дмитрию предлагали уйти от Христа тихо. Он мог сказать: устроюсь как-нибудь. Но о. Дмитрий ответил, как исповедник.
«Я горел желанием возвращения в родные места, желанием видеть родных, дорогих и близких, но, увы, получил назначение в Красноярский край, – писал о. Дмитрий в письме духовной дочери. – … Старость моя не приспособлена к таковой жизни. Приближается зима, суровая и продолжительная. Да будет воля Твоя. Верю, что Господь всегда со мной, служителем Его. Верю, что Он не оставит меня».
Юношеские годы и молодость
Уже в ранние годы своей жизни Димитрий Тяпочкин твердо знал свое предназначение — служить Богу и людям. И все последующие годы он не на шаг не отступил от своей стези, вверенной ему свыше.
Духовное образование
В 1911-м году Димитрий поступил в духовную семинарию, находящуюся в городе Холме на юго-востоке Польши. Здесь он окончательно сделал свой жизненный выбор в пользу пастырского служения. Димитрий не участвовал в играх и развлечениях семинаристов, любил подолгу читать Евангелие, был молчаливым, серьезным. В 1917-м г., после выпуска из семинарии, юноша продолжил свое духовное и богословское образование в Московской академии, которая в то время оказывала значительное влияние на развитие философско-религиозной мысли в стране.
Следующий, 1918-й год имел тяжелые последствия для всех людей, и, в первую очередь, священнослужителей и верующих. Вышел декрет совнаркома об отделении церкви от государственных институтов. Стали закрывать духовные образовательные учреждения, домовые церкви, отменять уроки Закона Божьего в школах. В МДА занятия продлились до весны 1919-го года, после чего учащиеся были бессрочно распущены по домам.
Личная жизнь
После всего случившегося Димитрий вернулся в Екатеринослав. В с. Михайловка ему предложили место учителя географии. Там юноша и встретил свою любовь, будущую супругу Антонину, преподавателя математики. Молодая пара готовилась к свадьбе, но неожиданное несчастье помешало их планам. Димитрий слег с тифом и почти год боролся за жизнь. Обвенчаться они смогли только в 1920-м году.
В том же году в Тихвинской женской обители (г. Екатеринослав) Димитрий был рукоположен в диаконы, а вскоре — и в пресвитеры. Начало пастырского служения о. Димитрия проходило в той же епархии. Это было настоящим испытанием для молодой семьи. От голода, царившего тогда на Украине, умерло двое его сыновей.
У супругов остались три дочери:
- Нина (старшая) — выросла, работала главврачом, умерла в 1994-м г.
- Людмила — была медсестрой, не стало в 1995-м г.
- Антонина — живет в Житомирской обл.
Начало священнического служения пришлось на тяжелые годы богоборчества, гонений церкви, организованных безбожной властью. Впоследствии его супруга Антонина умерла от туберкулеза (1933 г.).
Церковная служба
Отца Димитрия назначили на должность благочинного Солонянского р-на в Днепропетровской обл. (1921 – 1936 гг.).
Это было самое тяжелое время для церкви:
- разрушение и осквернение храмов, святынь;
- гонение на пастырей церкви;
- преследование верующих;
- появление обновленцев, самосвятов и пр.
Не один раз покушались и на жизнь отца Димитрия. Однажды на Крещение его вызвали в соседнее село, чтобы провести водосвятный молебен вместо заболевшего настоятеля. По дороге лошади вдруг понеслись вскачь. Батюшка лег на дно повозки, опасаясь упасть. И в этот момент засвистели над головой бандитские пули.
Лошади остановились только у крыльца церкви, но здесь уже было безопасно. Так Бог чудесным образом спас будущего старца и подвижника земли Русской. Настоятель этого храма, как оказалось, накануне был арестован. Хотели по дороге в церковь расправиться и с отцом Димитрием.
