Почему нельзя изображать Бога Отца
Такие поборники почитания икон как св. Иоанн Дамаскин и св. Феодор Студит утверждали, что икона Бога не может быть написана, так как мы Его не видим, в отличие от Бога Сына – Иисуса Христа, у Которого было две ипостаси – человеческая и божественная, и святых, которые были людьми. Как сказано у Иоанна (1:18), «Бога не видел никто и никогда».
Святые отцы отвергали иконы Господа, так как это антропоморфный, то есть созданный по образу и подобию человека, образ Бога Отца. Богословы определяют Бога Отца как первую, начальную и причинную ипостась Святой Троицы.
Историческая справка
Саваоф — одно из имен Всевышнего Бога, упоминаемое в Священных Писаниях, имеет еврейское происхождение и в переводе означает «воинство» (то есть Господь, создавший армию).
Бог Саваоф. Картина В.М. Васнецова
Под войсками Творца подразумевают:
- защитников израильских земель;
- небесных служителей Бога;
- сонмы святых, окружающих Его;
- звезды и другие подобные объекты космоса.
Словосочетание «Господь Саваоф» пустило корни еще в период Ветхого Завета. Как культовое наименование оно использовалось в святилищах древнееврейского города Силома и связывалось с христианским Ковчегом Завета.
Учение о триединстве Пресвятой Троицы
Триединство Пресвятой Троицы является основным христианским догматом. Она едина в трех лицах: Бог Отец, Бог Сын (Иисус Христос) и Бог Святой Дух (изображается в виде Голубя), которые в одно и то же время и не слитны между собой, и являются нераздельными проявлениями одной из сущностей Господа. Это так называемая Троица Ветхозаветная, лучшим воплощением которой в русской иконописи стала «Троица» Андрея Рублева.
На знаменитой иконе Андрея Рублева «Троица» явлено символическое воплощение Троицы в соответствии с каноном. Однако икона «Отечество», которую нередко именуют «Новозаветной Троицей», изображает Ее совершенно иначе, хотя три обличья Господа и должны символизировать Триединство Его.
Здесь Бог Отец предстает в виде величественного старца с седой бородой, восседающего на престоле; Бог Сын – в виде Христа Эммануила (Эммануил – обозначение Иисуса-отрока), а на груди Его, в сфере – Голубь, символизирующий Бога Святого Духа.
Икона «Отечество» очень древнего происхождения: первое из дошедших до нас датируется началом 11 века
Она была широко распространена и, несмотря на негативное отношение церкви, ее можно увидеть в иконостасе многих храмов. Как правило, ее помещают на иконостасе в верхний праотеческий чин, чтобы она как бы осеняла собой все пространство храма.
Крайне редко встречается икона «Бог Отец Саваоф». С формальной точки зрения это как бы изображение Новозаветной Троицы, так как в медальонах на груди Господа изображены и две другие ипостаси Троицы (Бог Сын и Бог Святой Дух), но основное внимание приковано к Лику Бога Отца.
Об изображении Бога Отца в православной церкви
Инок инок Григорий (Круг)
Бог совершенно неизобразим в Своем существе, непостижим в Своей сущности и непознаваем. Как бы одет неприступным мраком непостижимости. Не только попытки изображения Бога в Его существе немыслимы, но и какие-либо определения не могут охватить и выразить существа Божия, оно неприступно для человеческого сознания, является неприступным мраком сущности Божией.
Самое богословие может быть только апофатическим т. е. составленным в отрицательных терминах: Непостижимый, Неприступный, Непознаваемый. Святой Григорий Палама в своей защите православного учения о несотворенном фаворском свете учит непреложно различать божественную, совершенно непознаваемую сущность и Божество в Его действии, обращенном к сотворенному миру, в Его промыслительной заботе о всяком создании. Палама учит различать существо Божие и Его божественные энергии-силы, излучения благодати, держащей мир.
Доступно сознанию, познаваемо промыслительное Божественное действие в мире, Бог, обращенный к миру, Бог, простирающий к миру Свою заботу, Свою любовь, Свое никогда неиссякающее попечение. Это премудрость, устрояющая все, свет миру, просвещающий все, любовь Божия, наполняющая все, это Богооткровение — явление Бога миру. И мир устроен Богом так, чтобы воспринять, вместить это божественное действие, принять на себя эту царственную печать, стать всецело царским достоянием. Конечный смысл и назначение всего сотворенного — стать Божиим достоянием.
Все мироздание в его целом и каждое творение в его неповторимых, только ему присущих, особенностях сокрывают в себе как бы некоторое таинственное повествование о Создавшем.
