К началу Великой Отечественной войны советская власть закрыла большинство церквей страны и попыталась искоренить христианство, но в душах русских людей православная вера теплилась и поддерживалась тайными молитвами и обращениями к Богу. Об этом свидетельствуют истлевшие находки, которые встречают поисковики в наше время. Как правило, стандартным набором вещей русского солдата являются партбилет, комсомольский значок, спрятанная в потайной кармашек иконка Божьей матери и нательный крест, носимый на одной цепочке с именной капсулой. Вставая в атаку, вместе с призывным криком «За родину! За Сталина!» солдаты шептали «С Богом» и уже открыто крестились. На фронте из уст в уста передавались случаи, когда людям только с чудесной Божьей помощью удавалось выжить. Известный афоризм, проверенный и подтвержденный годами, подтвердился и на этой войне: «На войне атеистов не бывает».
Митрополит Сергий: пророчество о судьбе фашизма
Патриарх Сергий (Страгородский)
Свою позицию Русская Православная Церковь четко обозначила с первого дня войны. 22 июня 1941 года ее глава, митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) обратился ко всем православным верующим страны с письменным посланием «К пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором заявил, что Церковь всегда разделяла судьбу своего народа.
Так было и во времена Александра Невского, громившего псов-рыцарей, и во времена Дмитрия Донского, получившего благословение от игумена земли Русской Сергия Радонежского перед Куликовской битвой. Не оставит Церковь своего народа и теперь, благословляя на предстоящий подвиг.
Владыка прозорливо подчеркнул, что «фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали», постигнет та же участь, что и других захватчиков, когда-то вторгавшихся в нашу страну.
26 июня 1941 года Сергий отслужил в Богоявленском соборе Москвы молебен «О даровании победы», и с этого дня во всех храмах страны почти до самого конца войны начали совершаться подобные молебствования.
Русская Православная Церковь в период Великой Отечественной войны
Воскресный день 22 июня 1941 г., день нападения фашистской Германии на Советский Союз, совпал с празднованием памяти Всех святых, в земле Российской просиявших. Казалось бы, начавшаяся война должна была обострить противоречия между Церковью и государством, уже более двадцати лет гнавшим ее. Однако этого не произошло. Дух любви, присущий Церкви, оказался сильнее обид и предубеждений. В лице Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) Церковь дала точную, взвешенную оценку разворачивавшихся событий, определила свое отношение к ним. В момент всеобщей растерянности, смуты и отчаяния голос Церкви прозвучал особенно отчетливо. Узнав о нападении на СССР, митрополит Сергий вернулся в свою скромную резиденцию из Богоявленского собора, где он служил Литургию, сразу же ушел к себе в кабинет, написал и собственноручно напечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». «Невзирая на свои физические недостатки – глухоту и малоподвижность, – вспоминал позднее архиепископ Ярославский Димитрий (Градусов), – митрополит Сергий оказался на редкость чутким и энергичным: свое послание он не только сумел написать, но и разослать по всем уголкам необъятной Родины». Послание гласило: «Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг…». В грозный час вражеского нашествия мудрый первоиерарх увидел за расстановкой политических сил на международной арене, за столкновением держав, интересов и идеологий главную опасность, грозившую уничтожением тысячелетней России. Выбор митрополита Сергия, как и каждого верующего в те дни, не был простым и однозначным. В годы гонений он вместе со всей Церковью пил из одной чаши страданий и мученичества. И теперь всем своим архипастырским и исповедническим авторитетом убеждал священников не оставаться молчаливыми свидетелями и тем более не предаваться размышлениям о возможных выгодах по другую сторону фронта. В послании четко отражена позиция Русской Православной Церкви, основанная на глубоком понимании патриотизма, чувстве ответственности перед Богом за судьбу земного Отечества. Впоследствии на Соборе епископов Православной Церкви 8 сентября 1943 г. сам митрополит, вспоминая о первых месяцах войны, говорил: «Какую позицию должна занять наша Церковь во время войны, нам не приходилось задумываться, потому что прежде, чем мы успели определить, как-нибудь свое положение, оно уже определилось, – фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников, всячески их там мучили, грабили… Так что уже простое приличие не позволило бы нам занять какую-нибудь другую позицию, кроме той, какую мы заняли, т. е. безусловно отрицательную ко всему, что носит на себе печать фашизма, печать, враждебную к нашей стране». Всего за годы войны Патриарший Местоблюститель выпустил до 23-х патриотических посланий.
Митрополит Сергий не был одинок в своем призыве к православному народу. Ленинградский митрополит Алексий (Симанский) призывал верующих «жизнь свою положить за целость, за честь, за счастье любимой Родины». В своих посланиях он прежде всего писал о патриотизме и религиозности русского народа: «Как во времена Димитрия Донского и святого Александра Невского, как в эпоху борьбы с Наполеоном, не только патриотизму русских людей обязана была победа Русского народа, но и его глубокой вере в помощь Божию правому делу… Мы будем непоколебимы в нашей вере в конечную победу над ложью и злом, в окончательную победу над врагом».
