Асмус Валентин Фердинандович: биография, книги, научные работы

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Асмус.

Валенти́н Валенти́нович А́смус

(род. 5 августа 1950 года, Москва) — священнослужитель Русской православной церкви, митрофорный протоиерей. Настоятель храма Покрова Пресвятой Бого­родицы в Красном селе. Доцент Московской Духовной Академии, патролог, византолог.

Биография

Родился в семье извест­ного философа Валентина Фердинандовича Асмуса (1894—1975).

Учился на филологическом факультете (классическое отделение) Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, кото­рый окончил в 1975 году. В студенческие годы о. Валентин Асмус был прихожанином храма Ильи Пророка в Обыденском переулке г. Москвы.

С 1975 по 1978 годы Валентин Валентинович Асмус пре­подавал латинский язык в Московском издательско-полиграфическом техникуме им. И. Фёдорова. В это время его духовным отцом становится протоиерей Всеволод Шпиллер (1902—1984).

С 1 сентября 1978 года — преподавал в Московских Духовных школах предметы: латинский язык, церковнославянский язык, византология, древнегреческий язык, история церкви, патрология, история поместных православных церквей, каноническое право.

11 февраля 1979 года рукоположён в сан диакона архиепископом Дмитровским Владимиром (Сабоданом).

С 1979 года служил в храме свт. Николая в Кузнецах.

В 1986 году экстерном окончил Московскую духовную семинарию. В 1990 году экстерном окончил Московскую духовную академию.

4 февраля 1990 года был рукоположён в сан священника архиепископом Зарайским Алексием (Кутеповым).

25 февраля 1993 года возведён в сан протоиерея.

В 2000 году назначен настоятелем храма Покрова Пресвятой Богородицы в Красном селе.

В 2002 году присуждена академическая степень магистра богословия.

С 2002 года — преподаватель Николо-Угрешской семинарии.

12 апреля 2009 года удостоен права ношения митры.

В настоящее время о. Валентин является доцентом Московской Духовной Академии (МДА), членом Учёного совета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (ПСТГУ), преподавателем Николо-Угрешской семинарии, активно участвует в работе по созданию Богословской энциклопедии. Член редакционной коллегии научно-богословского альманаха «Богословские труды»

Проживает в Москве. Вдовец, покойная супруга Инна Викторовна Асмус, девятеро детей.

Научная карьера

В середине пятидесятых годов прошлого века «История античной философии» В. Ф. Асмуса произвела в научном сообществе эффект разорвавшейся бомбы, породив множество актуальных споров о природе логики как таковой, что привело к ожесточенным дебатам, в которых активно участвовал и сам ученый.

Ему удалось не только систематизировать и упорядочить процесс научных дебатов, но и вовлечь в них многих аспирантов и магистров, которые в будущем стали светилами отечественной философии. Смирнов, Щедровицкий, Иванов – все эти фамилии стали известны широкому кругу людей именно благодаря там самым дебатам, которые организовывал Валентин Фердинандович.

Из своих лекторских программ того времени Валентин Асмус создает уникальный курс «Эпоха логики материализма», который был прочитан ограниченному количеству одаренных студентов, затем исправлен, дополнен и издан отдельным научным трудом.

Ссылки

• [pokrovahram.narod.ru/asmus.html Асмус Валентин Валентинович]
• [www.mpda.ru/persons/27521/index.html протоиерей Валентин Асмус]
• [www.radonezh.ru/author/155/pub Протоиерей Валентин Асмус]
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?4_2795 Асмус Валентин Валентинович] на сайте «Русское православие»
• [www.zamos.ru/dossier/a/4369/ Асмус Валентин Валентинович. Протоиерей]

статьи

• [www.pravoslavie.ru/news/21216.htm Протоиерей Валентин Асмус прокомментировал письмо епископа Диомида]
• [www.patriarchia.ru/db/text/97468.html Протоиерей Валентин Асмус: «Евхаристия»]
• [www.odnako.org/magazine/material/show_10370/ Протоиерей Валентин Асмус: Мир все меньше считается с основами христианской веры]
• [www.taday.ru/text/406742.html Протоиерей Валентин Асмус: «Политическая история православного государства неотделима от церковной»]
• [www.pravos.org/docs/doc281.htm Протоиерей Валентин Асмус. Будет ли Русская Церковь единой?]
• [www.pravmir.ru/author/user_1668/ Архив Протоиерей Валентин Асмус]