Поэтому говорить о Боге Отце как об ипостаси, окруженной совершенным мраком, неверно. От самого создания мира мы видим Бога Отца в Его непрестанном попечении о мире, в непрестанной заботе о человеческом роде и в непрестанном общении с людьми, вплоть до явления Себя, видимо и осязаемо, Аврааму и Сарре в виде одного из трех Ангелов.
Вся ветхозаветная история Израиля полна попечительной заботой Бога Отца об избранном народе. Святой Григорий Богослов так говорит об общении Израиля с Богом Отцом: «Израиль по преимуществу был обращен к Богу Отцу». И эта близость Господа Саваофа к своему избранному народу была в первую очередь близостью к пророкам. Бог Отец как бы давал Себя созерцать, являл Свой образ с возможной ясностью, и быть может одно из наиболее полных откровений было дано пророку Даниилу в видении суда, в котором Бог Отец как бы духовно начертывает Свой образ, являет Свой Отеческий Лик. Вот пророческое свидетельство Даниила (VII, 9, 13, 14): «Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его — чистая волна; престол Его — как пламя огня, колеса Его — пылающий огонь… Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий, дошел до Ветхого днями, и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему, владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится». Но только в свете Боговоплощения, и только в нем, становится возможным и изображение Бога Отца.
В богослужении, в изобразительной его части, мы видим символическое изображение Бога Отца. На Великой вечерне, при пении клиром «Благослови, душе моя, Господа… Вся премудростью сотворил еси», из алтаря, царскими вратами, исходит для каждения священник, предшествуемый дьяконом, и обходит храм. Тут священник знаменует Бога Отца, сотворяющего вселенную, и являет собою как бы икону Бога Отца Вседержителя, Творца неба и земли. Но и в изобразительной части богослужения, подобной каждению на «Господи, воззвах», мы не видим самодовлеющего изображения Бога Отца, но лишь во взаимном отношении к двум другим ипостасям или в промыслительном попечении о вселенной, и в этом смысле отрицательное отношение отцов Церкви к изображению Бога Отца остается в силе и действует в Церкви, несмотря на такое богатство Отеческих изображений.
Есть пророческое определение, не отвергнутое Церковью, что в конце веков будет воздвигнут храм, посвященный Богу Отцу. Великий и славный во всех народах, храм этот будет возможной полнотой откровения Бога Отца в Церкви. Такая полнота явления Отца предшествует Страшному Суду, где Отец передает Суд Сыну, Сын судит вселенную волей Отца.
Многократно и при разных обстоятельствах возникал в Церкви вопрос о том, как должно изображать первую ипостась — Бога Отца — и имеет ли вообще место икона Бога Отца в ряде церковных изображений. Суждения, связанные с этим вопросом, носили иногда противоречивый характер. И эта противоречивость, кажется нам, не является случайной. Такая кажущаяся двойственность заложена в самой жизни «Отеческих» изображений.
Вопрос об изображении Бога Отца имел место уже на Седьмом Вселенском Соборе, хотя и не в порядке формального обсуждения. И суждения, высказанные св. Иоанном Дамаскиным и св. Феодором Студитом, великими защитниками почитания икон, отклоняют изображение Бога Отца. Одна из основных причин неприятия такого изображения та, что Бог Отец, изображенный в человеческом образе, может создавать впечатление или зародить мысль о некотором своем предвечном человекоподобии. Св. Иоанн Дамаскин говорит: «Мы не изображаем Господа Отца потому, что не видим Его, если бы мы видели Его, то и изображали бы».
Из слов, сказанных на Соборе в защиту икон, обращает на себя внимание Слово Иоанна Фессалоникийского: «Мы делаем иконы тех, кои были людьми и слугами Божиими и носили плоть. В телесном виде мы изображаем не бестелесные какие-либо существа. Если же мы делаем иконы Бога, то есть Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, то мы изображаем Его так, как Он был видим на земле, находясь между людьми».
В дальнейшем развитии сознания, связанного с почитанием икон, такая как бы материалистическая основа претерпела существенные изменения. В круг изображений вошли не только те, кои были людьми и святыми слугами Божьими и носили плоть, но также и изображения Ангельского мира, изображения Ангелов, которые если и являлись видимым образом, то это явление не могло быть названо «ношением плоти». Скорее можно сказать, что Ангелы облекались в видимый образ как в символ, говорящий об их бесплотном естестве. Возникли также иконы, которые не являлись лишь чистым свидетельством безусловно видимого, но исполнены скорее вероучительного и догматического содержания.
