Абсолютно свят только Бог. В то же время церковь причисляет к лику святых и людей. На эту тему автор и ведущий Виталий Стариков беседует с настоятелем ракитянского Свято-Никольского храма протоиереем Николаем Германским.
«Разговор о святости – это непростой разговор, особенно в наше время. Кто-то скажет: какая святость, какой духовная высота, когда мы выживаем? Какое преображение, какое вознесение, какое самоотречение? Но если мы не будем говорить о святости, в скором времени увидим вещи еще более ужасающие», – считает Николай Германский.
Что такое святость
Святость – это духовное совершенство. Абсолютно свят только Бог. В понимании человеческой святости присутствует постоянное и искреннее духовное совершенствование, которое должно закончиться духовной высотой. Оно выражается в смирении, доброте, вере, надежде и, главное, любви. Когда Христос пришел в наш мир, он пришел напомнить всем об этом, хотя и знал, какую цену ему придется заплатить.
«В понимании человеческой святости присутствует постоянное неуклонное и искреннее духовное совершенствование, которое в конечном итоге должно закончиться духовной высотой. Она выражается в смирении, доброте, вере, надежде», – говорит Николай Германский.
Святость
Не правда ли, «святостью» часто называют то, чем не собираются заниматься? «Он святой, я так не могу» — вот беспроигрышное алиби! «Я не святой» — лучший способ прикрыть свои грехи.
Если «святость» обиходной речи и мысли — это «не про нас» — то про кого же тогда?Вариантов несколько.
1) Оккультная точка зрения: есть сверхъестественные существа, все в свете и золоте — «святые», и их функция состоит, конечно, в магической помощи. Или пуще того: есть святые предметы и вещества, которые, конечно, чего-нибудь исцеляют.
2) Моралистический вариант: «святой» — удивительный «нравственно-совершенный» индивид, пугающий своим совершенством. С самого рождения он не брал материнскую грудь в среду и пятницу, с детства не любил шумные игры… Читатель ясно понимает: это не про него.
3) Подход идолопоклонников: «святыня», «это для нас святое». Штука опасная — ведь где идолы, там и кровь: что же делать со святыней, кроме как убивать за неё?
Любое извращение — это извращение нормы; болеет только то, что было здоровым. Так и всякое ложное понимание есть лишь извращение понимания верного.
Безусловно, святое — другое, далекое, исцеляющее, совершенное и доброе, которому следует поклоняться: святое — это Бог. Он есть единственный истинно Святой, на древнееврейском — «кадош», то есть другой, отдельный, неотмирный. Святое — то, что посвящено Богу.
Быть с Богом — и значит быть святым, то есть таким, каким человек задуман Богом. Быть святым — значит вообще быть (принадлежать Бытию, т. е. Богу), войти в жизнь вечную, быть совершенным, целым, здоровым.
Грех — это отсоединеность от Бога, не-жизнь с Ним — Жизнью. В конечном счете, грех — это смерть, мерзость запустения, ад. Бог не хочет смерти, поэтому история мира — это история спасения, воссоединения всего мира с Богом. Спастись — значит быть с Ним, стать богом по благодати.
«Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» — эту Христову заповедь подозрительно редко вспоминают. Человек задуман Творцом как святой. В этом смысле мы все потенциально святы: Израиль свят, потому что посвящен Богу, Церковь свята, потому что Она — Божья: христиане называли себя святыми когда-то «просто» по принадлежности к Телу Христову. Если мы не станем святыми, то окончательно отпадем от Бога — источника жизни, и «умрем в ад».
Поэтому, как говорит Леон Блуа, «есть только одно горе — не быть святым»: не быть с Богом — это вечная смерть. Но Благая Весть (т. е. — Радостная, Веселая, Обнадеживающая) в том и состоит, что спасение есть.
На пути обретения святости нам служат примером канонизированные святые Церкви. В общении с Богом и друг с другом они образуют Торжествующую Церковь, в которую должен обратиться весь мир после второго Пришествия.