Пасха в лагере
После ссылки. Фото с сайта mgarsky-monastery.org
На месте ссылки о. Дмитрия недалеко был действующий храм. Однажды на Пасху произошло событие, о котором батюшка всегда рассказывал со слезами. О. Дмитрий зашел в храм, вдруг к нему подошел настоятель, пригласил в алтарь, дал облачение, и они вместе служили пасхальную службу.
Как выяснилось, настоятелю этого храма отцу Митрофану во сне было откровение о том, что остриженный узник в телогрейке, стоящий в дверях храма, – священник, и повеление пригласить его служить. После этого богослужения отец Митрофан неоднократно приглашал ссыльного священника ему сослужить, рискуя собственным положением и свободой.
Зрелый возраст
В то время распространился церковный раскол, устроенный безбожной властью. «Живоцерковники» захватывали храмы, обманывали людей, уверяя их в своей истинности и законности. Батюшка, как мог, боролся с ересью, за что был преследуемым и гонимым.
Арест и ссылка
Отец Димитрий, когда закрыли церкви в его благочинии, стал служить тайно, переходя из храма в храм и постоянно скрываясь. Об этом узнали власти, и за батюшкой началась слежка. В 1941-м г. его арестовали и на допросе перечислили все места его служения, начиная с 30-х гг. О. Димитрию назначили наказание в виде лишения свободы на срок 10 лет и отправили в один из казахстанских лагерей.
В лагере батюшка ни на минуту не прекращал своего пастырского служения:
- исповедовал;
- крестил;
- провожал в последний путь;
- вел душеспасительные беседы с сокамерниками.
На вопрос лагерного начальства о том, чем он будет заниматься после возвращения из ссылки, отец Димитрий ответил, что будет священником. Из-за чего получил еще дополнительные 5 лет ссылки в Красноярском крае на р. Игарке.
Возвращение к пастырскому служению
В 1955 г. отца Димитрия освободили. Он вернулся в Днепропетровск и теперь мог целиком посвятить себя пастырскому служению. К этому моменту его уже ничего не связывало, — дочери выросли, имели семьи. Но брать о. Димитрия на служение в епархию никто не решался, боялись властей.
Только епископ Иероним позвал батюшку служить клириком в Петропавловский храм г. Куйбышева. В 1956-м г. произошло невероятное по тем временам событие, потрясшее умы и сердца людей, — Зоино стояние. Отец Димитрий был тем священником, кому удалось вынуть из рук окаменевшей девушки лик св. Николая. Власти вновь начали на него гонения, приказали спрятать икону.
Впоследствии запретили служить и в Днепропетровской епархии, куда о. Димитрий перешел по благословению епископа Иоасафа настоятелем кафедрального собора. Люди сразу почувствовали в новом пастыре необычного человека, подвижника и угодника Божьего, и потянулись к нему. Их привлекали его сердечные, проникновенные проповеди, долгие ночные исповеди.
В поисках нового места о. Димитрий приехал в Москву за благословением Патриарха. Ожидая решения своей участи, он целый месяц жил на вокзале, пока не повстречался в приемной у Святейшего с владыкой Леонидом (Поляковым) из Курско-Белгородской епархии. Тот позвал его к себе, и батюшка отправился на служение в с. Соколовка недалеко от г. Белгорода.
Иноческий постриг
Давно желая послужить Богу в монашеском образе, о. Димитрий подал владыке Леониду прошение. И вот в октябре 1960-го г. протоиерей Димитрий был пострижен с именем Серафимв честь его любимого святого — преподобного Серафима, Саровского Чудотворца, а на следующий год — возведен в сан игумена. С октября 1961-го г. и до самой смерти батюшка был настоятелем Свято-Никольского храма в с. Ракитное Белгородской области.
На первых порах здесь батюшке было очень трудно. Храм полуразрушен, условий для жизни нет, на богослужения никто не ходит. Первые несколько ночей о. Серафим спал на голом холодном полу, но затем кто-то сжалился и принес старую кровать.