В России на Стоглавом Соборе (1551 г.) вопрос об изображениях Бога Отца возник опять. Собору была представлена для обсуждения грамота, составленная неким дьяком Висковатым, в которой этот дьяк подвергает сомнению допустимость изображений Бога Отца. Сомнения эти были вызваны, видимо, росписью, производившейся во вновь отстроенном дворце царя Иоанна Грозного новгородскими иконописцами. Дьяк Висковатый представил перечень икон, содержавших изображение Бога Отца, и требовал их изъятия из церковного обихода. Ходатайство дьяка было рассмотрено отдельно, уже по окончании заседаний Собора. Дьяк Висковатый не был признан правым, и ходатайство его отклонено. Решение было принято в общих чертах, без того, чтобы было рассмотрено каждое изображение в отдельности. Думается, что промыслительное значение такого решения заключалось в том, что Собор, приняв иконы с очень спорной иконографией, сохранил и принял ту икону, без которой немыслимо представить себе Церковь. Это икона Святой Троицы — Троица Авраамова, как определено в грамоте дьяка Висковатого. Икона эта была им внесена в перечень подлежащих изъятию на том основании, что в ней имеется изображение Бога Отца. Стоглав утвердил образ Троицы особым разрешением.
Несколько лет спустя следующее обсуждение изображений Бога Отца состоялось на Великом Московском Соборе (1655 г.) Собор этот, в противоположность Стоглаву, совершенно отвергает изображение Бога Отца, делая исключение лишь для изображений Апокалипсиса, где полагает изображение Бога Отца допустимым «ради тамошних видений». Ради видений Бога Отца в образе Старца, Ветхого денми, данных в Откровении.
Запрещение Великого Московского Собора носит предостерегающий характер. Забота Собора определяется опасением, что человеческий образ Бога Отца может внушить мысль о человекоподобии первого Лица Святой Троицы. Великий Московский Собор указывает также на недопустимость иконы, которая носила наименование «Отечество» и имела большое распространение.
Икона эта помещается в верхнем праотеческом чине иконостаса, она как бы осеняет собою весь храм, и по замыслу иконографическому стремится с наибольшей полнотой выразить отеческую природу первого Лица.
Икона эта очень древняя по происхождению — первое из сохранившихся изображений относится к началу XI века и сохраняется в Ватиканской библиотеке. Это миниатюра, помещенная в манускрипте Иоанна Климаха (из книги Адельгейм Гейман). Иконография ее является вполне сложившейся и законченной и мало чем отличается от икон XVI и XVII столетий, которые помещались на иконостасах.
Бог Отец изображен в виде старца, восседающего на престоле. Вид старца величав и спокоен, обе руки воздеты в благословении. Лик окаймлен седою, довольно длинною и несколько раздвоенною бородой. Пряди волос так же разделены надвое посредине, как обычно изображается у Спасителя, и падают по плечам. Черты лика торжественно благостные. Облачение состоит из двух одежд: туники, спадающей до самой земли, и хитона — одеяния, подобного тому, в каком изображается Спаситель. Все складки одеяния Бога Отца пронизаны тонкими золотыми лучами, асистом, знаменующим излучение божественных сил-энергий. Лучи эти покрывают верхнее и нижнее одеяние Бога Отца и престола и подножие ног. Глава Бога Отца увенчана, по церковному установлению, нимбом, присущим обычно изображению только Бога Отца или Спасителя, там, где Он изображен во славе Отчей, — например, на иконах Ангел Благомолчания, Ветхий Денми. Венец состоит из двух квадратов: один огненный, свидетельствующий о божественности Господа, другой — черно-зеленый (или иссиня-черный), знаменующий собой мрак непостижимости Божества. Такой венец, но не в виде нимба, охватывающий все изображение, находится на некоторых иконах Божией Матери, например, Неопалимая Купина. На коленях у Бога Отца изображается Предвечный Младенец Бог Сын. Ризы Его, так же, как Ризы Отца, просветлены золотыми лучами — асистом. Глава увенчана скрещенным нимбом. Глава Богомладенца покоится прямо, черты лица повелительные. Чело несоразмерно большое в ознаменование божественного всеведения. Положение тела восседающего Богомладенца так же свободно и величественно, как и положение тела Отца. В недрах Эммануила изображен Святой Дух в виде голубя. Дух Святой окружен сферою синего цвета, пронизанною исходящими от Него лучами. Спаситель обычно держит сферу, окружающую голубя, двумя руками. Иногда Спаситель изображается с двумя благословляющими руками, подобно Отцу.