С патриотическими посланиями к пастве обращался и другой ближайший сподвижник Местоблюстителя митрополит Николай (Ярушевич), который часто выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося проповеди, которыми утешал исстрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству. В первую годовщину начала Великой Отечественной войны, 22 июня 1942 г., митрополит Николай обратился с посланием к пастве, жившей на территории, оккупированной немцами: «Исполнился год, как фашистский зверь заливает кровью нашу родную землю. Этот ворог подвергает осквернению наши святые храмы Божии. И кровь убиенных, и разоренные святыни, и разрушенные храмы Божии – все вопиет к небу об отмщении!.. Святая Церковь радуется, что среди вас на святое дело спасения Родины от врага восстают народные герои – славные партизаны, для которых нет выше счастья, как бороться за Родину и, если нужно, и умереть за нее».
В далекой Америке бывший глава военного духовенства белой армии митрополит Вениамин (Федченков) призывал Божие благословение на воинов советской армии, на весь народ, любовь к которому не прошла и не уменьшилась в годы вынужденной разлуки. 2 июля 1941 г. он выступил на многотысячном митинге в Медисон-Сквер-Гарден с обращением к соотечественникам, союзникам, ко всем людям, сочувствовавшим борьбе с фашизмом, и подчеркнул особый, промыслительный для всего человечества характер совершавшихся на Востоке Европы событий, сказав, что от судьбы России зависят судьбы всего мира. Особое внимание Владыка Вениамин обратил на день начала войны – день Всех святых, в земле Российской просиявших, считая, что это есть «знак милости русских святых к общей нашей Родине и дает нам великую надежду, что начатая борьба кончится благим для нас концом».
С первого дня войны иерархи в своих посланиях выразили отношение Церкви к начавшейся войне как освободительной и справедливой, благословили защитников Родины. Послания утешали верующих в скорби, призывали их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях, поддерживали веру в окончательную победу над врагом, способствуя тем формированию высоких патриотических чувств и убеждений среди тысяч соотечественников.
Характеристика действий Церкви в годы войны будет не полной, если не сказать, что действия иерархов, распространявших свои послания, были противозаконны, так как после постановления ВЦИК и СНК о религиозных объединениях 1929 г. район деятельности служителей культа, религиозных проповедников был ограничен местонахождением членов обслуживаемого ими религиозного объединения и местонахождением соответствующего молитвенного помещения.
Не только на словах, но и на деле Церковь не оставила народа своего, разделила с ним все тяготы войны. Проявления патриотической деятельности Русской Церкви были очень разнообразны. Епископы, священники, миряне, верные чада Церкви, совершали свой подвиг независимо от линии фронта: глубоко в тылу, на передовой, на оккупированных территориях.
1941 г. застал епископа Луку (Войно-Ясенецкого) в уже третьей по счету ссылке, в Красноярском крае. Когда началась Великая Отечественная война, епископ Лука не остался в стороне, не таил обиду. Он пришел к руководству райцентра и предложил свой опыт, знание и мастерство для лечения воинов советской армии. В это время в Красноярске организовывался огромный госпиталь. С фронта уже шли эшелоны с ранеными. В октябре 1941 г. епископ Лука был назначен консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Он с головой погрузился в многотрудную и напряженную хирургическую работу. Самые тяжелые операции, осложненные обширными нагноениями, приходилось делать прославленному хирургу. В середине 1942 г. срок ссылки закончился. Епископ Лука был возведен в сан архиепископа и назначен на Красноярскую кафедру. Но, возглавляя кафедру, он, как и раньше, продолжал хирургическую работу, возвращая в строй защитников Отечества. Напряженная работа архиепископа в красноярских госпиталях давала блестящие научные результаты. В конце 1943 г. было опубликовано 2-е издание «Очерков гнойной хирургии», переработанное и значительно дополненное, а в 1944-м г. вышла книга «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов». За эти два труда святителю Луке была присуждена Сталинская премия I степени. Часть этой премии Владыка перечислил в помощь детям, пострадавшим в войне.
Столь же самоотверженно в осажденном Ленинграде свои архипастырские труды нес митрополит Ленинградский Алексий, большую часть блокады проведший со своей многострадальной паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих храмов: Никольский Морской собор, Князь-Владимирский и Преображенский соборы и две кладбищенские церкви. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он наполнял души исстрадавшихся ленинградцев мужеством и надеждой. В Вербное воскресенье в храмах было прочитано его архипастырское обращение, в котором он призывал верующих самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу. Он писал: «Победа достигается силой не одного оружия, а силой всеобщего подъема и могучей веры в победу, упованием на Бога, венчающего торжеством оружия правды, «спасающего» нас «от малодушия и от бури» (Пс.54:8). И само воинство наше сильно не одной численностью и мощью оружия, в него переливается и зажигает сердца воинов тот дух единения и воодушевления, которым живет весь русский народ».
Имевшую глубокое духовно-нравственное значение деятельность духовенства в дни блокады вынуждено было признать и советское правительство. Многие священнослужители во главе с митрополитом Алексием были награждены медалью «За оборону Ленинграда».