Лиза из мультсериала «Симпсоны» в одной из серий говорит: «я не отрицаю существование ангелов, но я не верю, что кто-то из них может появиться в нашем гараже». Это лозунг настоящего агностика (а старых добрых атеистов, кажется, больше и не осталось): есть Бог или нет — не важно, но это не про меня, не про жизнь. В этом суть неверия. Но святые — это «ангелы в нашем гараже»: реальные люди, с грехами, проблемами, пристрастиями — такие же как мы, но исполнившие заповедь о совершенстве.
Каковы признаки святости
Все признаки святости можно найти в Нагорной проповеди, которая представлена в Евангелии от Матфея. В мировоззрении западных людей любовь подменена гуманизмом, терпение – толерантностью, то есть терпимостью к любому греху. У них искажено понятие свободы: для них это свобода для греха, а для нас – от греха. Вместо духовного блаженства они избрали земное наслаждение. Между тем святость – это блаженство: блаженны чистые сердцем, кроткие, плачущие, милостивые, те, кто претерпит за Христа все страдания. Святые – это терпеливые, добрые, искренние, преисполненные веры, надежды, любви.
Михаил (Мудьюгин), архиеп. Святость, освящение, святые
Одной из наиболее употребительных в богослужебной доксологии метафор является именование Бога Солнцем: Тебе кланятися, Солнцу правды, — поет Церковь в рождественском тропаре; Свете, превысший всех светлостей… Солнце правды, освети мя; свете святый, облистая мя, — молится православный христианин словами одного из древнейших акафистов. Такое сопоставление, несмотря на условность, присущую ему, как и всякому сопоставлению твари с Творцом, конечного и относительного с вечным и абсолютным, вполне оправдано не только потому, что солнце своими размерами и количеством излучаемой энергии много превосходит все другие источники энергии в пределах его системы, но и потому, что, обладая независимым от внешних влияний запасом ядерной энергии, солнце является для всех энергетических процессов, протекающих в его системе, единственным источником, ибо все другие источники имеют промежуточный посредствующий характер, заимствуя свой энергетический потенциал от солнца в течение сравнительно краткого отрезка времени (растения, животные) или много более длительного (каменный уголь, нефть). Солнце — первичный источник энергетического запаса, коим располагают земной шар и другие планеты.
Так Бог, абсолютно независимый от чего бы то ни было, имея причину Себя в Себе Самом, является нам как причина всего, что не есть Бог, Творцом видимым всем и невидимым 17. Все существующее в мире духовном и материальном — результат излучаемой Им энергии 18, в частности и в особенности люди могут про себя сказать словами апостола Павла: Им мы живем, и движемся, и существуем (Деян. 17, 28), ибо Он Сам дает всему жизнь и дыхание и все (ст. 25; см. также Пс. 32, 6, 9; 148, 5).
Святость Божия, под которой мы, как сказано выше, понимаем и Его неисследимое и невыразимое, превышающее всякое понимание превосходство над всем существующим, над всяким бытием, равно как и совокупность всех открытых нам и от нас сокровенных Божественных свойств, излучается, изливается вовне, в тварный мир, и в ней причина и источник всякой ангельской и человеческой святости, так же как воля Божия о бытии мироздания является причиной и источником существования мира видимого и невидимого. Как творение, действие Бога в единении Его
Ипостасей (Пс. 32, 9), осуществляется, однако, через Божественное Слово, через Логос (Ин. 1, 3), так освящение, то есть сообщение святости тварным объектам от единственного Источника святости — Бога, совершается силою и действием Святого Духа.
Высочайшим событием, свершением такого освящения следует бесспорно признать наитие Святого Духа на Пречистую Деву Марию для рождения от Нее Сына Божия, рождаемого Святого (Лк, 1, 35). По смыслу ответа Архангела Гавриила на недоумение Марии, снисхождение Святого Духа должно было явиться причиной и самого рождения и святости Рождаемого как Сына Божия.