Если вернуться к иконе «Отечество» и вглядеться в ее построение, становится видимым, как эта икона стремится стать иконой Троицы и не может ею стать вполне. Она в своем построении неправильно сопрягает изображения Лиц. Основное движение этого образа — как бы движение внутрь себя. Бог Отец в образе старца как бы совершенно поглощает Своими величественными очертаниями изображения Сына и Духа Святого. И Дух Святой, изображенный в виде голубя, безмерно умален относительно первого и второго Лица. Получается изображение Троицы, устремленной как бы внутрь Самой Себя, в которой достоинство Лиц последовательно умаляется. Так же, например, как изображение трех Лиц на кресте, в котором Господь Саваоф, помещенный в верхней части креста, благословляет, а Дух Святой осеняет крыльями распятого Господа, не составляет вполне и во всей полноте изображение Святой Троицы. То же можно сказать и об иконе, часто помещаемой в иконостасе, «Сидение одесную Отца», или, как часто ее называют, «Новозаветная Троица».
В основу этой иконы легло стремление изобразить Господа Иисуса Христа по вознесении Своем восседающего одесную Отца. Бог Отец изображен обычно в правой части иконы в образе Старца, сидящего на престоле, в царственных одеждах, просветленных лучами, в царском венце. В левой руке Отец держит державу. Глава Бога Отца окружена восьмиконечным нимбом, вписанным в круглый нимб. Правой рукой обычно Бог Отец благословляет Христа, изображение которого помещено в левой части иконы. Спаситель, так же, как и Бог Отец, имеет на главе царский венец, и глава Его окружена обычным для Спасителя крещатым нимбом. Одежда Христа подобна одеждам Отца. Ликом Христос обращен к Отцу и как бы принимает от Него благословение. Вверху помещается заключенный в треугольник или же в округлую сферу голубь — Дух Святой.
В этой иконе мы видим, как в силу некоторой внутренней потребности икона «Сидение одесную Отца» превратилась в икону «Троица», и так же, как и икона «Отечество», не выразила в полной силе образ Троицы. Глядя на основные очертания этой иконы, видишь, как умалено, как неполноценно место, которое занимает изображение Святого Духа, являющегося связующим началом между изображениями первого и второго Лица и лишенного вполне ипостасного изображения. А Бог Отец изображен с той же вещественной силой, как и Христос, и такая вещественность изображения, по суждению многих отцов Церкви, может вызвать ложное представление о Его природе. И тут мы видим ту же невозможность создать непреложный и до конца совершенный образ, выражающий событие.
Так же, или еще более спорно, изображаются Лица Святой Троицы на звездице и во многих других случаях, например, на антиминсе. Святая Троица хотя и представлена прямым или часто символическим изображением трех Лиц, но не находит Своего совершенно безусловного изображения.
Глядя на икону «Отечество», видишь, какие неразрешимые, какие мучительные трудности возникают в Церкви в связи с изображением Бога Отца и особенно с данным образом. Изображение Бога Отца, возникновение которого родилось из некоторой потребности иметь такое изображение, как бы не находит себе вполне правильного места. Если представить изображения первого Лица как изображения самостоятельные, была бы нарушена та мера воздержания относительно изображения Бога Отца, которой придерживается Церковь. И действительно, в Церкви не было и нет такой самодовлеющей иконы Бога Отца, как нет посвящения храма Богу Отцу, или праздника, в котором празднование относилось бы непосредственно к Отцу. И в силу такого устроения самое изображение Бога Отца рождает потребность не быть обособленным, но быть изображенным со вторым и третьим Лицом Святой Троицы, с Сыном и Духом Святым…
Потребность мыслить Бога Отца не обособленно ни в какой мере не является ложной, она есть самая жизнь Церкви и никогда не иссякнет. Потребность же, создающая образ Троицы, исходящий из изображения Бога Отца, не находит вполне правильного разрешения. Такое изображение Святой Троицы не облекается в небесную славу, не сияет равночестным единством, становится горой, не имеющей белоснежной вершины. Здесь мы видим некоторую, как кажется нам, непреодолимую неполноту, которая кроется в том, что равночестие Лиц Святой Троицы не находит своего выражения. Во всех этих построениях третья ипостась — ипостась Святого Духа — изображается не лично, не имеет полноты ипостасного достоинства. Во всех этих иконах Дух Святой изображается неизменно в виде голубя, и изображение это не может быть равночестным изображению Отца и Сына, для изображений которых взят образ человека. И потому все так задуманные иконы Троицы, не лишенные сами по себе значения, не могут стать той непреложной полноценной иконой, той святой печатью, которая полностью отпечатлевает в себе догматическое вероисповедание Троицы.