Аналогичной наградой, но уже за оборону Москвы был награжден митрополит Крутицкий Николай и многие представители московского духовенства. В «Журнале Московской Патриархии» читаем, что настоятель московской церкви во имя Святого Духа на Даниловском кладбище, протоиерей Павел Успенский, в тревожные дни не покидал Москву, хотя обычно он жил за городом. В храме было организовано круглосуточное дежурство, очень тщательно следили за тем, чтобы на кладбище по ночам не задерживались случайные посетители. В нижней части храма было организовано бомбоубежище. Для оказания первой помощи при несчастных случаях при храме был создан санитарный пункт, где имелись носилки, перевязочный материал и необходимые лекарства. Супруга священника и две его дочери принимали участие в сооружении противотанковых рвов. Энергичная патриотическая деятельность священника станет еще более показательной, если упомянуть, что ему было 60 лет. У протоиерея Петра Филонова, настоятеля московской церкви в честь иконы Божией Матери «Нечаянная радость» в Марьиной роще, три сына служили в армии. Он также организовал в храме убежище, так же, как и все граждане столицы, в свою очередь стоял на постах охраны. И наряду с этим он вел большую разъяснительную работу среди верующих, указывая на вредное влияние вражеской пропаганды, проникавшей в столицу в разбрасываемых немцами листовках. Слово духовного пастыря было весьма плодотворным в те тяжелые и тревожные дни.
Сотни священнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться к 1941 г. на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны в ряды действующей армии. Так, уже побывав в заключении, заместителем командира роты начал свой боевой путь по фронтам войны С.М. Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Наместник Псково-Печерского монастыря в 1950–1960 гг. архимандрит Алипий (Воронов) воевал все четыре года, оборонял Москву, был несколько раз ранен и награжден орденами. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком. Когда в 1943 г. он вернулся к священнослужению, на груди его блестела медаль «За боевые заслуги». Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем сражался в должности заместителя начальника полковой разведки. В докладе председателя Совета по делам РПЦ Г. Карпова секретарю ЦК ВКП (б) А.А. Кузнецову о состоянии Русской Церкви от 27 августа 1946 г. указывалось, что многие представители духовенства награждены орденами и медалями Великой Отечественной войны.
На оккупированной территории священнослужители являлись подчас единственным связующим звеном между местным населением и партизанами. Они укрывали красноармейцев, сами вступали в партизанские ряды. Священник Василий Копычко, настоятель Одрижинской Успенской церкви Ивановского района на Пинщине, в первый же месяц войны через подпольную группу партизанского отряда получил из Москвы послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, прочитал его своим прихожанам, несмотря на то, что фашисты расстреливали тех, у кого находили текст воззвания. С начала войны и до ее победного завершения отец Василий духовно укреплял своих прихожан, совершая богослужения ночью без освещения, чтобы не быть замеченным. Почти все жители окрестных деревень приходили на службу. Отважный пастырь знакомил прихожан со сводками Информбюро, рассказывал о положении на фронтах, призывал противостоять захватчикам, читал послания Церкви к тем, кто оказался в оккупации. Однажды в сопровождении партизан он приехал к ним в лагерь, обстоятельно ознакомился с жизнью народных мстителей и с того момента стал партизанским связным. Дом священника стал партизанской явкой. Отец Василий собирал продукты для раненых партизан, присылал и оружие. В начале 1943 г. фашистам удалось раскрыть его связь с партизанами. Церковь и дом настоятеля немцы сожгли. Чудом удалось спасти семью пастыря и переправить самого отца Василия в партизанский отряд, который впоследствии соединился с действующей армией и участвовал в освобождении Белоруссии и Западной Украины. За свою патриотическую деятельность священнослужитель был награжден медалями «Партизану Великой Отечественной войны», «За победу над Германией», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
Личный подвиг сочетался со сбором средств по приходам на нужды фронта. Первоначально верующие переводили деньги на счет Комитета Государственной обороны, Красного Креста и других фондов. Но 5 января 1943 г. митрополит Сергий послал Сталину телеграмму с просьбой разрешить открытие Церковью банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех храмах страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии поблагодарил Церковь за ее труды. К 15 января 1943 г. в одном Ленинграде, осажденном и голодающем, верующие пожертвовали в церковный фонд для защиты страны 3182143 рубля.
Создание на церковные средства танковой колонны «Дмитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский» составляет особую страницу истории. Не существовало почти ни одного даже сельского прихода на свободной от фашистов земле, не внесшего свой вклад в общенародное дело. В воспоминаниях о тех днях протоиерея церкви села Троицкого Днепропетровской области И.В. Ивлева говорится: «В церковной кассе денег не было, а их надо было достать… Я благословил двух 75-летних старушек на это великое дело. Пусть их имена будут известны людям: Ковригина Мария Максимовна и Горбенко Матрена Максимовна. И они пошли, пошли уже после того, как весь народ уже внес свою посильную лепту через сельсовет. Пошли две Максимовны просить Христовым именем на защиту дорогой Родины от насильников. Обошли весь приход – деревни, хутора и поселки, отстоявшие в 5–20 километрах от села, и в результате – 10 тысяч рублей, сумма по нашим разоренным немецкими извергами местам значительная».