И в других местах первых глав Евангелия от Луки мы находим целый ряд примеров освящающего действия Святого Духа: исполнение Иоанна Крестителя Духом Святым от чрева матери своей (Лк. 1, 15) предвозвещается его отцу Захарии, который по рождении Иоанна пророчествует о своем сыне опятьтаки под наитием Святого Духа (Лк. 1, 67); Дух Святой пребывал на Симеоне Богоприимце, что в тексте связывается с его праведностью, благочестием и мессианскими ожиданиями (Лк. 2, 25). На Богомладенце была благодать Божия (ст. 40), что синонимично действию Духа Святого. Из того же стиха видно, что пребывание на Нем благодати отнюдь не было тождественно возрастанию, укреплению духом и исполнению премудрости, что можно понять, как оценку естественного возрастного развития. Наконец, когда… Иисус, крестившись, молился на берегу Иордана, Дух Святой нисшел на Него в телесном виде, как голубь (Лк. 3, 21—22). Здесь совершилось освящение человеческой природы Христа с одновременным возвещением Его Божественности в единении с Отцом и Святым Духом, после чего Иисус, исполненный Духа Святого, возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню, где подвергся искушению от диавола (Лк. 4, 1—2).
Святость Иисуса Христа как Сына Божия таинственно сочеталась со святостью Его как озаренного, проникнутого Духом Святым человека. Эта богочеловеческая святость обладала в полной мере той исключительной, поднятой над всем окружающим обособленностью, которая, как отмечалось, является неотъемлемым признаком святости.
Именно эта святость, превышающая всякую иную, любую тварную святость, так устрашающе и болезненно поражающе действовала на бесов, которые устами одержимых ими людей при одном приближении Иисуса Христа кричали: Оставь! что Тебе до нас,
67
Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас! (у Матфея — прежде времени мучить нас). Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий (Мк. 1, 24; ср.: Мф. 8, 29; Мк. 5, 7; Лк. 8, 28). Святость Иисуса Христа вызывала инстинктивное отвращение и ненависть к Нему и у людей, предавшихся порокам, прежде всего фарисейскому ханжеству, превозношению, гордости и властолюбию (Лк. 6, 11). Со стороны она встречала недоумение и непонимание, как, например, со стороны тех многих учеников, которые отошли от Него и уже не ходили с Ним (Ин. 6, 66), не веровавших в Него братьев (Ин. 7, 4, 5; Мк. 6, 2—5) или Пилата, недоуменно вопрошавшего: Откуда Ты? (Ин. 19, 9). Здесь исполнялись слова Спасителя, что всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету (Ин. 3, 20); но далее Он говорит, что поступающий по правде идет к свету, дабы явны. были дела его (ст. 21). И действительно, то, что было в человеческих душах святого и чистого, откликалось на призыв Христа и тянулось к Нему. Но и здесь первичной реакцией было ощущение исключительности Личности Богочеловека, Его превосходства над всем Его окружением, даже над всем, о чем могли мечтать лучшие из лучших, из числа тех, кто чаял утешения Израилева (Лк. 2, 25), то есть ощущение Его святости. Никогда человек не говорил так, как Этот Человек (Ин. 7, 46), — свидетельствовали служители, не пожелавшие наложить на Него руки, как было им приказано первосвященниками и фарисеями. Лишь у немногих это переживание достигало степени осознания, как у капернаумского сотника (Мф. 8, 5—13; Лк. 7, 1—10), у Нафанаила (Ин. 1, 49), у апостола Петра (Мф. 16, 16) и, наконец, у апостола Фомы, впервые исповедавшего Христа Господом Богом (Ин. 20, 28).
Освящение учеников Христовых протекало в процессе Его с ними общения в последние годы Его земной жизни: Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам (Ин. 15, 3), но освящение, сообщившее им и всем, кто с ними был единодушно вместе, святость членов Церкви Христовой (Деян. 2, 1—12), имело место только в день Пятидесятницы. С этого момента они, говоря словами апостола Павла, стали освященными Богом Отцом, именем… Иисуса Христа и Духом Бога (1 Кор. 6, 11; Иуд. 1, 1). Через крещение Духом Святым и огнем (Мф. 3, 11) Бог образовал из них Святую Церковь с Главой Господом Иисусом, от Коего, как члены Его Тела, они приняли святость, то есть освятились.
Святость эта распространяется на всех входящих в Церковь через Святое Крещение, что дает основание Павлу, так же как и другим апостолам (Деян. 9, 13, 32, 41; 26, 10), именовать членов общин — адресатов его посланий не иначе как святыми, коим он направляет свои приветствия (Рим. 16, 15; Евр. 13, 24; Еф. 1, 1; Флп. 4, 21), для коих он собирает и увещает собирать вспомоществования (1 Кор. 16, 1; 2 Кор. 9, 12; Еф. 1, 15), коим он запрещает разрешать возникающие конфликты иначе как судом таких же, как они, святых (1 Кор. 6, 1).
