О правильном совершении входных молитв перед Литургией
В современном нашем Служебнике главное внимание перед совершением Божественной Литургии заостряется на внутреннем состоянии священнослужителей, а не их внешнем виде: «Хотяй священник Божественное совершати Тайнодействие, должен есть первее убо примирен быти со всеми и не имети что на кого, и сердце же, елика сила, от лукавых блюсти помыслов, воздержатися же с вечера и трезвитися даже до времене священнодействия. Времени же наставшу, входит во храм и соединився со диаконом, творят вкупе к востоку пред святыми дверьми поклонения три» (см.: Служебник, Чин священныя литургии, Последование входных молитв). Как мы видим здесь вообще нет никакого указания на какую-либо одежду, будь то рясу или камилавку, а епитрахиль вообще одевается священником только непосредственно пред совершением Проскомидии (см.: Служебник, Чин священныя литургии, Последование облачения).
Но по этому вопросу даются разъяснения в «Церковном Вестнике»: «Входные молитвы, как показывает и самое их название, должны быть произносимы пред входом в алтарь, так что произносящий их не имеет, предполагается, возможности возложить на себя епитрахиль. Вот почему, даже в том случае, когда вход во святый алтарь бывает устроен прямо с улицы, а не через храм, священники совершают входное без епитрахили. Если же взять служебник, то можно видеть, что епитрахиль возлагает на себя священник после возложения стихаря (т. е. подризника) с чтением молитвы: „Благословен Бог, изливаяй благодать…“ (Ц. В-к 1900 г. № 24)». И далее повторяется снова ответ на вопрос: «В епитрахили, или без оной должно совершать входные молитвы? Самые входные молитвы есть некоторое приготовление священнослужителя к вступлению во святой алтарь для совершения важнейшего из священнодействий, а, следовательно, даже в том случае, если священнослужитель вошел в храм чрез алтарь, к возложению на себя епитрахили для совершения входных молитв оснований не имеется (Ц. В-к 1899 г. № 6)» (Сборник решений недоуменных вопросов из пастырской практики. Вып. 1. К., 1903. С. 43−44).
Такое же мнение с аналогичной аргументацией приводят и другие составители практических руководств (См.: С. Булгаков. Настольная книга для священно-церковно-служителей. Т. I. М. 1993. C. 886; Лукьянов Валерий, протопресвитер. Богослужебные заметки. Опыт разъяснения практической стороны богослужения Православной Церкви. Джорджанвиль, 2001. С. 144; Спиридон (Лукич), архим. Проскомидия или Практическое руководство для совершения Божественной Литургии. М., 2001. С. 8; Православное богослужение. Практическое руководство для клириков и мирян. Сост.: И. В. Гаслов, А. С. Кашкин. СПб., 2002. С. 75; Тихомиров Т. С., священник. На приходе. М, 2002. С. 169).
Так же и в «Настольной книге священнослужителя» указывается что «читают входные, то есть приготовительные к совершению литургии, молитвы (стоя с покрытой головой, в скуфье или камилавке, — до чтения тропаря «Пречистому Твоему образу…»). Но затем всё-таки делается примечание: «По сложившейся практике, приготовившийся литургисать священнослужитель входит в алтарь, совершает по Уставу два земных или поясных поклона пред престолом, целует его, совершает третий поклон, возлагает на себя епитрахиль, снимает покрывало с престола и северной дверью выходит из алтаря на солею для совершения входных молитв. Если совершают литургию несколько священнослужителей, то старший надевает епитрахиль, остальные — в рясах» (Настольная книга священнослужителя. М., 1992. Т. 1. С. 206).
Свящ. Т. С. Тихомиров по этому поводу высказывает недоумение: «Что послужило к укоренению этого по сути своей нелогичного обычая, сказать трудно» (Тихомиров Т. С., священник. На приходе. М, 2002. С. 169). Архим. Спиридон (Лукич) объясняет это тем, что «Очевидно, устройство входов в алтарь через „пономарню“ создало эту неверную практику» (Спиридон (Лукич), архим. Проскомидия или Практическое руководство для совершения Божественной Литургии. М., 2001. С. 8). Из этих замечаний становится понятно, что обычай совершать входные молитвы в епитрахили всё-таки существовал и ранее, хотя и считался неоправданным и противоречащим указаниям Служебника.