Собирались средства на танковую колонну и на оккупированной территории. Примером тому – гражданский подвиг священника Феодора Пузанова из села Бродовичи-Заполье. На оккупированной Псковщине для строительства колонны он сумел собрать среди верующих целую котомку золотых монет, серебра, церковной утвари и денег. Эти пожертвования на общую сумму около 500000 рублей были переданы партизанами на большую землю. С каждым годом войны сумма церковных взносов заметно росла. Но особенное значение в заключительный период войны имел начатый в октябре 1944 г. сбор средств в фонд помощи детям и семьям бойцов Красной армии. 10 октября в своем письме к И. Сталину возглавлявший Русскую Церковь после смерти Патриарха Сергия митрополит Ленинградский Алексий писал: «Эта забота со стороны всех верующих нашего Союза о детях и семьях наших родных воинов и защитников да облегчит великий их подвиг, а нас да соединит еще более тесными духовными узами с теми, кто не щадит и крови своей ради свободы и благоденствия нашей Родины». Духовенство и миряне оккупированных территорий после освобождения также активно включались в патриотическую работу. Так, в Орле после изгнания фашистских войск было собрано 2 млн рублей.
Историки и мемуаристы описали все битвы на полях сражений Второй мировой войны, но никто не в силах описать битвы духовные, совершавшиеся великими и безымянными молитвенниками в эти годы.
26 июня 1941 г. в Богоявленском соборе митрополит Сергий отслужил молебен «О даровании победы». С этого времени во всех храмах Московского Патриархата стали совершаться подобные молебствия по специально составленным текстам «Молебен в нашествие супостатов, певаемый в Русской Православной Церкви в дни Великой Отечественной войны». Во всех храмах звучала молитва, составленная архиепископом Августином (Виноградским) в год наполеоновского нашествия, молитва о даровании побед русскому воинству, вставшему на пути цивилизованных варваров. Церковь наша с первого дня войны, не прерывая молитвы своей ни на один день, за всеми службами церковными усердно молилась Господу о даровании успеха и победы нашему воинству: «О еже подати силу неослабну, непреобориму и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…».
Митрополит Сергий не просто призывал, но и сам был живым примером молитвенного служения. Вот что писали о нем современники: «Проездом из северных лагерей во Владимирскую ссылку в Москве находился архиепископ Филипп (Гумилевский); он зашел в канцелярию Митрополита Сергия в Бауманском переулке, надеясь увидеть Владыку, но тот был в отъезде. Тогда архиепископ Филипп оставил Митрополиту Сергию письмо, в котором были такие строки: «Дорогой Владыка, когда я думаю о Вас, стоящем на ночных молитвах, – я думаю о Вас, как о святом праведнике; когда же я размышляю о Вашей повседневной деятельности, то я думаю о Вас, как о святом мученике…».
Во время войны, когда решающая Сталинградская битва близилась к концу, 19 января Патриарший Местоблюститель в Ульяновске возглавил крестный ход на Иордань. Он горячо молился о победе русского воинства, но неожиданная болезнь заставила его слечь в постель. В ночь на 2 февраля 1943 г. митрополит, как рассказывал его келейник, архимандрит Иоанн (Разумов), пересилив недуг, попросил помочь подняться с постели. Встав с трудом, он положил три поклона, благодаря Бога, и затем сказал: «Господь воинств, сильных в брани, низложил восстающих против нас. Да благословит Господь людей своих миром! Может быть, это начало будет счастливым концом». Утром радио передало сообщение о полном разгроме немецких войск под Сталинградом.
Дивный духовный подвиг совершил во время Великой Отечественной войны преподобный Серафим Вырицкий. Подражая преподобному Серафиму Саровскому, молился он в саду на камне перед его иконой о прощении грехов людских и об избавлении России от нашествия супостатов. С горячими слезами умолял Господа великий старец о возрождении Русской Православной Церкви и о спасении всего мира. Этот подвиг требовал от святого неизреченного мужества и терпения, это было воистину мученичество ради любви к ближним. Из рассказов родных подвижника: «…В 1941 г. дедушке шел уже 76-й год. К тому времени болезнь очень сильно его ослабила, и он практически не мог передвигаться без посторонней помощи. В саду, за домом, метрах в пятидесяти, выступал из земли гранитный валун, перед которым росла небольшая яблонька. Вот на этом-то камне и возносил ко Господу свои прошения отец Серафим. К месту моления его вели под руки, а иногда просто несли. На яблоньке укреплялась икона, а дедушка вставал своими больными коленями на камень и простирал руки к небу… Чего ему это стоило! Ведь он страдал хроническими заболеваниями ног, сердца, сосудов и легких. Видимо, Сам Господь помогал ему, но без слез на все это смотреть было невозможно. Неоднократно умоляли мы его оставить этот подвиг – ведь можно было молиться и в келье, но в этом случае он был беспощаден и к себе, и к нам. Молился отец Серафим столько, насколько хватало сил – иногда час, иногда два, а порою и несколько часов кряду, отдавал себя всецело, без остатка – это был воистину вопль к Богу! Верим, что молитвами таких подвижников выстояла Россия и был спасен Петербург. Помним: дедушка говорил нам, что один молитвенник за страну может спасти все города и веси… Невзирая на холод и зной, ветер и дождь, на многие тяжкие болезни, настойчиво требовал старец помочь добраться ему до камня. Так изо дня в день, в течение всех долгих изнурительных военных лет…».