Уверенность Церкви в святости ее членов нашла яркое отражение в древнейших литургических памятниках: так, в Божественных литургиях святых Василия Великого и Иоанна Златоуста возглашается при малом входе: «Благословен вход святых Твоих», после Евхаристического канона: «Вся святые помянувши…», наконец, при возношении Агнца: «Святая святым!», на что хор отвечает: «Един свят, един Господь Иисус Христос во славу Бога Отца», утверждая тем святость Божию как единственный Источник всякой тварной святости.
Святостью, или освященностью, обладают не только Церковь в целом, не только каждый из ее членов, но и Поместные Церкви, то есть группы, составляющие часть Вселенской Церкви и в то же время обладающие полнотой благодатной святости, присущей всей Церкви в целом. В этом одно из важнейших свойств Церкви — ее кафоличность, включающая между прочим независимость благодатности любой из общин от ее численности. Как известно, Иисус Христос обращался к Своим последователям как к малому стаду (Лк. 12, 32) и обещал Свое соприсутствие даже двум или трем, собравшимся вместе во имя Его (Мф. 18, 20). Присущая Церкви, как святому организму, выделенность из окружающей среды, из «мира» четко прослеживается во всей новозаветной письменности. Особенно ярко говорит об этом Сам Иисус Христос в прощальной беседе: Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир (Ин. 15, 19) и в первосвященнической молитве: Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира (Ин. 17, 14). Апостол Петр, характеризуя в приподнятых выражениях святость членов Церкви, называет их совокупность, то есть Церковь, народом святым, народом Божиим, людьми, взятыми в удел, царственным священством (1 Пет. 2, 9—10), употребляя те же выражения, которыми в Ветхом Завете устанавливалась освященность избранного народа, его выделенность из всех остальных народов, из всего человечества (Исх. 19, 5—6; Втор. 9, 29). Как видно из тех же слов апостола, такого рода святость, преподаваемая через рождение свыше… от воды и Духа, то есть через веру во Христа и Крещение (Ин. 3, 3, 5), идентична всеобщему священству, о котором говорит слово Божие (Откр. 1,6; 20, 6; 1 Пет. 2, 9; Еф. 4, 12) и которое, наряду со священством иерархическим, неотъемлемо присуще Православной Церкви.
Как мы видели, восприятие этой святости, иначе благодатное освящение, осуществляется в Таинстве Святого Крещения, ее укрепление и закрепление — в Таинстве Миропомазания, а постоянное обновление и восстановление (своего рода регенерация) —в Таинстве Евхаристии 19. Во многих случаях восприятие освящения может происходить и происходит пассивно, как говорят, «по вере всей Церкви», например при Крещении и причащении младенцев и людей умирающих в бессознательном состоянии 20, но в принципе благодатное принятие Святого Крещения и Святой Евхаристии требует сознательной веры, осознанного желания, соответствующей внешней и внутренней подготовки (1 Кор. 11, 27; Деян. 2, 38, 46; 8, 15—17; 26—39; 16, 30—33).
Ставя проблему освящения в богословском аспекте, приходится признать, что единственной целью освящения, как и единственной целью существования Церкви, через которую это освящение совершается, является спасение освящаемых 21. В самом деле, самый выс-
68
ший освящающий акт — освящение человеческой природы принятием ее на Себя Сыном Божиим с последующим сочетанием ее Богу в вознесении и в селении одесную Отца имело единственной целью спасение человеческого рода. Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел Жизнь Вечную (Ин. 3, 16).
В слове Божием мы находим лишь косвенные указания на цель создания и существования Церкви, однако освящающее попечение о ней Промысла Божия (Еф. 4, 11—16), любовь к ней Христа (Еф. 5, 25—26), водительство, осуществляемое Им как ее Главой (ст. 24), как ее Спасителем (ст. 25), позволяют судить, что она является орудием спасения, привлечения людей к целожизненному прославлению Бога, иначе — к блаженному участию в Его Славе, в конечном итоге к обожению (Ин. 10, 35; Мф. 13, 43; Рим. 8, 17, 30; 1 Кор. 6, 20; 2 Фес. 1, 10—12). Итак, через Церковь Христову Бог освящает людей, приобщает их к Своему вечному Царству, дает им спасение, то есть Жизнь Вечную 22.