Мировоззрение

Философия В. Ф. Асмуса была невероятно близка к основным теоретическим воззрениям Канта. Близкие профессора утверждают, что Валентин Фердинандович даже приобрел телескоп, чтобы, подобно Канту, наблюдать за небесными светилами. В основных вопросах философии и логики Асмус не имел никаких расхождений с великим философом, лишь в некоторых положениях категорически не соглашаясь с ним. Почти все работы об Иммануиле Канте, изданные в советское время, так или иначе испытали на себе влияние Асмуса или были созданы при его непосредственном участии.

Отрывок, характеризующий Асмус, Валентин Валентинович

– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры. Он хотел уйти. – Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж… Князь Василий улыбнулся. – Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты. – Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой… – Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем. – Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите? – Так завтра вы доложите государю? – Непременно, а Кутузову не обещаю. – Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу. Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано. – Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c’est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.] Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны. – «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu’il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca». – J’espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d’eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.] – Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu’ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l’usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.] И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом. – Baton de gueules, engrele de gueules d’azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он. Княгиня, улыбаясь, слушала. – Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда… Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила. – Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.

Труды

Книги В. Ф. Асмуса пользуются огромной популярностью в кругу мыслящих людей. Не только отечественные, но и зарубежные ученые не раз восхищались гениальностью русского философа. Всего за свою научную карьеру им было опубликовано более двухсот пятидесяти статей, некоторые из них были написаны в соавторстве с известными его современниками. Работы ученого активно переводились и продолжают адаптироваться на другие языки, такие как финский, норвежский, немецкий, польский, украинский, хорватский, английский и т. д.

«Античная философия» В. Ф. Асмуса является, пожалуй, самым известным трудом ученого, после публикации которого об отечественном логике заговорил весь мир. Однако помимо этого, достаточно нашумевшего в свое время издания, ученый издал немало других знаменитых работ, посвященных гениальным философам и культурологам прошлого. Также академиком было опубликовано масштабное исследование античных философских концепций и теологических теорий.

Бога бойтесь, царя чтите 1 Петр. 2, 17

Бойся, сын мой, Господа и царя Притчи 24, 21

Не прикасайтесь к помазанным Моим Пс. 104, 15

Когда обсуждается фильм о Матильде Красинской (Кшесинской-ред.), говорят прежде всего об оскорблении памяти святого. Можно также говорить о том, что этот святой — жертва вопиющего к Небу преступного злодеяния 1918 г., за которое несем ответственность мы все независимо от нашего вероисповедания и отношения нашего к Государю и Его Семье. Уже само это злодеяние ставит моральные препоны для всяких “творческих фантазий” относительно жертв этого злодеяния — разумеется для тех, в ком есть хоть капля совести, хоть малая толика морального чувства.

Мне же хотелось бы взглянуть на предмет спора более широко. Если бы не было екатеринбургского злодеяния и вызванной им канонизации, Государь все же остался бы в исторической памяти как добрый христианин и достойный монарх: ведя беспрецедентную войну, Он не допустил немцев к Петрограду, Москве, Волге и Кавказу, а в той губительной для России войне, какую вело против Него “общество”, Он, в отличие от сего последнего, готов был на самые для Него болезненные компромиссы.