Обратилось тогда к Богу и множество простых людей, военнослужащих, тех, кто в годы гонений отошел от Бога. Их молитва была искренна и носила зачастую покаянный характер «благоразумного разбойника». Один из связистов, принимавших по радио боевые донесения русских военных летчиков, говорил: «Когда летчики в подбитых самолетах видели для себя неминуемую гибель, их последними словами часто были: «Господи, прими мою душу»». Неоднократно свои религиозные чувства публично проявлял командующий Ленинградским фронтом маршал Л.А. Говоров, после Сталинградской битвы стал посещать православные храмы маршал В.Н. Чуйков. Широкое распространение среди верующих получила убежденность, что всю войну с собой в машине возил образ Казанской Божией Матери маршал Г.К. Жуков. В 1945 г. он вновь зажег неугасимую лампаду в Лейпцигском православном храме-памятнике, посвященном «Битве народов» с наполеоновской армией. Г. Карпов, докладывая в ЦК ВКП(б) о праздновании Пасхи в московских и подмосковных храмах в ночь с 15 на 16 апреля 1944 г., подчеркивал, что почти во всех церквах, в том или ином количестве были военные офицерского и рядового состава.
Война подвергла переоценке все стороны жизни советского государства, вернула людей к реальностям жизни и смерти. Переоценка происходила не только на уровне рядовых граждан, но и на уровне правительства. Анализ международного положения и религиозной ситуации на оккупированной территории убедили Сталина, что необходимо поддержать возглавлявшуюся Митрополитом Сергием Русскую Православную Церковь. 4 сентября 1943 г. митрополиты Сергий, Алексий и Николай были приглашены в Кремль для встречи с И.В. Сталиным. В результате этой встречи было получено разрешение на созыв Архиерейского Собора, избрание на нем Патриарха и решение некоторых других церковных проблем. На Архиерейском Соборе 8 сентября 1943 г. Святейшим Патриархом был избран Митрополит Сергий. 7 октября 1943 г. был образован Совет по делам РПЦ при Совнаркоме СССР, что косвенным образом свидетельствовало о признании правительством факта существования Русской Православной Церкви и желании урегулировать с ней отношения.
В начале войны Митрополит Сергий писал: «Пусть гроза надвигается, Мы знаем, что она приносит не одни бедствия, но и пользу: она освежает воздух и изгоняет всякие миазмы». Миллионы людей смогли снова присоединиться к Церкви Христовой. Несмотря на почти 25-летнее господство атеизма, Россия преобразилась. Духовный характер войны заключался в том, что путем страданий, лишений, скорбей в конечном итоге люди вернулись к вере.
В своих действиях Церковь руководствовалась причастностью к полноте нравственного совершенства и любви, присущих Богу, апостольским преданием: «Умоляем также вас, братия, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем. Смотрите, чтобы кто кому не воздавал злом за зло; но всегда ищите добра и друг другу, и всем» (1Фес.5:14–15). Сохранить этот дух значило и значит остаться Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью.
Источники и литература:
1
. Дамаскин И.А., Кошель П.А. Энциклопедия Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М.: Красный пролетарий, 2001.
2
. Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М.: Отчий дом, 1994.
3
. Ивлев И.В., прот. О патриотизме и о патриотах с большими и малыми делами//Журнал Московской Патриархии. 1944. №5. С.24–26.
4
. История Русской Православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Т.1. 1917–1970. СПб: Воскресение, 1997.
5
. Марущак Василий, протод. Святитель-хирург: Житие архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). М.: Даниловский благовестник, 2003.
6
. Новопрославленные святые. Житие священномученика Сергия (Лебедева)//Московские Епархиальные Ведомости. 2001. №11–12. С.53–61.
7
. Наиболее почитаемые Петербургские святые. М.: «Фавор-XXI», 2003.
8
. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. М.: Республика, 1995.
9
. Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью/Сост. Г.Штриккер. М.: Пропилеи, 1995.
10
. Серафимово благословение/Сост. и общ. ред. епископа Новосибирского и Бердского Сергия (Соколова). 2-е изд. М.: Про-Пресс, 2002.
11
. Цыпин В., прот. История Русской Церкви. Кн. 9. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1997.
12
. Шаповалова А. Родина оценила их заслуги//Журнал Московской Патриархии. 1944. №10.С. 18–19.
13
. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, 1999.
Положение Церкви накануне войны
Благовещенский храм в Смоленской области без крестов. Фото 1941 года. Источник фото
Руководство страны не сразу оценило патриотический настрой Московского Патриархата. И это не удивительно. С начала революции 1917 года Православная Церковь в Советской России считалась чужеродным элементом и пережила немало тяжелейших моментов в своей истории. В гражданскую войну множество священнослужителей было расстреляно без суда и следствия, храмы разорены и разграблены.
В 20-е годы истребление духовенства и мирян продолжалось, при этом, в отличие от предыдущих бесчинств, в СССР этот процесс проходил с помощью показательных судов. Церковное же имущество изымалось под предлогом помощи голодающим Поволжья.
В начале 30-х годов, когда началась коллективизация и «раскулачивание» крестьян, Церковь объявили единственной «легальной» контрреволюционной силой в стране. Был взорван кафедральный храм Христа Спасителя в Москве, по стране прокатилась волна уничтожения церквей и превращение их в склады, и клубы под лозунгом «Борьба против религии — борьба за социализм».
Была поставлена задача – в ходе «безбожной пятилетки» 1932–1937 годов уничтожить все храмы, церкви, костелы, синагоги, молельные дома, мечети и дацаны, охватив антирелигиозной пропагандой всех жителей СССР, в первую очередь, молодежь.