Говоря о святости как результате идущего от Бога освящения, мы отмечали выделенность из среды и превосходство над нею как свойства и признаки святости, неотъемлемо ей присущие. Однако оба эти свойства имеют по преимуществу внешний характер и могут быть отнесены к объектам секулярным, на святость не претендующим. Они говорят не столько о святости объекта по существу, сколько о его соотношении с окружающей средой.
Несомненно, святости, или, поскольку речь идет об объектах освящения, освященности, присуще нечто, что ей онтологически присуще и что является причиной, неотвратимо выделяющей освященный объект от всего неосвященного, «мирского», «светского», что является причиной обоих отмеченных свойств. Онтологию освященности следует искать в ее происхождении, в святости Божией, являющейся Источником всякого освящения тварных объектов, чья святость по отношению к Божественной святости всегда вторична, всегда от нее заимствована.
Именно сопряженность святости любых объектов с ее Источником — святостью Божией следует рассматривать как причину возвышенных чувств, вплоть до экстаза и экзальтации, возникающих у людей, приходящих в соприкосновение со святыней или подвергающихся ее воздействию. Здесь же и причина уже не психологического, а сугубо экзистенциального воздействия святыни на духовную и материальную природу, в частности духовного обращения и возрождения (Деян. 9), исцелений и других видов проявления духовных сил, обусловленных освящением.
Итак, онтологическую специфику такой вторичной святости составляет приобщенность объекта к святости Божией, а освящение и есть не что иное, как процесс приобщения, в результате которого данный объект, прежде всего человек (или Ангел), получает благодатное участие в Божественной святости, участвует в Славе Божией. Нетрудно видеть, что такую освященность человек получил уже в акте его сотворения. Сотворенный по образу и подобию Божию, он обладал благодатью богообщения, которая его освящала, не встречая какого-либо сопротивления или торможения. Однако грех, то есть противопоставление человеческой воли благой, направляющей к блаженству воле Божией, удалило человека от Бога, создало преграду между Богом и человеком, и потребовалось спасение, совершенное Сыном Божиим для ее разрушения (Еф. 2, 12—20), для обеспечения возможности нового благодатного освящения для каждого приходящего с верой в Спасителя мира.
Можно даже утверждать, что в процессе творения вся тварь получила освящение: уже через созидающее воздействие Святого Духа (Быт. 1, 2) она возникла и образовывалась приобщенной к святости Божией.
Здесь мы вплотную подходим к проблеме освящения неодушевленной, так называемой «мертвой» материи.
В самом деле: освящение детей при Крещении их в бессознательном возрасте сказывается решающим образом на их дальнейшей духовной жизни, навеки определяет их усыновление Богу. А в чем реальное значение освящения неодушевленных предметов, которое имеет широкое распространение в практике Кафолических Церквей?
Здесь, конечно, имеет место внешний признак освященности — выделенность данного предмета из всех других, ему аналогичных, сходных или идентичных по их внешним характеристикам — весу, размерам, материалу, конфигурации и другим. Однако основу самой этой выделенности составляет мистическая приобщенность освященного объекта к благодатным источникам освящения, в конечном итоге — к Богу, воздействующему силой Святого Духа на тварные объекты, сообщая им благодатные свойства.
Приведем несколько библейских примеров такого освящения. Освященным местом был не только горевший и не сгоравший куст, но даже подступы к нему: Сними обувь твою с ног твоих, — сказано было Моисею, — ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая (Исх. 2—5).
Освященным местом была и гора Синай, доступ на которую имел только избранник Божий Моисей, а весь израильский народ, несмотря на освящение, коему он подвергся, не смел переступать за проведенную Моисеем по Божественному повелению черту (Исх. 19, 10—15). В обоих случаях непосредственным Источником освящения был Сам Бог. Однако скиния, жертвенник, облачения Аарона и его сыновей — все это освящалось Моисеем через помазание, так же, как и сам Аарон и сыновья его получили священство через помазание (Исх. 9, 8—15).