Церковь имела плачевное состояние:
- разбитые окна;
- прогнивший пол;
- отвалившаяся от стен штукатурка.
С помощью Божьей и своих духовных чад батюшка постепенно восстановил Никольскую церковь. Господь послал все по молитвам старца — помощников, жертвователей, строителей. Вскоре образовался приход и закипела жизнь.
Все делалось только по благословению батюшки. Помощником его был иерей Григорий, который из-за травмы позвоночника не мог самостоятельно передвигаться. Но батюшка положил ему жалованье, и вскоре тот встал на костыли, начал выполнять свои обязанности, петь на клиросе, нести другие труды в храме. Отец Серафим полностью отдавал себя людям, нес огромные духовные и телесные подвиги, скрывал от всех Божьи дарования — прозорливость, дар исцеления.
Батюшку часто посещали не только простые люди, но и:
- епископы;
- монахи;
- священники;
- студенты духовных заведений.
В лице старца они находили любвеобильного и опытного духовника, наставника. К о. Серафиму не раз приезжал схиархимандрит Кирилл (Павлов). Старец иногда писал письма, поздравлял с церковными праздниками духовных чад. По этим оставшимся свидетельствам, а также проповедям в храме, отдельным высказываниям можно судить о высоком духовном устроении отца Серафима.
Священноначалие РПЦ высоко отметило заслуги о. Серафима:
- 1970 г. — возведен в сан архимандрита;
- 1974 г. — дано право ношения 2-го креста с украшениями;
- 1977 г. — награжден орденом св. кн. Владимира 3-й ст.;
- 1980 г. — орденом преп. Сергия Радонежского 3-й ст., Патриаршей грамотой в честь 60-летия служения церкви.
Отец Серафим все полученные награды принимал с благодарностью. Но большого значения земной славе не придавал.
Последние годы жизни
Батюшке шел восемьдесят восьмой год. Он стал заметно ослабевать, сказывался непосильный труд, преклонный возраст. Перед этим старец пережил воспаление легких, что также подорвало его здоровье. Хотя годы земной жизни подходили к концу, внешне он был ровным, спокойным.
Душа его постоянно молилась. Благодаря удивительной памяти, отец Серафим мог мысленно проходить весь богослужебный круг, не заглядывая при этом в книги. Зная, что дни его сочтены, батюшка заповедовал, чтобы его похоронили рядом с его кельей, у алтарных стен храма.
Вскоре на этом месте в нишах стен были написаны иконы:
- преп. Серафима Саровского;
- св. вмч. Димитрия Солунского;
- св. мч. Иоанна Воина.
Тяжелая болезнь настигла отца Серафима в последние дни Великого поста. С каждым днем старцу становилось все хуже, его силы уходили. Владыка Хризостом вместе с другими священнослужителями соборовали старца. До последних своих дней он постоянно причащался, молился, его ослабевшая рука часто поднималась для крестного знамения. Говорить старцу было трудно, но сознание оставалось ясным.
Ушел он на следующий день светлого праздника Воскресения Христова 19 апреля 1982-го г. Власти отменили рейсовые автобусы в Белгородскую область, не продавали билетов на поезда, чтобы желающие попасть на похороны не смогли доехать. Но людей все равно собралось очень много. На их лицах была написана неподдельная скорбь о любимом и дорогом батюшке.
«Ты сухого привезла, шкелета»
В село Ракитное о. Серафим приехал служить в 1961 году, после 15 лет лагерей и ссылок. Староста Никольского храма Мария, недовольная непредставительным видом нового настоятеля, выговаривала, даже била Екатерину Лучину, хлопотавшую о новом священнике: «Ты сухого привезла, шкелета!».
Вскоре староста Мария умерла. Шла со службы, случился приступ, она упала лицом в грязь и уже не поднялась.