Но сказанное отнюдь не означает, что Государь, признанный какими-либо историками и “общественным мнением” плохим, может быть безнаказанно поносим. Согласно христианской традиции всякий, любой государь имеет особый статус и исключительные привилегии. В римском праве (а мы его знаем в виде реципированном и кодифицированном при христианских Императорах) оскорбление Величества (crimen laessae Majestatis) было само по себе настолько важным преступлением, что под этот ряд был подверстан целый ряд важнейших государственных преступлений. Здесь юридический аспект сопрягался с особым государственным почитанием помазанника Божия (таковыми могли сознаваться даже языческие цари: Ис. 45, 1). В христианской Римской империи личность Императора была окружена особым ореолом, и он даже изображался с нимбом. Все, что имело к нему отношение, именовалось священным (sacer; греч. аналог theos — божественный): sacrum palatium — священный дворец, sacrum cubiculum — священная опочивальня, sacra vestis — священный гардероб. Не только царям, но и царским дворцам подобали земные поклоны, которые в России отменил только Петр I. Цари были неподсудны не только по делам государственным и гражданским, но и по вопросам вероучительным. История знает Императоров, которые под влиянием епископов поддерживали ереси или даже, получив еретическое воспитание, сами разрабатывали как богословы еретические доктрины (редчайший случай Константина V). Но никто из них никогда не был официально осужден как еретик. Осуждали пап, патриархов, епископов, богословов-пресвитеров (Ориген), богословов-монахов (Евагрий), богословов-мирян (Дидим), но только не Императоров. Если же поместный Охридский собор в 1278 году осудил за латинскую ересь Императора Михаила VIII Палеолога, то (не говоря уж о проблематичности осуждения за ересь, которая не была осуждена ни одним Вселенским Собором) такое осуждение было возможно только потому, что сепаратистское западно-греческое государство, претендуя на Константинопольский престол, не признавало Михаила законным Императором. А вот переход в католичество Императора Иоанна V Палеолога в 1369 году остался его личным поступком, который антилатинская иерархия предпочла “не заметить”. А когда патриарх Никифор Исповедник захотел полемизировать с иконоборцем Императором Константином V (в начале второго иконоборчества, много лет спустя после смерти Императора и уже после завершения царствования его династии), он назвал его псевдонимом, не содержавшим никаких идентификационных намеков.

Нам могут возразить, что историки позволяли себе нелицеприятные суждения о некоторых Императорах. На самом деле их сведения и обобщения формально были их частным делом и никогда не имели официального характера, даже если иногда за ними угадываются гипотетические установки правительственной пропаганды (напр. дискредитация Аморийской династии в историографии Македонской династии). Что же до таких памфлетов как “Тайная история” Прокопия Кесарийского (VI в.) они могли писаться и храниться только в условиях глубокого подполья (указанное сочинение сохранилось только в пяти поздних рукописях XIII — XVI вв.). Вообще же исторические сочинения были достоянием узкого круга эрудитов, и неграмотному народу были абсолютно недоступны. Народ благоговейно взирал на царские выходы в соборах, на крестных ходах и на ипподромах и слышал молитвенные возношения императорских имен во всех церквах, и не только в Империи (в России византийских императоров поминали до самого конца Византии).

Россия хранила и продолжала византийские традиции. Когда Императрица Екатерина II хотела декульпабилизировать несколько видов государственных преступлений, в том числе и оскорбление Величества, в узком, буквальном смысле намерения Императрицы оспорили митрополит С.-Петербургский Гавриил, епископ Псковский Иннокентий и придворный архимандрит Платон, в будущем митрополит Московский. Императрица вняла им, и в последующей редакции “Наказа” преступления остались преступлениями, и только наказание за них было смягчено.

Новое время отмечено кризисом не только монархий, но и самого христианства. Если протестантские революции еще шли под теми или иными библейскими лозунгами, французская революция конца XVIII в. была в равной мере антимонархической и антихристианской. Как французское “просвещение”, породившее революцию, глумилось над христианством, так революция эта вылилась в повальное глумление над монархами. Только Бонапарт известной фразой: “какие бы они ни были, они все — мои предшественники” оборвал эту вакханалию, и трусливая орава борзописцев беспрекословно покорилась диктатору и умолкла — их занимала не “историческая правда”, но самые низменные, хамские побуждения.

Поскольку Царь — отец, а Царица — мать всего народа, русская революция была хамством в прямом, библейском смысле этого слова. Конечно, это началось не с Милюковых и Ульяновых, а с “декабристов”, Герцена, гр. Л.Толстого и проч.