Суждения отцов относительно изображений Бога Отца на иконах, принятые Седьмым Вселенским Собором, носят отрицательный характер. Собор признает неуместным изображать Отца, Которого, по слову Спасителя, никто не видел. В суждении отцов изображение Бога Отца не признается уместным и даже допустимым. И в то же время Церковь полна изображений Господа Саваофа. Мы видим изображения Бога Отца в храмовой росписи, в куполе храма, на иконостасе в чине праотцов, во множестве икон, таких, как «Богоявление», «Отечество», «Троица», «Бог Саваоф во славе, Седяй на Херувимах». Иконы эти встречаются везде, где есть Православная Церковь, и относятся к разным временам. Встречаются византийские изображения XI и XII столетий и более поздние, множество русских икон разных времен. Особенно иконографически богатым временем, в отношении изображения Бога Отца, являются, видимо, XVI и XVII века.
Как объяснить это кажущееся непримиримым противоречие? Являются ли все эти изображения еретическими, ложными, совершенно чуждыми Церкви и, таким образом, подлежащими изъятию и полному уничтожению, или запрещение изображений Бога Отца не является безусловным? Надо думать, что запрещения изображать Бога Отца носят не онтологический характер, не являются запрещениями, которые, по самому существу и совершенно, отрицают возможность изображения Бога Отца, а являются мерами ограничительными, аскетическими, имеющими цель как бы наложить пост на изображения Бога Отца…
Первой и основной причиной такого ограничения, думается, была необходимость незыблемо утвердить основание, на котором покоится почитание икон. Основание, утвержденное Седьмым Вселенским собором, — догмат Боговоплощения. Вот основание и утверждение священных изображений: Бог, не описуемый как Божество, стал описуем как плоть, и поскольку Божество невидимое стало плотью видимой и осязаемой, постольку оно и может быть изображено и описуемо. Образ Христов — напечатленная ипостась — соединяет воедино две природы, и это вочеловечение Божие и есть для нас основание иконы, как бы икона икон. Подобно тому, как камень, положенный во главу угла, сводит воедино две стены здания, Христос, воплощенное Слово, — объединяет Собою две неслиянные ипостаси: неописуемое Божество и описуемое человечество. И в этом смысле почитание икон стало возможным только Христом и через Христа, и никакого другого основания быть не может. Изображение Богочеловека Христа стало знамением церковной победы и основанием, которое Спаситель Сам дал Церкви, напечатлев Свой образ на убрусе. И отцы Церкви, защищавшие почитание икон, неизменно своими трудами утверждают это незыблемое основание. Икона же Бога Отца мыслима в свете иконы Христовой. В сознании верующих могло произойти как бы раздвоение, образ Христа как бы удваивался образом Бога Отца. Запрет изображать Бога Отца напоминает запрещение Ветхого Завета создавать священные изображения. И здесь и там запрещение это не отрицает возможность изображения по самому существу, но накладывает запрет на священные изображения, подобный запретам поста в отношении яств. Пост не отменяет вкушение яств по существу, но до времени удерживает от них. И как в Ветхом Завете изображение Херувимов в скинии Завета было истощением запрета священных изображений, так и в Церкви Новозаветной твердо вошедший в церковную жизнь обычай помещать на иконах изображения Бога Отца уже лишил запрещение непреложного характера, сделал его как бы разъясненным, не вовсе непроницаемым. Постановления эти стали напоминать завесу, которая не позволяет проникнуть свету в полной силе, но не является источником полной тьмы.
То же мы видим и в богослужебном строе. Церковь не знает праздников, посвященных исключительно Богу Отцу, но празднует Отцу, «в Троице поклоняемому» в празднике Преображения Господня, в Богоявление, и в особенности в Пятидесятницу — Сошествие Святого Духа, праздник, вводящий нас в полноту богопознания: Троица — праздник Сошествия Святого Духа — отмечается в богослужении положением на аналой двух икон: иконы Сошествия Святого Духа на апостолов и иконы Святой Троицы. Эта последняя может рассматриваться как основание для икон, на которых изображается Бог Отец.
Почему икона Бога нужна верующим?
Иисус учил: «Будьте как дети». Если спросить любого ребенка, как он представляет себе Бога Отца, то он наверняка скажет, что это добрый (или строгий, но справедливый) дедушка с большой белой бородой, который сидит на облаках. Если ребенок уже знаком с основами православия, он может добавить, что там сидит еще Иисус Христос и летает голубь Святой Дух (примерно, как на иконе «Сопрестолие»).