Священномученик Петр Полянский). Икона. azbyka.ru
Несмотря на то, что были закрыты все монастыри и подавляющее большинство храмов, выполнить задачу до конца не удалось. Согласно переписи населения 1937 года верующими назвали себя две трети селян и треть горожан, то есть более половины советских граждан.
Но главное испытание было впереди. В 1937–1938 годах в ходе «большого террора» был репрессирован или расстрелян каждый второй священнослужитель, включая митрополита Петра (Полянского), на которого после смерти патриарха Тихона в 1925 году были возложены обязанности Патриаршего Местоблюстителя.
К началу войны в Русская Православная Церковь было всего лишь несколько епископов, и менее тысячи храмов, не считая тех, которые действовали на присоединенных в 1939–40 годах к СССР территориях западных Украины и Белоруссии и стран Прибалтики. Сам митрополит Сергий, ставший Патриаршим Местоблюстителем, и остающиеся на свободе архиереи жили в постоянном ожидании ареста.
Тихий молитвенник
Тихая молитва преподобного Серафима Вырицкого в дни войны не прекращалась ни на минуту. С первых дней старец пророчил победу над фашистами. Он молился Господу о спасении нашей страны от захватчиков день и ночь, в своей келье и в саду на камне, поставив перед собой образ Серафима Саровского. Предаваясь молитве, он провел многие часы, прося Всевышнего увидеть страдания русского народа и спасти страну от врага. И чудо свершилось! Пусть и не быстро, прошло четыре мучительных года войны, но Господь услышал тихие мольбы о помощи и послал снисхождение, даровав победу.
Сколько людских душ было спасено благодаря молитвам незабвенного старца. Он являлся соединяющей нитью между русскими христианами и небесами. Молитвами преподобного был изменен исход многих важных событий. Серафим в начале войны предсказал, что жителей Вырицы минуют беды войны. И на самом деле, ни один человек из поселка не пострадал, все дома остались целы. Многие старожилы помнят удивительный случай, произошедший во время войны, благодаря которому церковь Казанской иконы Пресвятой Богородицы, расположенная в Вырице, осталась невредимой.
В сентябре 1941 года немецкие войска интенсивно обстреливали станцию Вырица. Советское командование решило, что для правильной наводки фашисты используют высокий купол церкви и решили подорвать ее. Команда подрывников во главе с лейтенантом пошла в поселок. Подойдя к зданию храма, лейтенант приказал бойцам ждать, а сам пошел в здание для ознакомительного осмотра объекта. Через некоторое время из церкви послышался выстрел. Когда бойцы вошли в храм, они нашли там бездыханное тело офицера и лежащий рядом револьвер. Солдаты в панике покинули поселок, вскоре началось отступление, и церковь Промыслом Божьим осталась целой.
Иеромонах Серафим до принятия сана был известным купцом в Петербурге. Приняв монашеский постриг, он стал во главе Александро-Невской лавры. Православный народ очень почитал священнослужителя и со всех концов страны ехал к нему за помощью, советом и благословением. Когда старец переехал в 30-е годы в Вырицу, поток христиан не уменьшился, и люди продолжали посещать духовника. В 1941 году преподобному Серафиму было 76 лет. Состояние здоровья преподобного было не важным, он не мог самостоятельно ходить. В послевоенные годы к Серафиму хлынул новый поток посетителей. Многие люди в годы войны потеряли связь со своими близкими и, при помощи сверхспособностей старца, хотели узнать об их местонахождении. В 2000 году православная церковь причислила иеромонаха к лику святых.
Судьба церковного послания: только после речи Сталина
Характерно, что послание митрополита Сергия от 22 июня власть разрешила огласить в храмах только 6 июля 1941 года. Спустя три дня после того, как молчавший почти две недели фактический глава государства Иосиф Сталин обратился по радио к согражданам со знаменитым обращением «Братья и сестры!», в котором признал, что Красная Армия понесла тяжелые потери и отступает.
Одна из заключительных фраз сталинского выступления «Все наши силы — на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота! Все силы народа — на разгром врага!» стала охранительной грамотой для Русской Православной Церкви, которая ранее рассматривалась органами НКВД чуть ли не как пятая колонна.
Война, которую Сталин назвал Великой Отечественной, разворачивалась совсем не по тому сценарию, что предполагали в Москве. Германские войска стремительно наступали по всем направлениям, захватывая крупные города и важнейшие области, такие, как Донбасс с его углем.
Осенью 1941-го вермахт начал продвижение к столице СССР. Шла речь о самом существовании страны, и в этих тяжелейших условиях водораздел пролег между теми, кто поднялся на борьбу с грозным врагом, и теми, кто трусливо уклонялся от этого.
Русская Православная Церковь оказалась в рядах первых. Достаточно сказать, что за годы войны митрополит Сергий обращался к православному народу с патриотическими посланиями 24 раза. Не остались в стороне и другие иерархи Русской Церкви.
Святитель Лука: от ссылки до Сталинской премии
Святитель Лука Войно-Ясенецкий в мастерской скульптора, 1947 год
В начале войны в адрес Председателя Президиума Верховного Совета СССР Михаила Калинина поступила телеграмма от архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), в котором священнослужитель, находящийся в ссылке в Красноярском крае, сообщал, что являясь специалистом по гнойной хирургии, «готов оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено».