Духовность Нового Завета, отмена им утративших спасающую действенность и значимость обрядовых и бытовых установлений Моисеева законодательства не отменила закономерности процесса освящения как людей, так и материальных объектов. Выше достаточно говорилось об освящении избранного израильского народа и еще более об освящении новозаветного Израиля — христианской Церкви и ее членов. Однако реальность освящения и отдельных неодушевленных предметов находит себе в Новом Завете новое подтверждение. Наиболее авторитетным в этом отношении следует считать высказывание Самого Иисуса Христа, указывающего на последовательность освящения, исходящего от Бога, переходящего на храм, украшающее его золото, на жертвенник и приносимую на нем жертву (Мф. 23, 18—21). Из Деяний апостольских мы
69
узнаем о чудодейственных свойствах, присущих платкам и опоясаниям, которые носил апостол Павел (Деян. 19, 12); такое же благодатное воздействие оказывала тень апостола Петра (Деян. 5, 15).
Зная, что благодать Божия благословляет и освящает всяческая 23, Православная Церковь подвергает освящению храмы, жилища, колокола, церковную утварь, иконы, облачения и даже предметы секулярно-бытового назначения 24. Особое место среди актов освящения занимает водоосвящение, совершаемое часто, а в некоторых случаях (в праздник Крещения Господня)—с особой торжественностью. Как известно, освящение воды совершается погружением в нее креста, освящающее действие которого обусловлено существующей в христианском сознании неразрывностью между знамением креста и фактом распятия на нем Спасителя мира. Можно полагать, что животворящая, освящающая благодать дается Богом знамению креста именно с целью поддерживать и укреплять постоянное памятование о Голгофской Жертве, принесенной ради нашего спасения. В свою очередь, святой (точнее — освященной) водой освящаются любые другие предметы. Применение именно воды в качестве посредствующего агента освящения объясняется, по-видимому, не только удобством ее употребления для погружения, окропления, потребления, но также — и главным образом — ее применением для Крещения, применением, указанным Самим Христом (Ин. 3, 5; Мф. 28, 19; Мк. 16, 16).
Сохранение в Новом Завете феномена освящения материальных объектов не означает, однако, что ветхозаветные акценты освящения остались и теперь неприкосновенными. Обрядовая, внешняя сторона освящения в значительной степени отодвинута на задний план, а на передний поставлен человек, его духовность, его отношение к Богу и к людям.
Во главу угла ставится любовь (Мф. 22, 37—40; Ин. 13, 34—35)—состояние, наиболее выявляющее онтологическое богоподобие человека (1 Ин. 4, 16); именно она—источник и сущность освящения и святости, ибо Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8, 16), и все совершаемое по любви освящает человека.
В результате многое внешнее, что для ветхозаветного человека было обязательным условием освящения, отпало или получило совершенно новый смысл. Отпало физическое обрезание (Гал. 6, 15), отпали жертвоприношения (Евр. 10, 18), отпала сакральная значимость Иерусалимского храма (Ин. 4, 24). Понятие храма расширяется и одухотворяется; Всевышний не в рукотворенных храмах живет (Деян. 17, 24), — проповедует апостол Павел в Афинах; храмом, то есть местом особого пребывания Божия, может быть каждый христианин (1 Кор. 3, 16; 6, 19), да и вся Церковь получает именование храма (Еф. 2, 21; 2 Фес. 2, 4). Весьма показательно, что во святом граде Иерусалиме будущего века храма вообще не будет, ибо Господь Бог Вседержитель—храм его (Откр. 21, 22). Таким образом, в эсхатологической перспективе расширение понятия храма уходит в Божественную беспредельность.
То, что сохранилось ветхозаветного, подлежит соблюдению лишь в той мере, в какой не противоречит духовным и даже физическим потребностям человека. Так, субботний покой надо соблюдать лишь в той мере, в какой он не препятствует удовлетворению человеческих нужд (Лк. 6, 9—10); так можно производить нарушающие покой действия, если принуждает к тому голод (Мк. 2, 23—28); провозглашается принцип суббота для человека, а не человек для субботы (Мк. 2, 27).