Это, конечно, очень примитивное и наивное представление, но простому человеку важно иметь перед собой зримый образ своего Небесного Отца, Который прозревает все наши мирские дела и способен защитить нас. Но и мы чувствуем свою ответственность перед Ним: создавая человека, Он наделил его свободой воли, поэтому только от нас зависит, выберем мы праведный путь или греховный. А богословские тонкости большинству верующих недоступны.
(4 оценок, среднее: 4,00 из 5)
Изображая Бога: иконы Иисуса Христа
Икона Христа занимает центральное место любого иконостаса, но оказывается, что вариантов ее написания не так много. С чем связана эта сдержанность, как появилось первое изображение Христа и о чем спорили иконоборцы, корреспонденту «НС» рассказала искусствовед Ирина ЯЗЫКОВА, заведующая кафедрой христианской культуры в Библейско – богословском институте святого апостола Андрея, автор книг о богословии русской иконы.
Ангел «Благое молчание», Спас «Благое молчание». «Еще более непонятный образ, — считает Ирина Языкова, — Христос, изображенный в виде ангела. Ангела Софии. Можно толковать это как один из доипостасных образов Христа. То есть до Его воплощения. Однако образ настолько сложен, что даже главы Собора говорили, что такие иконы не стоит писать. Икона должна сама объяснять веру, а здесь приходится объяснять икону. Поэтому подобные иконы Вселенские соборы не поощряли. Тем не менее в XVI веке они получают распространение и популярность»
Как изобразить Бога? И можно ли? Этими вопросами задавались богословы до VIII века. Разногласия были так существенны , что приводили к ожесточенным спорам между иконоборцами и иконопочитателями. Отвергая иконы Христа, иконоборцы ссылались на ветхозаветную заповедь , запрещавшую изображать Бога. А иконопочитатели, наоборот, утверждали право изображать Христа как Второе Лицо С вятой Троицы , как Бога , пришедшего во плоти, ведь сказано в Евангелии , что « Слово стало плотью и обитало с нами , полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» ( Ин . 1: 14). Споры завершились победой защитников иконопочитания в 787 году на Седьмом Вселенском соборе . Но и они подчеркивали, что икона изображает всего лишь человеческую природу Христа , тогда как Его Божественная природа по – прежнему остается неизобразимой .
— Первые иконы Христа, появляются незадолго до иконоборческих споров, — рассказывает искусствовед Ирина Языкова . — Одна из таких икон , сохранившаяся в синайском монастыре Святой Екатерины , — образ Христа Пантократора, написанный в позднеантичной живописной технике энкаустики. Несмотря на непривычный (с точки зрения классической иконографии) реализм живописи , этот иконографический тип выглядит вполне сложившимся, и найденные здесь физиогномические черты будут затем устойчивы на протяжении многих веков, вплоть до XX века. К ранним изображениям Иисуса Христа можно также отнести образ Спасителя в композиции « Преображение » из этого же монастыря ( VI в .), образ Христа Грядущего на облаках из церкви Святых Космы и Дамиана в Риме (VI – VII вв.), поясное изображение Пантократора из церкви Санта Мария в Кастельсеприо ( VII – VIII вв .). Все они достаточно близки между собой и свидетельствуют , что в V – VI веке образ Иисуса Христа в церковном искусстве уже сформировался .
Внешность Христа
Но как изображали Христа до V века, в апостольские времена , ведь, вероятно, апостолы помнили, как именно Он выглядел ?
— Во времена первых христиан, которые были временами гонений на Церковь, преобладали символические изображения , не претендующие на реализм и достоверность, — говорит Ирина Языкова, — чтобы их сакральный смысл, понятный посвященным , оставался недоступным для людей внешних , находящихся вне пределов христианской общины .
Символом Христа нередко становилось изображение рыбы. Слово ΙΧΘΥΣ (по – гречески « рыба») можно прочитать как аббревиатуру: Ἰησοὺς Χριστὸς Θε o ὺ῾Υιὸς Σωτήρ (Иисус Христос Сын Божий Спаситель). Символом Христа являлось также изображение пеликана, поскольку считалось , что в крови этой птицы есть противоядие от змеиных укусов и в случае нападения змеи она, разрывая себе грудь, кормит детей своей плотью , чтобы их спасти, что является аналогией Евхаристической Жертвы Христа. Позже появляются изображения Христа в виде юноши с агнцем на плечах, мозаика с подобным сюжетом « Христос — Добрый Пастырь», например, украшает мавзолей Галы Плацидии в Риме ( V в .).