В доме, где поселили батюшку, было не топлено, он сидел на полу и обмакивал в консервную банку сухарь. А рядом, в храме, из разбитого купола шел снег.
Электричества не было, свечей тоже. Богослужения разрешили только в ночное время, – чтобы от работы в колхозе народ не отвлекать. Отец Серафим, знавший службу наизусть, служил в совершенной темноте, причем всегда произносил проповедь.
Позже внук спросил его: «Для кого же ты говорил?». Батюшка ответил: «Но ведь в темноте кто-то мог быть. Для них и говорил».
Писательская деятельность
Хотя сам старец не писал книг, но его жизнь, удивительные факты биографии и подвиги легли ярким сюжетом во многие духовные произведения, фильмы.
Вот наиболее известные из них:
- «Неугасимый свет любви». Автор — иеродиакон Софроний (Макрицкий). В книге изложен жизненный путь старца, свидетельства о нем людей самых разных званий и возрастов — мирян, монахов, архиереев, священников.
- «Стояние», протоиерей Николай Агафонов. Издательство Сретенского монастыря, 2015 г. В основу легла история об окаменевшей девушке Зое, решившей станцевать с иконой Угодника Николая в руках. По преданию, именно о. Серафим был тем самым священником, который сумел взять из ее застывших рук лик святого.
- «Праведник наших дней», автор — отец Николай Германский. Написал книгу настоятель храма в Ракитном, куда приезжает множество людей, знавших старца. О. Николай собрал воедино их воспоминания и проверенные свидетельства исцелений.
О книге «Стояние» протоиерея Николая Агафонова
По сути, эта книга — художественный рассказ о стоянии Зои. Но отец Николай провел собственное расследование нашумевшей истории. Он пришел к выводу, что стояние девушки длилось от силы 3-4 дня, а не так, как гласит предание (от Нового года до Пасхи).
Все это автор доказывает и расписывает подробно, рассказывает эту историю так, как он ее видит. Отец Николай общался со многими очевидцами. На основе этих свидетельств он написал книгу, изложил свой взгляд на события давно прошедших дней.
«Неугасимый свет » иеродиакона Софрония (Макрицкого)
Книга повествует о пастыре наших дней, архимандрите Серафиме Тяпочкине, ставшем для нас образцом любви Христовой. Люди, знавшие батюшку, свидетельствуют о его божественной кротости и смирении, безусловной любви к каждому человеку. Он исцелял и утешал души людей молитвой и добрым пастырским словом, был одарен Богом даром прозорливости и чудес еще при жизни.
В этой книге собраны свидетельства о батюшке самых разных людей, которые так или иначе пересекались со старцем на своем жизненном пути. О нем с теплотой и благоговением вспоминают духовные чада, священники, архиереи. Любовью к старцу пронизано каждое слово книги, которая разошлась по всей России многочисленными тиражами, получив всеобщую известность. В 2013-м г. книга стала лауреатом всероссийского писательского конкурса «Неопалимая купина».
Там, где белые медведи
В лагере стало известно, что «заключенный Тяпочкин» служил в храме. О. Дмитрия вызвали к начальству и предложили «отречься от Бога». После отказа о. Дмитрия сослали выше по Енисею, на лесосклад, «туда, где белые медведи» – как он потом рассказывал. Заключенные прощались с о. Дмитрием, потому что знали: туда отсылают неугодных лагерному начальству на смерть и еще никому не удалось возвратиться.
«Везли нас водой, затем выбросили на берег, где только небо, снег и лес, – вспоминал батюшка. – Слава Богу, что я с детства приучился мало есть, крошку съем с молитвой и подкреплюсь, а другие от недоедания умирали. Я был так слаб, что даже не мог ничего поднять. Тогда мне сказали: а ты, поп, сторожи лес, чтобы его не украли. А кому его красть? Я понял, что обречен на погибель, на растерзание зверям…
И вот однажды увидел, что на меня идут медведи. Я поднял два креста.