Антиподом освящения, как известно, является осквернение, десакрализация. Соответствующие представления тоже подверглись в Новом Завете коренным изменениям. Внешнее осквернение, внешняя нечистота утрачивает полностью или в значительной мере греховную значимость. Несущественно в нравственном плане принимается ли пища умытыми или неумытыми руками (Мф. 15, 20), не имеет значения даже носившее ранее ритуальный характер омовение сосудов (Мк. 7, 4; Лк. 11, 38—41); центр тяжести осквернения перенесен на сердце, иначе говоря, на духовное состояние человека, ибо оскверняет не входящие в уста пища и питье, а исходящее из сердца, в частности и через уста, зло во всех его разновидностях и проявлениях (Мф. 15, 10—20; Мк. 7, 18—23).
Основа такой коренной реориентации заложена в той истине, что Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине (Ин. 4, 24).
Всякое освящение имеет своим источником Бога, а своим конечным объектом человека. Когда Бог ищет Себе поклонников в духе и истине (Ин. 4, 23), тогда ниспосылаемое на них освящение может по Его святой воле осуществляться через видимое, материальное опосредствование, но может быть и непосредственным, в соответствии со словами пророка; Излию от Духа Моего на всякую плоть… и будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется (Иоил. 2, 28, 32; Деян. 2, 17, 21).
Такому непосредственному освящающему воздействию благодати подвергся разбойник на кресте; он не освящался водным крещением, не получил засвидетельствованного священником отпущения грехов в Таинстве Покаяния, не был ни разу участником евхаристического общения, все это было заменено освятившими его словами Спасителя: Ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 43). К нему в полной мере относятся обращенные к ученикам слова Христовы: Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам (Ин. 15, 3). В данном ему обещании было все: и духовное рождение, и полное изглаждение его грехов, и соучастие в евхаристическом жертвоприношении, первично совершившемся в этот момент, но не на престоле храма, а на Голгофском Кресте, на коем рядом с ним висел Сын Божий.
МИХАИЛ,
архиепископ Вологодский и Великоустюжский
(Окончание следует)
ЖУРНАЛ МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ
№ 12, 1087 г.
Москва
Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.
Тема: Понятие святости в русской православной культуре. Святые воины.
Идеал святости стал для русского человека высшим моральным идеалом, воплощением в земной жизни непреходящих духовных ценностей.
В Киевской Руси христианское учение, воспринятое от Византии, соединилось с основами духовного мировоззрения и культурными традициями славян, составляющих её население. В Результате этого соединения и сформировалось многосторонняя духовная мощь, подразумеваемая под понятием святости Руси.
У каждого народа сложились свои обычаи — закрепившиеся в сознании людей правила поведения, которые передавались из поколения в поколение, превратившись в устойчивые традиции.
На протяжении многих столетий опорой нравственности были религиозные нормы, которые учили состраданию, доброте, супружеской верности. Они поясняли, что нельзя делать другим того, чего себе не желаешь, а к людям относиться нужно так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Христианские заповеди, такие как «не убий», «не укради», «возлюби ближнего своего» и другие, формировали в общественном сознании стабильность и спокойствие «Нет ничего хуже зависти и ненависти, нет ничего бедственнее тщеславия. Гнев есть зверь, зверь жестокий и лютый. Не отвечай на гнев, чтобы мщением за себя не погубить себя». Выполняя религиозные предписания, люди боялись кары Божьей за неправедный образ жизни.
Святые воины Руси
Прошло более тысячи лет, как Русь приняла христианство. С особой любовью сохраняются в памяти народной героические примеры исповедания святой веры и мученической кончины воинов. Великое множество воинов своим мужеством, готовностью пожертвовать собой ради Веры и Отечества, ради родных и близких не раз спасали свой народ тогда, когда гибель казалась неизбежной. Очень часто в память о погибших воинах благодарные потомки воздвигали храмы. 12 июля день Первоверховных апостолов Петра и Павла, день, когда в 1943году состоялось Прохоровское танковое сражение. В честь погибших воинов в этой битве было решено построить храм, который получил своё название Первоверховных апостолов Петра и Павла.