Но почему же тогда возникло такое несоответствие указаний Служебника и сложившейся богослужебной практикой?
Дело в том, что Русской Церкви до исправления Служебника при патриархе Никоне в 1655 г. практика совершения входных молитв не была одинаковой и могла отличаться как по своему составу, так и по способу их совершения.
Так в древнейших известных нам греческих рукописях Евхология входные молитвы вообще отсутствуют, а в уставах Литургии XII—XV вв. в качестве входной обычно приводится только молитва «Господи, низпосли руку твою…» и никаких указаний на облачения в епитрахиль конечно же здесь нет (См.: Служебник из Венеции 1519 года (Литургическая часть). Репринт. Омск-Упсала, 2012 С. 6; Служебник из Тырговиште 1508 года. Репринт. Омск-Упсала, 2012. С. 8−9; Одинцов Н. Порядок общественного и частного богослужения в древней России до XVI века. СПб, 1881. С. 56−57). Это связано с тем что входные молитвы по своему значению и содержанию сближаются с домашним правилом перед Святым Причащением, но в отличие от него совершаются в храме и поэтому считаются уже частью службы (Входные молитвы / Диак. Михаил Желтов // Православная энциклопедия. Т. 10. М., 2004. С. 51).
В XV—XVI вв. появился целый ряд дополнений и чин Божественной литургии на Руси усложняется. Так в XIV веке появляются и входные молитвы, т. е. молитвы, положенные читать священнику при входе в церковь пред совершением Литургии. Но эти молитвы составляли в богослужебной практике Русской Церкви исключение из общего установившегося в предшествовавшие века порядка и находятся только в двух служебниках, сохранившихся до нас от XIV века, и при том соединёнными с молитвами, положенными читать перед Литургией в предшествовавшее время. По одному из этих Служебников священник, входя в церковь, должен был читать: «Радуйся, двере Божия…» и «Непроходимая двере, тайно знаменана, благословенная Богородице…»; придя к царским дверям: «Пречистому твоему образу…», а входя в алтарь, должен был читать псалмы 14 и 22, «Трисвятое и по Отче наш», «Помилуй нас Господи…», «Слава и ныне», «Милосердия источник…» и тропари дневного святого и храма. (Одинцов Н. Порядок общественного и частного богослужения в древней России до XVI века. СПб, 1881. С. 115−116).
В дальнейшем входные молитвы резко удлиняются, и их продолжительность по времени становится сравнимой с продолжительностью всей Литургии, а поэтому часть их должна была читаться священнослужителями по дороге в храм. Так в XV в. к входным молитвам прибавляются по меньшей мере девять тропарей и молитвы от двадцати и даже более. Это привело к большому разнообразию в изложении чина в рукописях, а также к тому, что чин входных молитв постепенно превратился в 2 самостоятельных — чин входа в храм и чин входа в алтарь (Дмитриевский А. А. Богослужение в русской церкви в XVI веке. Ч. 1. Службы круга седмичного и годичного и чинопоследования таинств. Казань, 1884. С. 57−74).
Стоглавый Собор (1551 г.), принял решение об унификации чинов и это последование (гл. 9) вошло в первопечатные русские Служебники и использовалось до реформ сер. XVII в. Оно состоит из 2 частей, до входа в храм и в храме, и имеет сложный порядок. 1-я часть включает молитвы «Глас радости» и «Пролияшася стопы моя», а также Пс. 14 и 22, «Достойно есть» и отпуст. Ко 2-й части иерей ОБЛАЧАЕТСЯ В ЕПИТРАХИЛЬ и становится с диаконом перед иконостасом; за обычным началом следуют тропари «Радуйся двере Божия…», «Под твою милость прибегаем…» и т. д. (Дмитриевский А. А. Богослужение в русской церкви. С. 66−67. Ср.: Служебник. М., 1602; Служебник. М., 1627; Служебник. М., 1633; Служебник. М., 1640; Служебник. М., 1602; 1651)
Но несмотря на постановление Собора различие в практике сохранялось и параллельно существовал и другой обычай: читать входные без всяких тропарей (и скорее всего и без облачения, так как никаких указаний на этот счёт нет), или только некоторые молитвы и даже только одну «Господи, низпосли руку твою…» (Одинцов. Порядок общественного и частного богослужения. С. 199; Дмитриевский А. А. Богослужение в русской церкви. С. 57)).