— То была прикровенная проповедь христиан первых веков , — объясняет Ирина Языкова. — Но на Пято-шестом Трулльском соборе (691-692 гг.) решили отказаться от подобных символических изображений , так как они зачастую вводили в заблуждение вчерашних язычников. Было решено изображать Христа открыто в человеческом образе, в каком Он воплотился. Правда, оказалось, что, кроме икон V века, никаких, даже словесных, описаний внешности Христа не сохранилось. Евангелие об этом молчит.
Вокруг внешности Иисуса Христа велись жаркие споры. Одни говорили, что в псалмах сказано, будто Он «прекраснее сынов человеческих» (Пс. 44: 3), и писали Христа прекрасным юношей, по типу греческих богов; а другие, наоборот, писали Христа подчеркнуто некрасивым, ссылаясь на пророчество Исайи: «…мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое» (Ис. 53: 2-3).
Но с годами выработался единый исторический тип, созданный по принципу золотого сечения: гармонические пропорции лица с большими глазами, с прямым тонким носом, темные, но не черные волосы , до плеч (так носили мужчины и в Иудее, и в Греции), с небольшой бородой. Хотя в разных странах этот образ (искусствоведы его называют греко – семитским) несколько меняется: например, эфиопы Его изображают темнокожим, китайцы — узкоглазым, а в рублевское время на Руси Христу придавали славянские черты — русые волосы, светлые глаза. Впрочем, несмотря на все различия, Христа на иконе всегда можно узнать.
Плащаница
Все разговоры о первообразе так или иначе приводят к Нерукотворному образу Спасителя , иконе икон .
— В самом его названии уже заложена концепция любой иконы , в которой важное место всегда отводится тому , что лежит за пределами человеческого творчества , — говорит Ирина Языкова. — Нерукотворный образ содержит веру в Боговоплощение , действительное свидетельство этого воплощения. Веру в то, что невидимый Бог становится видимым. Неслучайно отцы Седьмого Вселенского собора говорили, что иконы — это свидетельство того, что Христос не призрачно, а истинно воплотился .
В предании сохранились две версии происхождения нерукотворного образа ( правда , обе прослеживаются только с VI века ): одна из них была распространена на Западе , другая — на Востоке. В первой рассказывается о праведной женщине Веронике, которая из чувства сострадания отерла Лик Спасителя своим платком, когда Он нес на Голгофу Крест. И чудесным образом Лик Христа запечатлелся на ткани.
Вторая история повествует о заболевшем проказой царе Авгаре. Христос передал царю холст, на котором запечатлелись Его черты, и царь исцелился, приложившись к нерукотворному образу. Позже произошло другое чудо: оберегая от врагов, полученную от Христа святыню замуровали в стене, однако образ Спасителя проявился на камне . В иконографии, особенно русской, были распространены два типа Нерукотворного образа: « Спас на убрусе» , то есть на куске ткани , и « Спас на чрепии» , то есть на черепице или камне.
— Обе истории, вероятно, восходят к Туринской Плащанице , — рассказывает Ирина Языкова, — ткани , на которой действительно нерукотворным образом отпечатался не только Лик , но и Тело Господа нашего Иисуса Христа. История П лащаницы полна загадок, однако для нас важно то, что она является прототипом иконографической схемы ( и идеи ) Нерукотворного Спаса — самой первой и главной иконы .
Христос Пантократор
Второй, очень распространенный тип иконы Иисуса Христа — образ Христа Пантократора (Вседержителя), творящего Вселенную, держащего все в Своей руке .
— В этой иконографии, — объясняет Ирина Языкова, — выражен уже не догмат Боговоплощения и не тайна вочеловечивания Христова , а идея пребывания Христа на земле как Богочеловека . Поэтому Христа изображают в красно – синих одеждах. Это символ двуединой природы : красная одежда — человеческая природа, а синяя (небесная) — Божественная .
Есть три варианта этой иконографии: изображение фигуры Христа в рост , на престоле и поясное. Самое частое — поясное .
— Обычно такой образ помещали в иконостасе возле Царских врат, — рассказывает Ирина Языкова, — Христос вводит молящегося в Царство Божье. «Я есмь дверь: кто войдет Мною , тот спасется…» ( Ин . 10: 9). Обычно на такой иконе Спаситель изображен с закрытым Евангелием, так как , подходя к вратам , мы только приближаемся к той тайне, которая откроется во всей полноте в последний день, в день Суда, когда « все тайное станет явным », с Книги Жизни будут сняты печати, и Слово будет судить мир. Но этот принцип не всегда соблюдается, иногда иконы Христа Пантократора в иконостас пишут с открытым Евангелием, хотя обычно такой тип иконографии больше используется в небольших иконах — моленных или келейных.