Позволю себе маленькую, далеко не самую яркую из возможных иллюстрацию. Кн. П.А.Вяземский в 20-летнем возрасте был свидетелем событий войны 1812 г. Остановившись в своих “Воспоминаниях о 1812 годе” на сцене “кидания бисквитов с балкона” Александром I (“Война и мир” т. 3, ч.. 1, гл. 23), Вяземский замечает: “Если отнести эту сцену к истории, то можно сказать утвердительно, что это басня; если отнести ее к вымыслам, то можно сказать, что тут еще более исторической неверности и несообразности. Этот рассказ изобличает совершенное незнание личности Александра I. Он был так размерен, расчетлив во всех своих действиях и малейших движениях, так опасался всего, что могло показаться смешным или неловким, так был во всем обдуман, чинен, представителен, оглядлив до мелочи и щепетильности, что, вероятно, он скорее бросился бы в воду, нежели бы решился показаться перед народом, и еще в такие торжественные и знаменательные дни доедающим бисквит”. Вывод Вяземского: “Школа унижения и отрицания истории под видом оценки ее, разуверения в народных верованиях — все это не ново [….] Это уже не скептицизм, а чисто нравственно-литературный материализм. Безбожие опустошает Небо и будущую жизнь. Историческое вольнодумство и неверие опустошают землю и жизнь настоящего отрицанием народных личностей” (П.А.Вяземский. Эстетика и литературная критика. М. 1984, с. 269-270, 265).

Русская революция открыла для хамского глумления особые возможности. Здесь, в частности, отличился другой Толстой, Алексей Николаевич. Хоть он и говорил после революции Бунину, что “сапоги теперь бы целовать у всякого Царя”, но, заманенный большевистскими гонорарами в Россию, начал свою литературную деятельность на обретенной советской родине с написания пьесы “Заговор Императрицы”, исполненной грязных наветов на Царскую Семью. “Историческая достоверность” пьесы была гарантирована “соавтором” Толстого П.Е.Щеголевым, который как раз тогда участвовал в подготовке к изданию материалов комиссии Временного правительства по расследованию “преступлений” “старого режима”. У самой невзыскательной, бульварно-площадной публики пьеска имела большой успех и шла во многих театрах. Гонорар начислялся с каждого спектакля. Заполнявших театры любителей скандальных сенсаций больше всего влекло разоблачение “альковных тайн”, впрочем, нераздельно смешанное с раскрытием “государственных преступлений”. Даже советская литературная и театральная критика дружно осудила фарс Толстого. О, конечно же, никто не защищал поруганную честь Царской Семьи или оболганную истину истории. Но на седьмом году революции, когда все еще помнили расцвет русской литературы и русского театра при Николае II, слишком велик был контраст между высоким искусством и балаганной агиткой Толстого — Щеголева. В наши дни этот контраст ощутим гораздо меньше ввиду продолжавшегося долгие десятилетия общего падения культуры. Революция воспитала новый тип человека, имеющий мало общего с людьми столетней давности, особенно с Царями. Современный актер несовместим духовно с Высочайшими Особами прошлого, здесь заведомо исключена всякая “конгениальность”, всякая возможность “вчувствования” и сценического “перевоплощения”. Об этом говорит вся история советского кинематографа. “Рубаха-парень”, которому впору играть Горьких, Маяковских и всяких “матросов Балтики”, вдруг, на новом изгибе “генеральной линии” начинает играть Царей и Царевичей. Или крамольный репатриант, отметившийся в эмиграции слишком активным “советским”, скажем деликатно, “патриотизмом”, вдруг оказывается в роли русского “Царя-рыцаря”. Такой кинематограф можно только бойкотировать.

Современные законы не защищают Царей. Однако при этом можно доказать незаконность фильма о М. Красинской. Он, оскорбляя чувства тех, кто верен памяти Царей, кто верен старой России, расширяет раскол в обществе, препятствует консолидации русского народа перед лицом фронтального наступления содомического, антихристианского в своей правящей верхушке Запада. Запрещение этого фильма оказало бы умиротворяющее, успокоительное действие на наше общество.