Заканчивалась телеграмма просьбой прервать его ссылку и направить в госпиталь, при этом после войны архиерей выражал готовность вернуться обратно в изгнание.
Его прошение было удовлетворено, и с октября 1941 года 64-летний профессор Валентин Войно-Ясенецкий был назначен главным хирургом местного эвакуационного госпиталя и стал консультантом всех красноярских больниц. Талантливый хирург, принявший духовный сан в 20-х годах, делал по 3-4 операции в день, показывая пример более молодым коллегам.
В конце декабря 1942 года ему без отрыва от работы военным хирургом, было поручено управление Красноярской епархией. В 1944 году, после того, как госпиталь переехал в Тамбовскую область, этот уникальный человек, совмещавший в себе способности маститого врача и выдающегося духовника, возглавил местную епархию, где впоследствии было открыто немало храмов и перечислено на военные нужды около миллиона рублей.
Альфред Розенберг и истинное отношение нацистов к христианам
В нацистском лагере за церковную политику на оккупированных территориях отвечал Альфред Розенберг, возглавлявший Восточное министерство, являясь генерал-губернатором «Восточной Земли», как официально называлась территория СССР под немцами. Он был против создания общетерриториальных единых национальных церковных структур и вообще убежденным врагом христианства. Как известно, нацисты использовали различные оккультные практики для достижения могущества над другими народами. Даже была создана таинственная структура СС «Ананербе», совершавшая вояжи в Гималаи, Шамбалу и другие «места силы», а сама организация СС была построена по принципу рыцарского ордена с соответствующими «посвящениями», иерархией и представляла собой гитлеровскую опричнину. Его атрибутами стали рунические знаки: сдвоенные молнии, свастика, череп с костями. Тот, кто вступал в этот орден, облекал себя в черное облачение «гвардии фюрера», становился соучастником зловещей кармы этой сатанинской полусекты и продавал душу дьяволу. Розенберг особенно ненавидел католичество, считая, что оно представляет силу, способную противостоять политическому тоталитаризму. Православие же виделось ему как некий красочный этнографический ритуал, проповедующий кротость и смирение, что лишь на руку нацистам. Главное – это не допускать его централизации и превращения в единую национальную церковь.
Однако у Розенберга с Гитлером были серьезные разногласия, поскольку у первого в программе значилось превращение всех национальностей СССР в формально независимые государства под контролем Германии, а второй был принципиально против создания каких бы то ни было государств на востоке, считая, что все славяне должны стать рабами немцев. Других же надо просто уничтожить. Поэтому в Киеве в Бабьем Яру сутками не стихали автоматные очереди. Конвейер смерти здесь работал бесперебойно. Более 100 тысяч убиенных – такова кровавая жатва Бабьего Яра, ставшего символом Холокоста ХХ века.
Гестаповцы совместно с приспешниками-полицаями уничтожали целые населенные пункты, сжигая их жителей дотла. В Украине были не один Орадур, и не одно Лидице, уничтоженные гитлеровцами в Восточной Европе, а — сотни. Если, например, в Хатыни погибло 149 человек, в том числе 75 детей, то в селе Крюковка на Черниговщине было сожжено 1290 дворов, уничтожено более 7 тысяч жителей, из них – сотни детей.
В 1944 году, когда советские войска с боями освобождали Украину, они повсеместно обнаруживали следы страшных репрессий оккупантов. Фашисты расстреляли, удушили в газовых камерах, повесили и сожгли: в Киеве – более 195 тысяч человек, на Львовщине – более полумиллиона, в Житомирской области – свыше 248 тысяч, а всего в Украине – свыше 4 миллионов людей. Особую роль в системе гитлеровской индустрии геноцида выполняли концентрационные лагеря: Дахау, Заксенхаузен, Бухенвальд, Флоссенбург, Маутхаузен, Равенсбрюк, Саласпилс и другие лагеря смерти. Всего через систему таких лагерей (помимо лагерей для военнопленных непосредственно в боевой зоне) прошло 18 миллионов человек, погибло 12 миллионов заключенных: мужчин, женщин, детей.
Танки и самолеты от Православной церкви
Любовь к Родине и ее защита от врагов всегда была заветом всех православных христиан. Поэтому верующие особенно горячо отнеслись к призыву о помощи на нужды фронта, и на поддержку раненых бойцов. Они несли не только деньги и облигации, но и драгоценные металлы, обувь, полотенца, полотно, заготавливалось и сдавалось немало валяной и кожаной обуви, шинелей, носков, перчаток, белья.
«Так внешне материально выразилось отношение верующих к переживаемым событиям, ибо нет православной семьи, члены которой прямо или косвенно не приняли бы участие в защите Родины», — сообщал протоиерей А. Архангельский в письме к митрополиту Сергию.
Всего же за годы войны в фонд обороны страны верующими было направлено 300 миллионов рублей. На эти деньги были построены и переданы в действующую армию 40 Т-34 танковой колонны «Димитрий Донской», а также истребительная эскадрилья «Александр Невский».
Если учесть, что к началу Великой Отечественной Православная Церковь в СССР была почти разгромлена, это можно назвать поистине чудом.