Стою с этими крестами, медведи подошли совсем близко ко мне и остановились. Посмотрели на меня, стали озираться по сторонам и ушли. Так крестами я спасся».
Исцеление расслабленного
Однажды после окончания богослужения в храм принесли на носилках тяжелобольного мужчину, который совершенно не мог двигаться. Батюшка медленно приблизился к больному, побыл возле него и принес с алтаря напрестольный крест и елей. Помолившись над страдальцем, старец помазал его освященным елеем и осенил крестом. В тот же миг расслабленный почувствовал силы в своих мышцах и сел. Из церкви он уходил своими ногами, а родные ему лишь немного помогали. Некоторое время исцелившийся мужчина со своими спутниками жил возле храма, каждый приходил молиться, а в скором времени полностью вернулся к жизни. Очевидцем этого случая был священник Николай Хохлов.
Ответ трем молодым людям
С прихожанами. Фото с сайта pravlife.org
О. Серафим скрывал свои духовные дарования: прозорливость, способность исцелять, которыми он, безусловно, обладал, по слову Господа: «именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Евангелие от Марка, 16:14-18).
Дар прозорливости помогал ему предельно сокращать время беседы с посетителями. Старец шел среди людей на улице или в храме, и, подходя к кому-то, давал ответ на вопрос, который еще не был задан.
Однажды молодому человеку, кандидату физико-математических наук, спросившего старца: почему теперь никто не идет в священники (приблизительно в 1975 году), батюшка с улыбкой ответил: «Вот Вы и идите». Вопрошавшим был не кто иной, как нынешний ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев.
Такой же совет получили еще два гостя, сидевших тогда у батюшки за столом, – сотрудник Рублевского музея искусствоведения Александр Салтыков и выпускник физмата МГУ Николай Лихоманов. Протоиерей Александр Салтыков сегодня – настоятель московского храма Воскресения Христова в Кадашах, декан факультета церковных художеств ПСТГУ, старший научный сотрудник Центрального музея древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева. А Николай Лихоманов – епископ Рыбинский и Даниловский Вениамин.
«Я не исцеляю, я молюсь»
Со временем о «монахе в миру», молитва которого выручает из самых сложных обстоятельств, стало известно далеко за пределами Белгородской области. Отчаявшиеся люди приезжали отовсюду, везли больных детей, родственников.
Однажды к батюшке, шедшему в храм на службу, из толпы народа выскочила девочка со словами: «Исцели меня, отец Серафим!» Батюшка погладил ее по щеке и произнес: «Деточка, я не исцеляю, я молюсь».
«Всецелебная моя сила – Христос»! – восклицал в дни земной жизни великомученик Пантелеимон, и я, недостойный, тоже», – говорил о. Серафим. – Сколько раз приходилось исправлять ваши обращения с просьбой «исцелиться». Я только молюсь. И если по молитве больные получают исцеления, скорбящие – утешение, то это от Господа. …Прежде же всего нужны вера и покаяние больного».
Но о. Серафим из опыта знал, что без помощи свыше человек не может по-настоящему ни видеть грехов своих, ни искренне, от сердца покаяться.
Поэтому сам, со слезами молил Бога о том, чтобы Господь послал благодать согрешившим. В общении с о. Серафимом человек постепенно начинал открываться, сам снимал свою маску, потому что с ним можно было только быть, а не казаться.
Он всем своим существом призывал тебя жить, быть живым и давал искру этой жизни. От него люди уходили согретыми, преображенными его миром и любовью.
Исповедуя, о. Серафим не давал епитимий, не делал строгих выговоров, не назначал особых молитвенных правил или постов, но умел дать почувствовать человеку его ценность в глазах Божиих, как-то донести до него Божию любовь, весть о Божей любви к нему лично. И в этом человек находил силы для жизни, для перемен.