Георгий Победоносец
Георгий был родом из Каппадокии – области в Малой Азии. Вырос в христианской семье. Поступив на службу в римское войско, был замечен императором Диоклетианом и принят в его стражу со званием комита – одного из старших военачальников.
Узнав о решении императора-язычника дать полную свободу правителям в расправе над христианами, Георгий раздал нищим свое наследство, отпустил на волю рабов и явился в Сенат, где открыто выступил против императора, чем сильно его рассердил. За веру в Христа Георгий подвергся страшным мучениям: его ноги были закованы в колодки а на грудь положили тяжелый камень. Георгия крутили на колесе под которым были устроены доски с ножами, закапывали на 3 дня в извести, обували в железные раскаленные сапоги, били так, что тело и кровь смешивались с землей, пытались отравить, но Георгий оставался невредимым. Языческие жрецы потребовали смертной казни. Спокойно и мужественно святой преклонил свою голову под меч. Это было 6 мая 303 года.
Илья Муромец
Достоверных сведений о жизни преподобного Илии Муромца сохранилось немного. Родился он в 1143 г. в крестьянской семье в селе Карачарово под Муромом. Народное предание отождествило его со знаменитым былинным богатырём Ильей Муромцем, о котором складывались былины. До 30 лет Илья был парализован, а потом получил чудесное исцеление от 3 вещих старцев. Илья много лет был в дружине киевского князя Владимира Мономаха. Он прославился многочисленными воинскими подвигами и невиданной силой, которую использовал только для защиты Отечества и русских людей. В одном из боев с половцами получил неизлечимую рану в грудь, и повинуясь зову сердца принял монашеский постриг. Так поступали многие воины, заменяя меч железный, мечем духовным. Скончался Илья Муромец в 1188 году и был похоронен в богатырском приделе Софийского собора.
Александр Невский
Свой полководческий талант новгородский князь Александр Ярославович проявил, когда ему было 20 лет. В июле на берегах Невы высадилось шведское войско во главе с герцогом Биргером. Шведы хотели захватить северную Русь и обратить местных жителей в Католическую веру. Александр не стал дожидаться шведского войска в Новгороде и выступил ему навстречу. Ранним утром 15 июля он атаковал шведов в том месте, где река Ижора впадает в реку Неву. Шведские войска были разбиты полностью. Лишь немногим удалось спастись бегством. После этого сражения князь получил прозвище – Невский.
5 апреля 1242 года на льду Чудского озера были наголову разбиты немецкие рыцари.
В результате этой победы, была сорвана попытка Тевтонского ордена — навязать Руси католицизм. Перед смертью Александр принял схиму с именем Алексия.
Дмитрий Донской
Весной 1380 года монгольские войска остановились на берегах реки Воронеж. Когда князь московский Дмитрий Иванович узнал об этом, то сказал так: « Братья! Пойдем против окаянного, безбожного и нечестивого сыроядца Мамая. Станем за Православную веру христианскую и за святые церкви». По всей стране был объявлен сбор войск для сражения с Мамаем. За духовной поддержкой князь обратился к Преподобному Сергию Радонежскому. Преподобный благословил его, дал в помощь двух своих монахов Пересвета и Ослябю и предсказал победу.
Сражение состоялось 8 сентября (по старому стилю) в день Рождества Пресвятой Богородицы, на Куликовом поле, в том месте, где река Непрядва впадает в Дон.
Сражение начали два богатыря: Пересвет и Челубей. Оба погибли, пронзив друг друга копьями. Сам Дмитрий принимал участие в сражении в одеянии простого ратника и чуть не погиб. После сражения его долго искали и нашли лежащего без сознания, заваленного погибшими воинами. За победу на Куликовом поле князь Дмитрий стал именоваться Донским.
Пересвет и Ослябя
Исторических сведений об этих святых сохранилось очень мало. Достоверно известно, что до принятия монашества Александр Пересвет был боярином Брянским, а Андрей Ослябя боярином любутским .Оба они прославились, как доблестные и храбрые воины. С радостью иноки приняли повеление своего игумена отправиться вместе с князем Дмитрием Ивановичем на битву. По словам Преподобного Сергия Радонежского схимническое облачение должно было заменить им доспехи.