В ходе литургических реформ сер. XVII в. в основу никоновской редакции Служебника была положена юго-западнорусская (а не московская) традиция, а исправления вносились по Евхологию венецианского издания. Так основной текст для ново исправленного Служебника 1655 года в большей своей части взят был из Стрятинского служебника 1604 года Львовского епископа Гедеона Балабана, а некоторые правки делались из Служебников, изданных в Киеве архимандритами Киево-Печерской лавры Елисеем Плетенецким в 1620 году и Петром (Могилой) в 1629 году (Дмитриевский А. А. Исправление богослужебных книг при патриархе Никоне и последующих патриархах. М., 2004. С. 60−61). Чин входных молитв согласно с этими Служебниками и был приведён в полное соответствие с изложенным в греческих старопечатных изданиях: то есть он состоит только из одной части, которая совершается перед царскими вратами и без упоминания об облачении в епитрахиль. Таким это чин и остаётся и до настоящего времени в славянских и в греческих Церквах.
Так что вероятнее обычай совершения входных молитв в епитрахили в нашей богослужебной практике является отголоском той древней дореформенной традиции, которая сохранилась в единоверческой и старообрядческой практике, а также отчасти и при архиерейском служении (Входные молитвы / Диак. Михаил Желтов // Православная энциклопедия. Т. 10. М., 2004. С. 52).
А учитывая отсутствие в Служебнике каких-либо чётких указаний по этому вопросу, а также подтверждением этой практики не только устной традицией, но и старопечатными Служебниками, то вполне допустимо при совершении входных молитв одевать священнику на себя епитрахиль. Кстати, и в Православной энциклопедии современная практика совершения входных молитв описывается с облачением священника в епитрахиль (Входные молитвы / Диак. Михаил Желтов // Православная энциклопедия. Т. 10. М., 2004. С. 52). В случае же если в данном храме придерживаются традиции чтения входных молитв без епитрахили, то не стоит её отвергать, как противоречащей общепринятой практике, так, как и такая традиция не только не противоречит Служебнику, но также имеет своё подтверждение в более древних богослужебных книгах.
орарь
(ώραριον) — принадлежность облачения иподиакона, диакона и архидиакона, род длинной ленты, которую первый носит крестообразно через плечи, второй — на левом плече, а за литургией, после «Отче наш» третий крестообразно опоясуется на левом плече, имея концы его соединенными под правой рукой. Лишь в Воскресенском («Новый Иерусалим») монастыре диакон носит О. по подобию архидиакона, как это практикуется в Иерусалиме. — Первоначально, в древней церкви, О. был плат, надевавшийся на плечи и служивший принадлежностью всех христиан во время молитвы, как подражание еврейскому обычаю пользоваться во время молитвы покрывалом; это доказывается сличением изображения Захарии, отца Предтечи (в «менологии» Василия), с фресковым изображением ап. Петра и Павла в Риме (см. у Буонаротти). Предполагают, что эта именно одежда разумеется в апокалипсисе, когда говорится о старцах, молитвенно простершихся перед Агнцем и имевших на себе ризы белы (IV, 4). В относящихся сюда художественных изображениях в римских катакомбах эта одежда представлена покрывающей не только плечи, но и руки; такой вид имели молящиеся в древности и у язычников (как видно из свидетельств Овидия и Плавта, а также из изображения, в Ватикане, гаваонитских послов, упоминаемых книгой Судей). Неизвестно, когда именно О. сделался облачением исключительно священнослужителей; в этом качестве он упоминается уже у древнейших писателей, под именем то oranum, то stola. Первоначально в мире языческом orarium употреблялся в смысле sudarium, strophium, linteolum, т. е. в смысле ручного платка. Св. Амвросий упоминает об О. в этом же смысле, когда говорит, что христиане его времени клали О. на могилы Гервагия и Протасия, через что эти О. получали целебную силу. Во времена гонений христиане напояли О. кровью мучеников, чтобы эта святыня не оставалась на земле (Понтий, в биографии Киприана). Самое слово О., по толкованию Вальсамона и Властаря, происходит от όράω — video, observe — и свидетельствует о том, что лица, имевшие О., были обязаны наблюдать за ходом богослужения и указывать, что должен был делать, в тот или другой момент его, присутствовавший в церкви народ. Другие производят ωράριον от ώρα — хранение, попечение (о душах верующих). Западные археологи, останавливаясь на латин. слове orarium, производя его от orare — молиться. Четвертый толедский собор, Беда Достопочтенный, Рабан Мавр и др. производят orarium от oro в смысле говорить, проповедывать, предполагая, что О. составлял принадлежность священнослужителей, как церковных учителей.