Не свастика, а крест
В годы Великой Отечественной войны власти впервые за годы своего правления разрешили русской церкви провести крестный ход. На праздник Великой Пасхи во всех крупных городах православные люди собрались вместе и совершили великое Крестное шествие. В пасхальном послании, написанном митрополитом Сергием, были следующие слова:
«Не свастика, а Крест призван возглавить нашу христианскую культуру, наше христианское жительство».
Прошение о совершении крестного хода было подано маршалу Жукову ленинградским митрополитом Алексием (Симанским). Под Ленинградом шли ожесточенные бои, и существовала угроза взятия города фашистами. По чудесному совпадению день Великой Пасхи 5 апреля 1942 года совпал с 700-летием со дня поражения немецких рыцарей в Ледовом побоище. Битвой руководил Александр Невский, впоследствии причисленный к лику святых и считающийся покровителем Ленинграда. После совершения крестного хода поистине случилось чудо. Часть танковых дивизий группы «Север» по приказу Гитлера была переброшена на помощь группе «Центр» для нападения на Москву. Жители Ленинграда оказались в блокаде, но зато враг не проник в город.
Голодные блокадные дни в Ленинграде не прошли даром как для мирных жителей, так и для духовенства. Наряду с рядовыми ленинградцами от голода умирали священнослужители. Восемь клириков Владимирского собора не смогли пережить страшную зиму 1941-1942 года. Регент Никольской церкви умер прямо во время службы. Митрополит Алексий всю блокаду провел в Ленинграде, но его келейник инок Евлогий умер голодной смертью.
В некоторых церквях города, имеющих подвальные помещения, устраивались бомбоубежища. Александро-Невская лавра отдала часть помещений под госпиталь. Не смотря на тяжелое голодное время, в церквях ежедневно проводились божественные литургии. Священнослужители с прихожанами молились за спасение солдат, проливающих кровь в жестоких боях, поминали безвременно ушедших войнов, просили Всевышнего быть милостивым и даровать победу над фашистами. Вспомнили молебен 1812 года «в нашествие супостатов», и каждый день включали его в службу. Некоторые богослужения посещали командиры Ленинградского фронта вместе с главнокомандующим маршалом Говоровым.
Поведение ленинградского духовенства и верующих стало поистине гражданским подвигом. Паства и священники объединились и вместе стойко переносили тяготы и лишения. В городе и северных пригородах находилось десять действующих приходов. С 23 июня церкви объявили о начале сбора пожертвований на нужды фронта. Из храмов были отданы все средства, находящиеся в запасе. Расходы на содержание церквей сократили до минимума. Богослужения проводились в те моменты, когда в городе не было бомбежек, но независимо от обстоятельств, совершались ежедневно.
Зам. командира стрелковой роты, будущий патриарх Пимен
Старший лейтенант Извеков С. М. (будущий патриарх Пимен), 1940-е гг.
Невиданная в истории человечества по своему размаху и ожесточенности война властно требовала и ратного участия. В отличие от Первой мировой, когда в рядах русской армии священники официально допускались до боевых действий, в 1941–1945 годах многие клирики воевали обычными бойцами и командирами.
Иеромонах Пимен (Извеков), будущий Патриарх, был заместителем командира стрелковой роты. Диакон Костромского кафедрального собора Борис Васильев, после войны ставший протоиереем, воевал командиром взвода разведки и дослужился до заместителя командира полковой разведки.
Немало будущих священнослужителей во время Великой Отечественной были в самом пекле войны. Так, архимандрит Алипий (Воронов) в 1942–1945 годах участвовал во многих боевых операциях в качестве стрелка в составе 4-й танковой армии и закончил свой ратный путь в Берлине. Митрополит Калининский и Кашинский Алексей (Коноплев), был награжден медалью «За боевые заслуги» – за то, что, несмотря на тяжелое ранение, не бросил во время боя свой пулемет.
Воевали священники и по ту сторону фронта, в тылу врага. Как, например, протоиерей Александр Романушко, настоятель церкви села Мало-Плотницкое Логишинского района Пинской области, который вместе с двумя сыновьями в составе партизанского отряда не раз участвовал в боевых операциях, ходил в разведку и был по праву награжден медалью «Партизану Отечественной войны» I степени.
Боевая награда патриарха Алексия I
Священнослужители Русской Православной Церкви, награжденные медалью «За оборону Ленинграда». 15.10.1943. Первый справа — будущий патриарх, митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий
Представители Церкви сполна разделяли со своим народом все тяготы и ужасы войны. Так, будущий Патриарх, митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), который оставался в городе на Неве весь страшный период блокады, проповедовал, ободрял, утешал верующих, причащал и служил зачастую один, без диакона.
Владыка неоднократно обращался к пастве с патриотическими воззваниями, первым из которых стало его обращение 26 июня 1941 года. В нем он призвал ленинградцев выступить с оружием на защиту своей страны, подчеркнув, что «Церковь благословляет эти подвиги и всё, что творит каждый русский человек для защиты своего Отечества».
После прорыва блокады города глава Ленинградской епархии вместе с группой православных священнослужителей был отмечен боевой наградой – медалью «За оборону Ленинграда».
К 1943 году отношение руководства СССР в лице Сталина осознало, что народ воюет не за всемирную революцию и Коммунистическую партию, а за своих родных и близких, за Родину. Что война, действительно, Отечественная.