Явление Божией славы
«Спас в силах» — уже в самом названии этого иконографического образа отражена богословская концепция иконы — явление Иисуса Христа в силе и славе в конце времен . На этой иконе Христос восседает как Царь Царей — иконография показывает Второе пришествие. Обычно этот образ используется как центральный в композиции храмового иконостаса . В его основе лежит явление Господа пророку Иезекиилю: «…а над подобием престола было как бы подобие человека. И видел я как бы пылающий металл , как бы вид огня внутри него вокруг; от вида чресл его и выше, и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг Него. В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом» ( Иез . 1: 26-28).
Божия слава, виденная пророком, передается на иконе символическими фигурами. Христос, восседающий на престоле, изображен на фоне красного квадрата , на который последовательно наложены синий круг (овал , мандорла) и красный ромб .
— На сочетании этих двух основных цветов, красного и синего, и строится вся композиция, — говорит Ирина Языкова. — Они символизируют соединение во Христе — милости и истины , божественной и человеческой Его природы, непознаваемости и воплощения .
Красный нижний квадрат означает землю. В четыре конца земли проповедуется Евангелие Царства, и в четырех уголках квадрата изображаются символы евангелистов : ангел символизирует евангелиста Матфея, телец — Луку, лев — Марка, орел — Иоанна. Следующая фигура — синий круг означает небесную сферу, мир бесплотных сил или ангельских чинов , как их называет Дионисий Ареопагит . Все, что изображено вокруг фигуры Христа и даже сам престол, — изображения различных небесных сил .
Фигура Самого Христа окружена красным ромбом . В отличие от «нижнего» квадрата, также красного, этот «верхний» ромб обозначает огонь, сходящий с небес , огненную природу Божества — «ибо Господь , Бог твой, есть огонь поядающий » (Втор. 4: 24). Бог говорит с молящимся из среды огня . Обычно Спаситель облачен в одежды красного и синего цвета, но иногда и в золотые , что обозначает сияние Его славы. Правой рукой Христос благословляет, левой придерживает раскрытую Книгу .
— Образ Книги — это и Книга Жизни, в которой вписаны имена спасенных (см. Ис. 32: 32; Откр. 3: 5), и Книга Откровения, написанной внутри и извне, запечатанная семью печатями, открыть и прочесть которую никто не может, кроме Агнца (см. Откр . 5: 1-7), это и Книга Завета и Закона (см. Втор . 30: 10) — Библия, и собственно Евангелие — Благая Весть, которую в мир принес Спаситель. И наконец, символ Самого Господа Иисуса Христа , Который есть Слово Божие, пришедшее в мир , — объясняет Ирина Языкова.
С нами Бог
Имя Эммануил появляется в Библии в словах пророчества Исайи ( Ис . 7: 14) и означает «с нами Бог». «Спас Эммануил» — один из самых необычных образов Христа, где Он изображен в виде младенца или отрока. Обычно Младенец держит в руке свиток , символизирующий учение, которое Он приносит в мир, Благую весть . Он изображен как человек, но Его учение в Нем и с Ним , ибо Он — Бог и Спаситель .
— В этой иконографии мы снова видим идею Боговоплощения, — поясняет Ирина Языкова, — Всемогущий Бог умалился до кроткого беззащитного Младенца. И хотя, вероятно, предстоять в молитве естественнее и понятнее перед иконой Нерукотворного Спаса или Христа Пантократора, но в образе «Спаса Эммануила» выражена глубокая богословская идея.
Основные типы иконографии Спасителя этим исчерпываются. Иконы Христа ближе к догматам, чем все другие иконы. Они строже, ближе к самой вере, и в них нет места для фантазии. Существуют и более поздние гимнографические, сложные и заумные образы, такие как «Недреманное Око», например, или «Благое Молчание», но их появление свидетельствует лишь о заимствованиях из других культур, в частности из западноевропейской. Заимствования эти не всегда бывали удачными, осмысленными и оправданными.
Православная аскетическая практика уделяет иконе Христа особое место, чтобы человека вела от видимого к невидимому не собственная фантазия и пустые мечтания, а Слово Божие, «ради слабости понимания нашего» (св. Иоанн Дамаскин) облеченное в образ. Митрополит Филарет Московский писал об этом так: «Чтобы в поисках присутствия Божия ум не впадал в химерические представления, чтобы мысли сосредотачивались и ограждались от рассеянности, святой образ Бога, являвшегося во плоти, представляется одновременно взору чувственному и созерцанию духовному и собирает мысли и чувства, внешние и внутренние, в едином созерцании Божественного» .
Екатерина СТЕПАНОВА