Н. Б—в.
История
В древности подобная одежда была известна под различными наименованиями (например, στιχάριον, альба, туника). Почти все эти наименования означали обычную нижнюю одежду, которую в древности носили мужчины и женщины. Христианская церковь приняла эту одежду в число священных по образцу ветхозаветной священнической одежды, известной под именем хитона, или у первосвященников — подира.
Стихарь находился во всеобщем употреблении во всех древних церквах. В древности стихарь изготовлялся из льна и был белого цвета, на что указывает одно из его наименований — alba (белая одежда). Этому цвету стихаря, как цвету одежд ангельских, соответствует и то таинственное знаменование, какое соединяют с ним учители церкви. Стихарь знаменует светлую жизнь облачающихся в него, напоминает о той чистоте и непорочности, с которою служители Божии должны проходить своё высокое служение, и выражает их духовную радость о Господе, внушаемую чистотою жизни. Это знаменование выражается в молитве, читаемой при облачении в стихарь: «возрадуется душа моя о Господе, облече бо мя в ризу спасения и одеждою веселия одея мя, яко жениху возложи ми венец и яко невесту украси мя красотою.».
Употребление
Стихарь используется всеми тремя степенями священства, так как от них требуется одинаковая чистота жизни. В неё облачаются также иподиаконы и, по благословению епископа, алтарники, чтецы и певцы. Стихарь диакона (и церковнослужителя) — длинная одежда с широкими рукавами, с разрезами от подмышек до низа, скреплёнными пуговицами. Стихарь надевается диаконом поверх подрясника. Стихарь символизирует одежду спасения (Ис. 61:10) и шьётся из материи светлого цвета.
У архиерея и священников стихарь делается шире и просторнее диаконского и называется подризником, так как находится под другими ризами, ими надеваемыми. Иногда нашиваются ленты на боках и рукавах стихаря, знаменующие собою те узы, которыми был связан Иисус Христос пред Каиафою и Пилатом, и кровь, истёкшую из ребра Его. Разрезы под рукавами стихаря напоминают о прободённом ребре Христа, а оплечья из других материй или других цветов означают язвы от Его бичевания.
> См. также
- Комжа у министрантов и аколитов, а далматика у диаконов — аналогичные одеяния в католицизме.
Пасха [ править ]
Когда священник и дьякон произносят свои вступительные молитвы перед пасхальным бдением , они произносят их, стоя перед эпитафиями (обмоткой). Порядок тот же, что и обычно, за исключением того, что в обычном начале они не произносят молитву «Царь Небесный …». Эта молитва — гимн Пятидесятницы , и поэтому не будет повторяться до этого праздника.
Во время Светлой седмицы — недели, начинающейся на Пасху (пасхальное воскресенье) — ритуал тот же, за исключением того, что обычное начало полностью заменяется пасхальными гимнами.
При Иерархическом праздновании Пасхальной Божественной литургии Аксион Эстин
заменяется Ирмосом Девятой Оды Пасхального Канона :
Блеск! Блеск! О новый Иерусалим! Слава Лорта явилась на тебе. Ликуй сейчас и радуйся, о Сион. Сияй, чистая Богородица, в Воскресении Сына Твоего.
